– Что, горячо? – спросил губернатор. – Мы не можем терять время, а я хочу видеть вас в безопасности.
– Я вам уже говорила...
– А я вам еще раз говорю, что поедете. – Он приподнял ее подбородок и легонько поцеловал.
– Я не буду произносить речей. Первый раз в жизни мне не хватает слов, чтобы высказать, что я думаю и чувствую. – Он ласково улыбнулся. – А если это звучит невероятно, так и вся эта история невероятна, но она ведь произошла!
Он обнял Бет за талию:
– Пойдемте. Я вас провожу.
Она все еще дрожала:
– Что, если лифт не поднимется еще раз? За вами? За всеми остальными?
– Надеемся, что поднимется. Но прежде всего должны оказаться в безопасности вы.
Они вместе подошли к дверям и остановились. В это время в зале кто-то закричал:
– Черт возьми, как вы это себе представляете?
Раздались новые возбужденные голоса и топот бегущих ног.
– Подождите здесь, – сказал губернатор и выбежал в зал.
Обстановка внезапно чудовищно изменилась. «Как муравьи на разоренном муравейнике», – подумал губернатор, видя, как все суетливо и бесцельно мечутся взад и вперед.
– Стойте, – закричал губернатор, – стойте!
Суета немного стихла. Лица повернулись к губернатору. Стало почти тихо.
– Что все это значит? – спросил губернатор. – Вы ведь все взрослые, сознательные люди. Что вдруг, черт возьми, стряслось, что вы так себя ведете?
Его голос отрезвил всех, как удар бича.
– Там внизу совершилось чудо, – продолжал он, – нам послали лифт. Если...
– В том-то все и дело, Бент, – ответил сенатор Петерс, чей пролетарский акцент был заметен больше, чем обычно. – Лифт был да сплыл. Он идет вниз и остановить его невозможно. И везет только одного пассажира. Угадайте, кого?
В зале было тихо и все глаза уставились на губернатора.
«Не нужно гадать, – подумал он, – я и так знаю».
А вслух сказал:
– Кого, Джек?
– Поля Норриса, – ответил сенатор, – кого же еще? Судью Поля Норриса.
Губернатор кивнул, медленно повернулся и пошел в канцелярию. Он прошел мимо Бет, как будто ее и не было, сел за стол, взял трубку и нажал кнопку громкой связи.
– Это Армитейдж. Лифт пошел вниз. В нем всего один пассажир. Я хочу, чтобы его задержали.
Голос Брауна ответил:
– Да, господин губернатор. – И потом недоверчиво спросил: – Только один пассажир?
– Я же сказал. – Губернатор помолчал. – Я хочу, чтобы вы доложили прокурору, что этот человек угнал лифт. Если у прокурора есть мозги в голове, то он должен обвинить его в покушении на убийство. – Потом добавил: – Возможно, трудно будет найти свидетелей. Это вы тоже ему объясните.
Браун ответил:
– Мы немедленно пошлем лифт обратно. Если получится.
Губернатор кивнул.
– Если у вас это получится – повторил он. – Понимаю.
Он снова помолчал:
– Вы сделали огромную работу, работу через невозможное. Хочу сказать вам, что мы это знаем, все, кто здесь.
Он задумчиво посмотрел на телефон:
– Как долго выдержит телефонная связь, мы можем только гадать. Я убежден, что здесь должен быть какой-нибудь транзисторный приемник. Они есть повсюду. Тогда вы сможете передавать нам информацию через городское радио. Мы оставим приемник включенным.
Он поднял глаза. На пороге стоял мэр. Он кивнул.
– Я поищу какой-нибудь транзистор, – сказал он и добавил: – Им удастся отправить лифт наверх еще раз?
– Мистер губернатор! – раздался голос Брауна в репродукторе.
– Да, я у телефона.
– Лифт пришел вниз, губернатор. Человек в нем. – Браун помолчал. – Он мертв, мистер губернатор. Страшные ожоги. – Голос его дрожал.
Потом раздался голос Ната Вильсона усталый, но уверенный:
– В ядре здания, очевидно, ужасно высокая температура. Как от паяльной лампы.
Мимо мэра прошел Бен Колдуэлл.
- А как насчет противогазов, Нат? Асбестовых костюмов? Наполнить кабину чем-то охлаждающим...
– Нет, – ответил Нат. – Это был единственный шанс, и мы его упустили. Кабина уже не поднимется. Она серьезно повреждена и сошла с направляющих, которые, видимо, деформировались. Попробуем с другим лифтом, но... – Он не договорил.
Колдуэлл глубоко вздохнул и присвистнул:
– Понимаю.
Снова раздался голос Вильсона:
– Мы все еще работаем внутри здания. Продвигаемся от одного пострадавшего этажа к другому. Простите, мистер губернатор, если бы, – голос вдруг умолк, – если бы эта чертова Башня не была так высока...
Наступила пауза.
