В гробу дождемся.
Ну ты же понимаешь, что я не могу поручить это муровцам из второго отделения.
Я надеюсь, что ты поручишь это Денису, племяннику своему.
Разумно. Моя «Глория» идеально подходит для подобных дел. Но имей в виду, что использовать эти материалы в качестве доказательств будет нельзя.
Плевать. Сейчас для нас главное факты. О чем будет говорить он. И главное — с кем. Ну так сделаешь?
Диктуй.
Я прочитал домашний телефон Стрижа на его визитке и добавил:
У него наверняка есть мобильный. И может, даже не один. Надо срочно выяснить номера и поставить на прослушивание и их.
Трудновато будет это сделать. Но можно.
Только я тебя прошу, Слава, побыстрее.
Само собой.
И еще. Как там с «Просперити»? Ты что-нибудь выяснил?
А как же! — важно ответил Грязнов.
Я прямо как будто видел перед собой эту самодовольную рожу!
И что?
Очень интересно. Фирма занимается менеджментом, в частности в области спорта. Борьба, баскетбол, теннис. Хоккей. Фигурное катание...
Я уже понял, что они решили охватить весь список «Спортлото». Давай покороче.
Владелец агентства некий Михаил Островский. Занятная, кстати, личность. Кандидат философии, некоторое время преподавал в МГУ эстетику. Потом внезапно ударился в криминал.
Что значит «ударился в криминал»?
То и значит. В восемьдесят втором году организовал подпольный цех по производству фуфловых обручальных колец с золотым напылением. Реализовывали через подставных лиц в салоне «Гименей» на Ленинском проспекте. Так что никому и в голову не приходило проверять. Ну контролеры, понятно, были в доле. По л го да цех работал и, если бы одному из брачующихся, любознательному ювелиру, не пришла в голову мысль вычислить плотность металла, из которого сделаны кольца, проработал бы еще столько же. Ну всю банду посадили на полную катушку, а самому Островскому дали всего пять лет, непонятно почему. Чувствую, взятки там были о-го-го...
Ну и что дальше?
Ничего. Вышел через три года по амнистии и на этот раз занялся антиквариатом. Поймали на контрабанде и опять посадили. И снова всего на два года. Что делал после освобождения — неизвестно. Но в милицейских сводках не светился и ни по каким делам не проходил. Думаю, просто ни разу не прокололся. Умный, гад.
Философ, — вставил я.
Да, кстати, и кликуха у него соответствующая. Сократ. Но не только из-за образования. Во время первой отсидки ему сломали нос, и хрящ неправильно сросся. Так что и нос у него соответствующий, как у Сократа.
Значит, Сократ, — задумчиво повторил я, — неизвестно, связан ли он с Нордом?
В том-то и дело. Насколько мне удалось выяснить, раньше агентство Сократа и фирма Норда конкурировали. А примерно месяца четыре назад Норд вдруг объявил, что его хоккеисты перезаключают контракты с «Просперити». Это было очень неожиданно.
Может, полюбовно договорились?
Нет. Сократ надавил на Норда, и тому больше ничего не оставалось, как согласиться.
Откуда такая уверенность? — изумился я.
Сегодня я был в больнице у Бородина. Он выздоровел и заговорил. И рассказал, кстати, массу интересного.
Что же ты, подлец, сразу мне не сказал? — закричал я в трубку.
А ты не спрашивал, — спокойно ответил Грязнов.
1 октября 1997 года
11 часов 30 минут
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Не успел я заявиться на работу, как в мой кабинет ввалился Грязнов собственной персоной.
Привет, Слава, — изумился я, — какими судьбами?
Да вот решил навестить. Ты, Турецкий, кажется, не рад?
Да нет, заходи, гостем будешь.
Грязнов потопал на пороге, чтобы стряхнуть с подошв грязь (как будто не мог сделать этого внизу!), бухнулся на стул и положил мне на стол папку.
Вот, — сказал он.
Что — вот? — не понял я.
Сработало.
Говори толком, Слава, — погрозил я ему пальцем.
У тебя, Турецкий, ранний склероз. Это я тебе как начальник МУРа говорю.
Временный, — уточнил я.
Это ничего не меняет, — важно надул щеки Грязнов, — ты что, не помнишь наш вчерашний разговор?
О чем?
О том. О Стриже.
Помню ли я наш разговор! Да я всю ночь не спал, размышлял, что из сказанного им вчера правда, а что ложь. И надо сказать, так ни к чему и не пришел.
И что Стриж?
Я уже сказал. Сработало. То есть позвонил он.
Кому?
Во-первых, не «кому», а «как». То есть «откуда». Это самое главное.
И откуда же?
