Ознакомительная версия.
Львов и Биркус завладели документами, которые находились в сейфе Лурье. И задним числом составили соглашение, в котором Лурье якобы уступает им свою часть собственности, а также находящиеся в его владении ценные бумаги, – облигации и векселя, – за наличный расчет. Заодно уж прихватили валюту и драгоценности из того же сейфа. Чего добру пропадать…
В настоящее время Львов и Биркус объявлены в международный розыск, в печать просочились слухи, что они бежали из страны. На самом деле установлено, что они прячутся не за границей, а неподалеку от Москвы. И находятся под наблюдением полиции, в любое время их можно задержать и предъявить обвинения в ряде экономических преступлений: мошенничество и хищение средств в особо крупном размере. Что касается обвинения в причастности к убийству Лурье, – тут еще надо поработать.
Генерал из министерства внимательно выслушал Богатырева и похвалил, мол, московские оперативники хорошо себя проявили. Но тут же заметил, что дело не такое простое, каким может показаться. Тут есть подводные камни, которые надо обходить стороной. И главное сейчас – не допустить поспешных действий, не забывать, что этот банкир Львов вел финансовые дела важных шишек, которые доверяли ему свои деньги, личные сбережения. Если сегодня надеть на Львова наручники, – большие люди, деньги которых зависли, могут не получить их обратно.
Это был длинный вязкий разговор, полный каких-то намеков, а Богатырев все-таки человек простой, он улавливает далеко не все намеки, частенько не понимает иносказаний. Поэтому генерал из МВД заявил следующее: разговор не телефонный, к тебе подъедет человек прямо оттуда, с самого верха, и открытым текстом объяснит, что и как. А ты все запомни и постарайся выполнить, точно и быстро.
Действительно, после обеда приехал человек со Старой площади, некий Виктор Иванович, изредка его можно увидеть по телевизору, ну, в передачах, где рассказывают о политике или работе правительства. Видных должностей он не занимает, старается держаться в тени, но, по слухам, – человек влиятельный. Виктор Иванович коротко и ясно повторил то, что было сказано генералом: если задержать Биркуса и Львова, – пострадают большие люди, они могут потерять деньги и вообще… Будет поставлена под удар их репутация.
Конечно, Львов наглый ворюга, – но ведь речь не о нем. Неужели уважаемые законопослушные граждане должны страдать, только потому что их банкир украл сверх всякой меры? Словом, они там наверху посоветовались и решили дать полицейским ценное указание. Бывших руководителей банка пока не задерживать, оперативную работу в их отношении свернуть. Ни наблюдения, ни прослушки телефонных разговоров, – ничего. Пусть Львов сидит и работает. А дальше видно будет, что с ними делать.
Богатырев ответил, что не имеет права выполнить это распоряжение. Без письменного приказа руководства он пальцем о палец не ударит. Виктор Иванович ответил, что письменный приказ за подписью заместителя министра внутренних дел будет выпущен сегодня же. Пожелал успехов в работе и ретировался. Час назад приказ выпущен. Разработку Биркуса и Львова придется прекратить. Розыскное дело, всю информацию, что нарыли, – передать в Министерство внутренних дел.
– Мы закрывали еще и не такие дела, – ты это знаешь не хуже меня, – сказал Богатырев. – Случалось, доказательств хватало для трех обвинительных заключений, – и все равно… Подозреваемых отпускали. Потому что они большие люди, или близкие родственники больших людей, или их деловые партнеры, или их любовники, или внебрачные дети… Сейчас именно такой случай. Конечно, я могу пойти к министру и все ему выложить. Но не факт, что он примет меня. А если и примет, не факт, что займет мою сторону. Эти люди наверху не спрашивают наше мнение, оно их не интересует. Они отдают приказы. Понимаешь?
– Еще как понимаю, – кивнул Девяткин. – Да, мы закрывали дела, потому что нам приказывали это сделать. Сколько раз… Но ведь сейчас мы не воров спасем, – убийц.
– А что ты предлагаешь? Я могу написать рапорт об отставке. Получу приличную пенсию. Перееду на дачу, буду ловить рыбу и выращивать розы. Но кого этим обрадую? Разве только свою жену. Она давно говорит: уходи с этой работы, чего зря нервы портить, ты свое отработал. Может быть, для здоровья лучше – жить на свежем воздухе и не волноваться из-за всякой мрази вроде этого Биркуса. Кстати, до меня дошел слух, будто ты хорошо знал покойную жену Лурье. Ну, как бы это сказать… Короче, ты понимаешь, о чем я. Это правда?
