Да. Достаточно велики.
А поконкретнее?
Стриж улыбнулся:
Конечно, каждый раз они были разными. Я могу указать только порядок цифр. Это сотни миллионов долларов.
Порядочно... А размеры ваших счетов?
Стриж замялся:
Вы понимаете...
Да, понимаю, — оборвал я его, — и прошу вас назвать примерные размеры сумм, хранящихся на счетах, контролируемых вами.
Ну-у в общей сложности... — Стриж почмокал тубами, затем, понизив голос до предела, выдавил: — Два с половиной миллиарда.
Собственно говоря, что он делает из этого тайну, когда ту же самую цифру можно узнать из газет. Нет, все-таки молодцы журналисты. Все пронюхают!
Хорошо. И в чем же состоял план Старевича?
Надо было выждать момент, когда размер этой «буферной» суммы будет как можно меньше. Тогда можно быстро закрыть взаиморасчеты и перевести платежи в другие банки. Видимо, такая возможность появилась, когда я был в Женеве.
Откуда у Старевича могла быть такая информация?
Мы тоже не сидели сложа руки. И в конце концов нашли лазейку в «Национальный кредит». Кроме того, это можно просто рассчитать. Но время, когда на счетах будут минимальные суммы, могло продлиться очень недолго. Буквально несколько часов. Так что риск был велик.
И что, этот план удался?
Стриж пожал плечами:
Не знаю. Но судя по... по последствиям — да.
Понятно. Значит, Старевич провернул операцию, Норд лишился денег и за это подослал к Ста- ревичу наемного убийцу.
Стриж кивнул:
Видимо, так.
А вы можете подвергнуться такому же нападению как посвященный в эти дела и сподвижник, если так можно выразиться, Старевича.
Вот именно. — Стриж улыбнулся. — И поэтому я пришел сюда. Потому что на наши места могут прийти другие люди, люди Норда. И тогда он будет получать гораздо большие барыши. Он, а не российский спорт.
Вот оно что! Оказывается, Стриж больше всего печется о судьбе российского спорта. А я-то думал, о своем кармане. В любом случае, он явно недоговаривает. Ничего. Я его выведу на чистую воду.
И все-таки не может быть, чтобы Патрик Норд не имел на вас каких-то еще рычагов давления. Ну не мог же он просто так прийти и сказать, что, дескать, я контролирую банк и отныне вы должны мне платить. Согласны?
Да, согласен,— без особой охоты ответил Стриж, — ну хорошо. Вам я, так и быть, скажу.
Ты смотри! Он мне еще и одолжение делает! Ну и типчик.
Спасибо за доверие, — не удержался я.
Пожалуйста, — ответил он без тени иронии.
Стриж вынул еще одну тонкую сигару из коробки и щелкнул своим «Ронсоном».
Дело в том, — начал он, — что некоторые группы товаров... как бы это сказать... регистрировались под другими названиями.
Какие именно группы?
Стриж запыхтел, как скороварка, а потом с трудом выдавил:
Но вы понимаете, что я к этому не имел никакого отношения?
А кто имел?
Ну-у те, кто руководил фирмами, поставщики, экспортеры, дилеры...
Ясно, — с улыбкой заключил я, — значит, деньги были ваши, переводил их за границу фонд под вашим управлением, прибыль тоже получали вы...
Не я! Наш фонд, а значит, весь российский спорт! — напыщенно вставил Стриж.
Странно, что вы его не упомянули в числе ответственных за контрабанду.
Кого? — не понял Стриж.
Российский спорт. Мы бы его допросили, взяли бы подписку о невыезде, а потом судили по всей строгости закона. Весь российский спорт. Удобно, правда?! — грозным тоном закончил я.
Ну зачем же вы так, товар... гражданин следователь. Я же вам все как на духу...
Выкладывайте. Что за товар вы перевозили через границу?
Стриж тяжко вздохнул.
Спиртные напитки, табак... Только немножко... неактированные.
Ясно. Фальшивые?
Ну не совсем... продукт был достаточно качественным. Но под другими товарными знаками...
Какими именно?
Водка «Абсолют», виски «Джонни Уокер», сухие вина, «Мальборо». Ну и так далее.
Хороший ассортимент, нечего сказать. И где все это производилось?
Виски в Польше. Там работает небольшой заводик. Водка в Венгрии. Сигареты в Румынии и Молдавии.
Все ясно. Норд знал всю эту информацию и держал вас на крючке?
Не совсем так. Норд контролировал и производство. Но так как мы принимали участие и в отличие от Норда граждане России...
Ваше разоблачение будет иметь более тяжелые последствия, — закончил я.
Да.
Александр Эдуардович, вы понимаете, чем вам все это грозит?
