Я обернулся к Марте.
— Вы ведь строчили за него романы, я прав?
Трубецкой встал.
— Что-то Инга задерживается. Пойду ее позову; надо решить, что мы журналистам скажем.
Он вышел, бормоча себе под нос.
— Вам не очень-то нравилось быть литнегром, я прав? — спросил я, обратившись к Марте.
Та невесело усмехнулась.
— Нас называют «книггерами». И я до сих пор в этой карусели. А что поделать? Жить-то на что-то надо.
— Но ведь у вас и свои книги выходят.
— Это гроши, если сравнить с тем, что приносит Дорин.
Я понизил голос.
— А что скажете об Инге Кольцовой?
Лицо Марты и без того от красоты не страдало. Теперь же ее и вовсе расплющило.
— Глист, — решительно сказала она. — Глист от литературы.
Дамочка раздавила сигарету в пепельнице. Так, словно убивала саму Ингу Кольцову.
— Мы тут задницу дерем, пытаемся написать хоть что-то, достойное первой трилогии о майоре Дорине.
Ее передернуло.
— А она? У нее сидят двадцать книггеров. Каждый пишет свой, маленький кусок. И плевать, что края не сходятся. Дергают сюжеты из интернета. Порой готовый текст берут целыми главами. И люди это читают.
Как же она ненавидела этих мерзких людей! И вновь я подумал, что надо бы сменить тему.
— Но первая трилогия была хороша?
— Просто гениальна. Навроцкий сам служил в спецвойсках, и писал на собственном опыте. Потом, конечно, книги стали слабее…
— Скорей, идите сюда!
Крик Трубецкого пронесся по коридору.
Мы бросились туда.
Нашли его в женском туалете.
Издатель стоял у окна, держа в руках револьвер. Я еще раньше заметил, что у него кобура под одеждой.
На полу скорчилась Инга Кольцова, кто-то сломал ей шею.
— Это ты, — прошептал издатель.
Он вскинул пистолет и направил на Марту.
— Ты, чокнутая сучка. Ты убила их обоих.
Я поднял руки.
— Тише! Сергей, опустите пушку. Много кофе сегодня выпили, да?
Он пошел на нас.
Капитан Дорин, конечно, закрыл бы Дарью собой. Герой хренов.
Но я не хотел умирать ради какой-то писательницы, которую даже никогда не читал. Поэтому я бросился на слабую женщину, молодецки повалил на пол и выломал ей руки за спину.
— Отлично! — воскликнул я. — Мы ее поймали! Дайте мне что-нибудь ее связать!
Трубецкой растерялся.
— Ну пояс, — подсказал я.
Он кивнул и стал неловко расстегивать ремень.
Марта охала, плющась лицом о кафель. Пусть скажет спасибо, что полы чистые.
— Сволочь! — верещала она. — Да ты просто пиявка! Я знаю, это ты тормозил мои романы про Машу! Говорил, халтура, а на самом деле хотел, чтобы я писала тебе муру про дурацкого Дорина!
Трубецкой протянул мне пояс; я дал ему в рыло — и отобрал револьвер.
— Можете встать, Марта? — спросил я.
Она поднялась, — можете мне не верить, но после поцелуя с кафелем хоть на человека стала похожа.
— Скотина! — заорала она грубым прокуренным голосом профессиональной писательницы. — Сукин сын!
Кто б знал, что леди умеют так материться?
— Так ты с ней заодно, — шипел Трубецкой, цепляясь за раковину и пытаясь встать. — Сколько она тебе заплатила? Или ты с ней спишь?
— Ты мне чуть руку не сломал, — рычала Дарья.
Я покачал головой.
— Я бреду по колено в идиотах, — пробормотал я. — Всем заткнуться.
Они не послушали.
Тогда я выстрелил.
Пуля ушла в окно. Надеюсь, я там никакой самолет не сбил.
— Заткнитесь оба, — приказал я. — А теперь мы спустимся в холл и найдем настоящего убийцу.
* * *
Старый вахтер протирал пол.
— Думал, вы сбежите, — заметил я.
— Не привык убегать.
Он выпрямился.
Даже сейчас, спустя много лет, в нем чувствовался профессиональный военный.
— Это ведь вы написали первую трилогию о Дорине, верно?
— Как вы узнали?
— Сломать шею — не каждый это сумеет. Подготовка нужна. У Дмитрия одна нога была короче другой. Как у Мэрилин Монро. Поэтому он хромал.
В армию его бы не взяли, — тем более в спецвойска. А у вас на руке я увидел тигра в берете. Символ десантников.
— Смутное было время, — согласился старик. — Мой паскуда-издатель… Дело еще до этого щелкопера было.
Он глянул на Трубецкого.
— Сказал, что мне нужен псевдоним. Я поверил. И глазом не успел моргнуть, а они уже забрали и мое имя, и Дорина.
— Книга была успешной, — сказала Марта.
