— И где они будут сидеть? — спросил он, одновременно подняв руку и ударив мячом о ступеньку. Тот отскочил по дуге и ударился в стену высоко над закрытым окном первого этажа.
— Я посажу их за твой стол, — ответил Анджело, протягивая Пудджу пиджак.
Пуддж уставился на него, даже приоткрыл рот от неожиданности, потом выпрямился и уперся стиснутыми кулаками в бедра.
— Для этого у тебя должна быть чертовски серьезная причина, верно?
— Доктор не хочет, чтобы ты слишком много пил. Он сказал, что пока еще слишком рано, что твоему ливеру нужно дать побольше времени, чтобы зажить. Вот я и прикинул, что с такими соседями тебе, скорее всего, захочется остаться трезвым.
— Ты настоящий друг, Анджело, — сказал Пуддж. Он надел пиджак и первым пошел к стоявшему неподалеку автомобилю.
— Я знаю, — ответил Анджело ему в спину.
Анджело сделал это первым. Теперь, по прошествии многих лет, в мире организованной преступности приглашение врагов на свадебные торжества стало устойчивой традицией. Такой жест преследует множество целей, часть из них видна невооруженным глазом, а часть остается непонятной для большинства. Главное — это продемонстрировать всем смелость гангстера, рассылающего приглашения.
«Все это игра, — говорил мне Анджело. — Всегда нужно оставлять за собой последний ход или, по крайней мере, вести себя так, будто он за тобой. Присутствие заклятого врага на твоей свадьбе, когда он чувствует себя званым гостем, к которому относятся как к близкому другу, служит твоим интересам. Ты выигрываешь дополнительные взятки, ничего на это не затратив. А он должен ломать голову: почему ты это сделал, что ты думаешь и что затеваешь. В нем просыпаются все тревоги, даже те, о которых он и думать забыл. Тебе же остается только проследить, чтобы свадьба прошла без каких–либо осложнений.
Ни один гангстер никогда не отказывается принять приглашение на свадьбу своего врага. Там будет безопасно, поскольку, «по понятиям», на званом приеме насилие недопустимо. Это дает соперникам возможность присмотреться друг к другу в безопасной обстановке и попытаться вычислить, когда и где будет сделан следующий шаг. «Если говорить по большому счету, — любил рассуждать Пуддж (и был при этом почти серьезен), — то без свадьбы нельзя выяснить, кто на чьей стороне. Это можно понять, увидев, где сидит тот или иной парень, кто с кем разговаривает, а иногда — кто с кем не разговаривает и кого избегает. Это может значить, что они о чем–то договорились между собой и не хотят, чтобы другие знали об этом. А вообще — чистое сумасшествие. Иной раз идешь на свадьбу, где каждый второй, если не больше, спит и видит, как бы пришить тебя, а тут все раскланиваются и руку пожимают. И все время, пока ты там торчишь, ты ломаешь себе голову, какого подвоха завтра ждать от того или иного парня. Невеста и жених интересуют тебя меньше всего. Но таков этот бизнес. То, что для гражданских сущие пустяки, для нас почти всегда вопросы жизни и смерти».
Вечер 15 мая 1928 года был полон музыки. Изабелла в белой фате и платье, украшенном ручной вышивкой, со счастливой улыбкой на устах, лавировала среди ста двадцати гостей. Она одинаково тепло приветствовала знакомых и незнакомых, благодаря чему в просторном зале сложилась дружеская атмосфера небольшой комнатки, где собрались за столом близкие родственники. Самые суровые мужчины, прибывшие на прием, были очарованы ее красотой, а наиболее подозрительные из жен оказались покорены ее юной невинностью. Ее друзья и родные относились к Анджело как к достойному, но все же опасному человеку, однако уважение порождалось скорее страхом, нежели искренними симпатиями.
Ангус Маккуин привез из «Коттон–клуба» джазовый секстет, и проникновенные ритмы блюзовых мелодий заполняли зал и не позволяли пустовать обширному пространству, отведенному для танцев. Ида Гусыня, прибывшая на уикенд со своей фермы, танцевала почти непрерывно, энергичная, как в молодости, и чувствующая себя легко и непринужденно в обществе мужчин, привыкших не расставаться с оружием. На протяжении всего пятичасового обеда, украшением которого явился семиэтажный свадебный торт, Пуддж сидел напротив Джерри Баллистера. Два гангстера мало говорили между собой, и все слова, которыми они обменивались, были вызывающими и полными столь же многослойного, как и торт, подтекста.