Скажу вам честно, гражданин следователь, хуже, чем Старевичу и Сереброву, мне уже не будет.
Откуда вы знаете? Может, им сейчас гораздо лучше и легче? — саркастически заметил я.
Не знаю... Я в философии не силен.
Я посмотрел на часы. Было уже довольно поздно.
В общем, мне понятны обстоятельства гибели Старевича. Но объясните, почему если он пытался помешать Норду, то первым погиб не Старевич, а Серебров?
Это понятно, — как-то чересчур быстро ответил Стриж. — Володю убили, чтобы показать, на что они способны. Так сказать, для острастки.
Для острастки убить председателя Олимпийского Комитета? Быть такого не может!
Тем не менее, скорее всего, это так, — грустно отозвался Стриж.
И потом, скажите, какую роль играл во всем этом бизнесе Серебров? — задал я вопрос, который давно меня мучил.
Такую же, как и мы. У него были связи за границей, он часто ездил в командировки, ну и...
Скажите, Александр Эдуардович, а чего-то вроде конкуренции между вами не было? — осторожно спросил я.
Не понимаю, — наморщил лоб Стриж.
Ну, может, какие-то трения...
Нет. Никаких трений не могло быть. Да и зачем нам ругаться? Мы уже много лет друзья.
Да уж, — вздохнул я, — скажите, а вам знакомо название «Просперити»?
«Просперити»? Это по-английски, кажется, « процветание » ?
Да. Вы не знаете фирмы с таким названием?
Пусть меня обвиняют в приверженности к литературным штампам, но я все-таки скажу, что после моего вопроса по его лицу пробежала тень!
Нет. Не слышал.
Не нравится мне все это! И Стриж этот хитроват, и вообще... Что-то он не договаривает, и, мне кажется, что-то очень важное, может быть, самое главное в этой запутанной истории. И мне надо выяснить это, потому что Стриж, может быть, единственный, кто может рассказать об истинном положении дел. А его логика понятна. После того что он мне поведал, я должен беречь Стрижа как зеницу ока. Поэтому-то он так легко и раскололся. Ну а потом, видимо, когда все уляжется, он надеется выкрутиться. В конце концов, как это ни банально звучит, явка с повинной и чистосердечное признание...
Ну ладно, Александр Эдуардович, вы рассказали много интересного. И надеюсь, расскажете еще.
Я вам рассказал все очень откровенно, — ответил Стриж, — и надеюсь, что вы меня оградите от...
Ни о чем не волнуйтесь. Езжайте домой. У дверей вашей квартиры мы поставим охрану. У вас есть плотные шторы?
Да, есть.
Занавесьте все окна и старайтесь, чтобы вас видело как можно меньше людей. Машину оставьте здесь, я сейчас вызову дежурный наряд, он вас и отвезет.
Стриж растрогался:
Спасибо, спасибо вам, Александр Борисович! Спасибо за чуткость и отзывчивость! Спасибо за...
Это наша работа, — скромно ответил я.
Вскоре снизу сообщили, что наряд готов.
Ну, до свидания,— протянул мне ладонь Стриж.
Минуточку, Александр Эдуардович. Позвольте телефончик.
Ну конечно, конечно!
Он полез в карман и достал изящный кожаный футляр для визиток.
Вот. Тут и служебный и домашний.
Он ушел вслед за милиционерами, то и дело оглядываясь и махая мне рукой.
Ну и что теперь прикажете делать? Этот разговор со Стрижом, вместо того чтобы внести ясность, вконец запутал меня. Врагами были Старевич и Серебров или закадычными друзьями? Почему, если Серебров был застрелен, как говорит Стриж, «для острастки», Старевича убили в тот же день? Даже не дав ему времени на размышление и «исправление»? И в конце концов, что это за «Просперити» такое? А Стриж знал это название, голову даю на отсечение, что знал. Но говорить все-таки не стал. Значит, можно предположить, что именно здесь таится что-то важное. А вот что — неизвестно.
И все-таки я чувствовал, что действительно, как выразился Меркулов, «становится все теплее». И разгадка близко.Я сделал самое разумное, на мой взгляд, в этой ситуации. Я позвонил Грязнову домой.
Слава? Это Турецкий.
Слушаю. Ты еще на работе?
Да. Тут ко мне Стриж-старший в гости приходил.
Врешь, — не поверил Грязнов.
Падла буду, — пользуясь его любимым уголовным лексиконом, ответил я.
И что он рассказал?
Много интересного. Но это долгая история. Пока что я хочу, чтобы ты поставил на прослушивание его телефоны.
А как быть с законом об оперативно-следственной работе? Будем дожидаться решения суда? — иронически спросил Слава.