Из телефонной будки. Представляешь, через час после возвращения домой он сказал присланным тобой охранникам, что идет в магазин за сигаретами. Они предложили ему свои. Но он отказался.
И что? — от нетерпения я начал грызть ногти.
Ну вот. Действительно, Стриж дошел до ближайшего киоска и купил сигарет.
Сигарет? А у меня в кабинете он курил сигары... — вспомнил я.
Конечно. В киоск-то он ходил только для отмазки. Вернее, не только. Он в нем купил несколько телефонных жетонов. Потом он прошел квартал, завернул за угол и дошел до телефонной будки.
Все ясно, — грустно сказал я, — он понял, что мы можем прослушивать его разговоры даже по сотовому телефону, и решил нас перехитрить. Умный, гад. Все-таки обошел!
Обошел бы, ты хотел сказать, — самодовольно произнес Грязнов.
Что?! — не веря своим ушам, закричал я. — Ты прослушал его разговор?!
Ты, Турецкий, опять забываешь, что я хотя и временный, но все же начальник МУРа. Что же я, по-твоему, не смогу подслушать какой-то паршивый телефонный разговор? Денис моментально, как только он вошел в будку, позвонил моим ребятам, которые уже дежурили на станции. Они и перехватили разговор. Все очень просто.
Он эффектно щелкнул кнопками своей папки и достал оттуда лист бумаги.
Молодец, Грязнов! Что бы я без него делал!
Давай скорее распечатку!
Погоди. А благодарность? — Слава задержал руку в воздухе.
Получишь от министра, — отрезал я и прямо-таки выхватил у него лист.
СИНХРОННАЯ ЗАПИСЬ ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА
Телефонный разговор был произведен из телефона-автомата № 375-907, расположенного по адресу: ул. Пречистенка, дом 21. Разговаривали двое мужчин, в дальнейшей записи обозначенные как «1» и «2». Разговор начался в 23.14 и продолжался 3 минуты 24 секунды. Номер абонента — 567-6540.
— Алло.
— Я слушаю.
— Миша, это я,
— Привет.
— Я звоню из автомата. Боюсь, что мой телефон поставили на прослушивание.
— Правильно опасаешься. Хотя я сомневаюсь, что они так быстро успели. Ну как прошло?
— Вроде ничего.
— Ты рассказал все, как договаривались?
— Да. Но пришлось еще кое-что добавить. Следователь въедливый и хитрый.
— Мы же договаривались — ничего, кроме того, что необходимо.
— А что было делать? Он как прицепился. Кроме того, насколько я понял, ему и так многое известно.
— О чем?
— О Норде.
— Ну это нам, наоборот, поможет. Еще о чем?
— О деньгах. О счетах. А о твоей конторе — не знаю. Но название ему известно.
— Спрашивал что-нибудь?
— Да. Но я ничего не сказал.
— Хорошо, хорошо... Ну, в общем, я думаю, что удалось. А защитить от бандитов просил?
— Конечно (смеется). У меня возле порога теперь менты дежурят.
— (После небольшой паузы.) Много?
— Двое. Так что, если что... (смеется).
— Типун тебе на болтун. Ты когда собираешься?
— Завтра вечером.
— Ну давай. Счастливо.
1. — Пока, Миша.
Ну вот и верь после этого людям. Честное слово, еще несколько лет такой работы, и я окончательно потеряю веру в человечество. Шутка.
Как я понимаю, звонил он Сократу?
Да, — ответил Грязнов, — хотя определить номер поначалу было трудно. У Островского дома какой-то аппаратик в телефоне стоит.
Анти-АОН, — продемонстрировал я свою осведомленность.
Вот-вот. Но, конечно, против мощи нашей аппаратуры он не устоял.
Ясно... Это что же получается? Он вчера меня на понт брал? Я правильно выражаюсь?
Думаю, что да. Но мне кажется, что часть того, что Стриж рассказал тебе, — правда.
Это и так понятно. Только вот как определить, где эта правда?
Может быть, пора брать Сократа?
Эта мысль мне пришла в голову сразу же после того, как я прочел расшифровку телефонного разговора.
Думаю, что нет. Не забывай, мы расследуем убийства и покушения на убийства. А против Сократа у нас, кроме этой бумажки, ничего нет. Так что пошлет он нас на три буквы, и все.
Тогда давай установим за ним слежку. Авось какой-нибудь следок покажется.
Вот это бы не мешало. Только давай это тоже сделаем через Дениса.
Ладно, — Грязнов встал со своего стула, — у меня еще куча дел. Ты обмозгуй и мне сразу звони, если что...
Но долго думать мне не пришлось. И звонить Грязнову тоже. Потому что не прошло и пятнадцати минут, как он позвонил сам...