– Правда. Мы с ней встречались, когда она еще не была замужем. И с Лурье не была знакома. Это была хорошая женщина из хорошей семьи. Красивая, умная, добрая…
– Почему вы расстались? Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Я свалял дурака. Не захотел портить ей будущее. Иногда я спрашивал себя: господи, ну, зачем ей нужен мент? Предположим, она связала бы жизнь со мной. Иногда у меня бывают выходные. Отсыпаюсь и снова иду на работу. А ей что делать? Сидеть у окна и ждать возвращения мужа. И читать неприличные надписи на заборе. У меня под окном высокий и длинный забор. А за ним противотуберкулезный диспансер. На заборе много чего написано и нарисовано. На день чтения хватит. Но через год такой жизни она развелась бы и постаралась забыть меня, как кошмарный сон. Когда я узнал, что она вышла за образованного и обеспеченного человека, – обрадовался.
– Ну и дурак же ты. Где не надо ты крутой и принципиальный, а где надо… Не хочу называть вещи своими именами. Ладно… Поступим так. Скопируй все материалы розыскного дела. И спрячь подальше. Только не в рабочий сейф. Дело принесешь мне. Я напишу рапорт, что мы разработку Биркуса и Львова завершили. И отправлю материалы в МВД. А ты продолжай работать. Прослушку телефонов снимать не будем. Может быть, там у них наверху все переменится. Решат, что Львова лучше бы посадить. И надолго. А ты в следующий раз, когда встретишь хорошую одинокую женщину, – женись. Это приказ.
Ночью в кошмарном сне Джон увидел подвальную комнату, освещенную полудохлой лампочкой. Стены почернели от сырости, заплесневелый потолок сочится влагой. Воздух сырой, пропитанный миазмами гнили и тлена. Он видел Луис, которая ползала на коленях в грязной луже и вымаливала свидание с покойным мужем. Джон вместо того, чтобы ответить что-то вразумительное кашлял и сплевывал мокроту.
Наконец выпалил, что ничем не сможет помочь, тело брата охраняют солдаты с собаками. Луис не слышала, она стонала, рвала в волосы, потом упала на пол, как подкошенная, стала биться в истерике, выкрикивая проклятья и грязные ругательства. Он проснулся, сел на кровати, сразу решив, что больше не заснет. Сквозь щели в занавесках пробивался свет раннего утра.
Джон принял душ, сварил кофе и сел на кухне. После неудачной поездки, он простудился и теперь его донимал насморк и кашель.
Сегодня надо позвонить в главное управление внутренних дел и спросить майора Юрия Девяткина, есть ли новости по поводу конфискованных денег. В прошлый раз Девяткин был вежлив и голос его звучал как-то тепло, по-человечески, он ответил, что дело идет, но не слишком быстро. Когда Джон понадобится, его обязательно вызовут. Что он скажет сегодня? Пока Джон размышлял, зазвонил телефон. Бархатный голос антиквара Ивана Савельевича Горского казался взволнованным, впрочем, этот человек волновался всегда, по любому самому незначительному поводу, даже без повода.
– Не разбудил? – спросил Иван Савельевич. – Насилу дождался утра, чтобы вас обрадовать. Даже хотел ночью звонить. Вчера вечером перед закрытием пришла одна пожилая женщина, моя старая клиентка. Принесла две изумительные маски из Чада. Старинные и чрезвычайно редкие, давно таких не видел.
– Спасибо, что не забыли. Но свою коллекцию я уже упаковал и отправил за границу. И как-то не планировал больше ничего покупать. Сейчас не до этого…
В лучшие годы Горский через свой комиссионный магазин перепродавал антиквариат, купленный в России или вещи, которые получал из Европы. Кажется, он списывал цены из учебника астрономии, – так много в них было нулей. В трудные времена нулей стало меньше, а клиентура поредела. Джон познакомился с этим человеком давно, если в магазин приносили редкие маски, Горский звонил и приглашал к себе. Джон, как правило, не торговался, а Горский относился к нему по-отечески снисходительно, как к старому любимому клиенту, которого нельзя обманывать.
– Слушайте, молодой человек, сегодня у вас уникальный шанс купить что-то по-настоящему редкое и ценное, – Гурский заволновался сильнее. – А вы даже не хотите взглянуть. Между прочим, маски принесла достойная женщина – мать путешественника с мировым именем. Он бесследно исчез в Чаде три года назад. И на месте, где он предположительно пропал, обитает одно из самых загадочных и кровожадных племен Африки. С большой долей вероятности можно предположить, что дикари съели бедного мальчика. Помню его. Такой худенький…
Ознакомительная версия.