— Не то слово! Тогда тиражи были… нынешним не чета. Миллион! Пятьсот тысяч! Считалось нормой. А сейчас три тысячи выйдут, и уже рад… Я много раз пытался доказать правду. В суд пытался подать. Да все бесполезно.
— Навроцкий жил в Италии, — сказал я. — И редко здесь появлялся.
— Когда я его увидел, все во мне как-то перевернулось. Он ведь не просто книгу мою присвоил. Он мою жизнь украл…
* * *
— Зачем старик Кольцову прикончил? — спросил Трубецкой.
Мы встретились с ним наутро.
Он принес пачку рукописей, — «просто начеркайте что-нибудь на полях, а читать можно не читать».
— Инга видела, как старик вышел из вашего кабинета. Я как раз повернулся к ней и был спиной к двери. Наверное, хотела сама разгадать убийство.
— Бедная дурочка, — согласился издатель. — Писатели, они все такие.
— Один из вас, — сказал я, обведя комнату взглядом, — украл черное колье.
Шесть пар глаз уставились на меня.
— И я знаю, кто это сделал.
В каюте яхты воцарилось молчание.
— Будем вызывать полицию? — спросил я. — Леди Элбрейт, решать только вам.
Герцогиня прокашлялась.
— Я не хочу скандала, — сказала она. — Если камни вернутся… Мы обо всем забудем.
— Прекрасно, — я коротко кивнул. — А теперь я расскажу вам, как вор смог украсть колье. Капитан Бернетт, мне понадобится ваша помощь. Дайте мне эту ракетницу… Хорошо.
Я подошел к порогу.
— Сейчас я вернусь на палубу и выпущу ракету. Потом вы мне скажете, слышно ли было в каюте.
Уже выйдя за дверь, я сунул голову в каюту и предупредил:
— Слушайте внимательно!
Легко выбежав на палубу, я огляделся. На пирсе ни души, — лишь маленькая машина ждала меня. Я спустился по трапу, потом не удержался и дотронулся до кармана, где лежало Черное ожерелье.
Конечно, я знал, кто его стащил!
* * *
— Нравится? — спросил я.
Лайам Фицпатрик осматривал ожерелье.
Пальцы у него были грубые, — словно всю жизнь он гнул ими ржавые гвозди. Много лет парень служил в ИРА, — но потом ему надоело играть в политику.
Сейчас промышляет камешками.
— Вот деньги, — сказал Фицпатрик. — И забудь, что знаешь меня.
— Эй, здесь меньше, чем договаривались!
— Можешь вернуть, — согласился он. — Тогда я заберу камни бесплатно.
Сунув руки в карманы, я смотрел, как Лайам уезжает.
Потом остались лишь я, моя тачка и пустая дорога.
— Капитан Бернетт? — я вынул телефон.
— Куда вы сбежали? — спросил моряк. — Леди Элбрейт очень волнуется.
— А теперь слушайте меня, — сказал я. — Не хотел говорить при всех, поэтому и сбежал. Помните парня, с которым встречается ваша дочь?
— Лайам Фицпатрик? — голос капитана посуровел. — Этот урод мне никогда не нравился.
— Камни у него. Ваша дочь украла их у леди Элбрейт.
— О боже, — только и прошептал капитан.
— Девчонка влюблена. Готова на все ради этого воришки. Если мы позвоним в полицию, она угодит в тюрьму.
— Чего вы хотите?
— Денег, конечно. Недавно вы продали свою яхту. Я не жадный, мне нужна только половина. Тогда я найду Фицпатрика — и заберу у него колье. И леди Элбрейт ни о чем не узнает.
— Ну вы и сволочь, — простонал он.
— Спасибо. Ходил на курсы, — ответил я.
* * *
Леди Элбрейт ждала меня у пристани.
Она не смогла бы выбрать машину хуже. Большой яркий линкольн сразу бросался в глаза. Но что поделать? Дамочка впервые занялась воровством.
— Все в порядке? — спросила она испуганно.
— Конечно, — я подсел к ней. — Колье в надежном месте, его никто не найдет.
Герцогиня сжалась от страха.
— А если полиция… если они узнают, что я сама украла колье, ради страховки?
— Доверьтесь мне, леди Элбрейт. У меня богатый опыт в таких делах. Но теперь…
Я выдержал паузу.
Очень многозначительную.
— Ах да, конечно! — спохватилась она.
Герцогиня порылась в сумочке.
Вынула пачку денег.
— Вот, как мы договаривались. Но меня точно не поймают?
— Надежно, как в банке, леди.
* * *
Войдя в холл маленького отеля, я уткнулся в воротник носом.
Не хотел, чтоб меня запомнили.
Поднялся на второй этаж, открыл дверь своим ключом.
Сюзанна Бернетт вышла из ванны, — в одном коротком полотенце. Если бы отец ее видел, — беднягу бы сразу хватил удар.