— Нужно отдать итальянцам должное, — бросил между делом Баллистер. — Что–что, а свадьбы устраивать они умеют.
— Они мастера и по части похорон, — отозвался Пуддж.
— Об этом я не знал. — Баллистер ухмыльнулся, взглянув на своего визави поверх украшавшего стол букета.
— Ну, как–нибудь выпадет случай узнать, — с такой же ухмылкой ответил Пуддж.
Сидевшая рядом с Анджело Ида Гусыня закурила очередную сигарету и налила себе пива. Над краем стакана поднялась пенная шапка. Ида окинула взглядом новобрачного, оценив и его черный смокинг, и аккуратно зачесанные назад волосы, и рассмеялась.
— Что, у меня настолько плохой вид? — поинтересовался Анджело.
— Когда я впервые увидела тебя, то не могла понять, где кончается кровь и где начинаешься собственно ты. А теперь — пожалуйста, хоть снимай тебя в кино.
Анджело отпил воды из своего стакана и наклонился поближе к Иде.
— Я видел, ты разговаривала с Джеком Веллсом. Похоже, что вы отлично поладили.
— Я когда–то, много лет назад, гуляла с его братом, — объяснила Ида. — А этот был тогда совсем малышом и крутился вокруг нас, как щенок.
— Его брат еще жив?
— Мы разбежались примерно за полгода до того, как мне досталось кафе. А он попался на ограблении. Судья подвернулся добрый и дал ему всего–навсего три года в тюрьме штата. Вроде бы всего ничего, а получилось не так. Во всяком случае, для Веллса–старшего. Он спрыгнул с крыши тюремного корпуса.
— Спрыгнул сам или его сбросили? — спросил Анджело.
— Какая разница? — пожала плечами Ида. — Смерть есть смерть.
Анджело поднял голову и увидел, что гости начали выстраиваться в неровную линейку около главного стола.
— Сейчас начнут вручать подарки, — сказал он, отодвигаясь от стола вместе со стулом. — Пойду к Изабелле.
— Сначала прими мой подарок, — сказала Ида, взяв Анджело за руку. — У меня в свое время было множество мужчин, хороших и плохих, но всем им требовалось порой место и время, где они могли бы расслабиться, постараться забыть о своих неприятностях, выкинуть из головы проблемы, ну и тому подобное. Для людей обычных профессий бывает полезно не спеша обдумать ход событий. В нашей же долгое размышление приводит под могильную плиту. Джек Веллс ничем не отличается от любого из тех мужчин, с которыми мне приходилось встречаться.
— Куда же он уходит, чтобы забыть о своих неприятностях? — спросил Анджело.
Ида Гусыня поднялась и бросила окурок сигареты в стакан с недопитым пивом. Потом обняла Анджело и поцеловала его в макушку.
— Боевой пес создан для драки, — сказала она вместо ответа. — И не уходит с арены, пока не прикончит последнего из своих врагов.
Толпа расступилась, освобождая место для новобрачных, и Анджело с Изабеллой вышли на середину зала. Обнимая друг друга, они покачивались в такт музыке солирующего кларнета, голова Изабеллы покоилась на плече мужа.
Анджело знал, что, как ни сложится впоследствии его жизнь, он никогда не будет счастливее, чем в эти мгновения. Этот день проходил отдельно и независимо от всей его жизни, насыщенной насилием и смертью. Здесь, в переполненном зале, где смешались его друзья, родственники и враги, Анджело Вестьери на целый день обрел мир.
— Я всегда буду любить тебя, — сказал он Изабелле.
— Мне так жаль, что ты не поедешь в Италию, — чуть слышно прошептала она.
— Придет время и для этого, — так же шепотом ответил Анджело. — Я тебе обещаю.
Говоря это, он искоса взглянул на столик Пудджа и увидел, что и Джек Веллс, и Джеймс Гаррет, и Джерри Баллистер смотрят на него. По выражениям их лиц Анджело совершенно точно знал, что, если бы они могли услышать те реплики, которыми он только что обменялся со своей молодой женой, у него не осталось бы ни малейшего шанса сдержать свое обещание.