– Теперь нам остается, – продолжал Браун, – только та безумная идея Вильсона.
Губернатор ничего не ответил.
– Оставайтесь с нами на связи, – сказал он, отодвинул стул и устало поднялся. – Пора говорить правду. – Он направился к дверям.
– Это необходимо, Бент? – окликнула его Бет.
– Моя милая, – ответил губернатор, – если я и научился чему-то на своем длинном жизненном пути, так это тому, что хуже всего люди ведут себя, если оставить их в неизвестности. Лицом к лицу с горькой правдой они могут реагировать неприятно, но если им совсем ничего не сказать, то начнут возникать разные слухи и паника не заставит себя долго ждать.
Губернатор, как и перед этим, встал на стул посреди зала, подождал, пока стихнут разговоры, и начал:
– Лифт спустился в вестибюль. – Он подождал. Раздался тихий сердитый ропот. – Человек, который был в нем, – продолжал губернатор, – оказался мертвым. В ядре здания, следовательно, невероятная жара. – Он снова сделал паузу.
На этот раз все молчали. Он уже овладел вниманием слушателей.
– Нам попытаются послать другой лифт. И, если им это удастся, в нем будет защитная одежда и изолирующие противогазы. – Он развел руками. – Если им удастся послать другой лифт. Но я в этом совсем не уверен.
Кто-то заколотил в противопожарные двери в другом конце комнаты. Губернатор умолк, а шеф пожарной охраны подбежал к дверям, нажал ручку и распахнул настежь. В зал ввалились пожарные Денис Хоуард и Лу Старр.
У обоих в руках были длинные, тяжелые пожарные багры, загнутые с одного конца и сплющенные с другого. На шеях болтались противогазы. На обоих лицах заметна была смертельная усталость. Когда вслед за жестом губернатора они двинулись к нему, ноги у них тряслись.
– Закройте двери, – сказал губернатор, потом обратился к обоим пожарным: – Спасибо, что вы пришли.
Лу Старр открыл рот, но тут же плотно сжал губы.
Денис Хоуард сказал:
– Не за что, господин губернатор. Просто прогулка по нескольким пролетам. – Он театральным жестом взмахнул рукой. – И мы не спрашивали зачем!
Чей-то мужской голос спросил:
– Не могли бы мы спуститься по лестнице? Если да, то лучше бы трогаться.
Стало тихо. Хоуард перестал бодриться и вопросительно взглянул на губернатора.
– Скажите им все, – предложил ему тот.
Хоуард не спешил с ответом.
– Спуститься-то можно, – сказал он наконец, – но вниз вы не попадете. Ни за что.
Он поднял дрожащую руку.
– Видите? Вот здесь у меня были волосы. – Он устало провел рукой по лицу. – И брови у меня тоже были. Можете мне поверить. – Потом кивнул. – По лестницам идти можно. Можно даже остаться в живых примерно до сотого этажа – если бежать достаточно быстро.
В зале стояла мертвая тишина.
– Я обещал вам обоим выпить, – сказал губернатор, взглянул на официанта, который стоял неподалеку. – Позаботьтесь о них. Потом проводите их в канцелярию.
Он оглядел свою аудиторию: – Все это выглядит неважно, но не безнадежно. Мы пробуем все возможности. Больше я вам ничего сказать не могу.
Тут заговорил Кэрри Уайкофф..
– Я бы только хотел знать, – начал он, – нет, не так... Я хочу знать, как это произошло? Кто несет за это ответственность?
Губернатор неподвижно стоял на стуле, ожидая, когда стихнет одобрительный ропот. Потом произнес в тишине:
– Предлагаю вам, Кэрри, создать комиссию конгресса, которая расследует всю эту историю. С радостью сообщу ей все, что знаю.
Он слез со стула, взял Бет под руку и отправился, не быстро и не медленно, в канцелярию. Там упал на стул.
– Я считаю себя человеком очень терпеливым и достаточно разумным. И не считаю себя жестоким. – Он поднял глаза на Бет и невесело улыбнулся. – Но сейчас я с наслаждением бы удавил Кэрри Уайкоффа. И я надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы иметь возможность плюнуть на могилу Поля Норриса.
Он помолчал:
– Если мои чувства неприличны, согласен числиться неприличным.
Бет ответила:
– Если бы Норрис не угнал лифт... – Она не договорила.
– Это правда, – признал губернатор. – Ни одна из вас не достигла бы низа живой. И я рад, что все так случилось. Но это ничего не меняет.
– Я вас понимаю, Бент.
Он взял ее руку и приложил к своему лицу.
– Маленькие человечки в забавных шапочках и туфельках с острыми носами пишут наши судьбы в толстые книги и иногда дергают за веревочки, чтобы убедиться, все ли идет как задумано. – Он покачал головой. – Иногда я задумываюсь, не могут ли их замыслы нести зло в самой своей основе? Вы верите в загробную жизнь, моя милая?
