— А, понятно. Я так и подумала, честно говоря. Вы похожи, — ответила Варя. Павел не произнес ни звука. — А почему бы вам не спросить вашу сестру прямо, бывала ли она здесь?
— Мне… Я не хочу… Я не хотела бы задавать ей такие вопросы…
— Но хотели бы узнать, да? — Варя была необычайно приветлива и вежлива с ней, и Ксюша призналась:
— Да. Она что-то скрывает… Я хотела понять — что.
— Ну что ж… Мы вам в этом поможем. Пойдемте.
Варя повернулась и пошла дальше по коридору, проигнорировав удивленный взгляд мужа. Ксюша спросила ее в спину:
— Чем вы можете мне помочь?
— Вы хотите понять, бывала ли здесь ваша сестра и что она здесь делала? — обернулась Варя. — Вот я вам сейчас это и объясню. Пойдемте.
Они стали спускаться по лестнице в подвал. Впереди шла Варя, Ксюша следовала за ней, а замыкал шествие Паша.
Подвал был огромный, со множеством дверей. Варя направилась к одной из них, Паша вытащил ключ из кармана и отпер замок. Варя распахнула перед Ксюшей дверь и, указывая вовнутрь помещения широким жестом, произнесла:
— Ваша сестра проводила большую часть времени здесь.
Ксюша нехотя ступила в помещение, с неприязнью предположив, что это та самая сауна, про которую говорил Реми… Свет, падавший из коридора, освещал его не полностью…
Но это была не сауна. Это было большое помещение, похожее на…
На спортзал! Недоброе предчувствие кольнуло грудь, и Ксюша рванулась было обратно, как дверь с тяжким звоном захлопнулась перед ее носом.
Ксюша била в дверь до тех пор, пока кулак не начал саднить, и кричала до тех пор, пока не сорвала голос. Ей никто не ответил, ни звука не долетело до нее через плотную дверь, ни малейшего луча света не проникало в это помещение, в котором не было ни одного окошка, ни крохотной щели. Темнота была абсолютной. Ощупав в кромешной тьме дверь и стенку вокруг нее, она убедилась, что выключателя здесь нет.
На ощупь, вытянув вперед руки, Ксюша стала передвигаться вдоль стенки. Под ногами продавливались упругие маты. Она наткнулась на несколько спортивных снарядов, и только когда она попала на них в третий и в четвертый раз, она поняла, что зал круглый.
Она села на маты, обхватила колени руками и задумалась. Раз ее заперли — значит, чего-то испугались. Испугаться они могли только одного — упоминания об Александре. Ни о чем другом они просто-напросто не говорили. Чем же могла напугать их Александра? Ясно, что Саша бывала здесь… Что же в этом такого, что они испугались и хотят скрыть?
Что?
* * *
Паша растерянно смотрел на жену.
— Зачем? — переспрашивала та. — А затем, что эта девка знает, что Александра сюда ездила!
— И что с того?
— И начнет трепаться! А там и до всего остального дойдут! Прижмут Александру — сама она вякать не будет, не в ее интересах, — а вот если сестрица ее начнет болтать… Припрутся все — и милиция, и детективы эти чертовы… А там, глядишь, и до тайника доберутся! Тогда плакали наши денежки! Да и под суд можно загреметь, если до всего докопаются!
— И что ты предлагаешь?
— Укол.
— У нас разовых шприцев не осталось.
— Я вскипячу обычный.
— Какой будем делать, «правдивый» или «забывчивый»?
— Ты еще не понял?
Паша тупо смотрел на жену, в ее игриво-холодные светлые глаза. Спустя некоторое время тень догадки побежала по его лицу.
— Мне это не нравится, — угрюмо сказал Паша и уселся на стул. — Ты зря это затеяла. Сейчас надо быть осторожным — сама говоришь, милиция висит на хвосте, да и детективы эти…
— А что ты предлагаешь?
— Ну, не знаю… Надо было сказать, что никогда не видели.
— А шарфик?
— Ну… Что не знаем, как он сюда попал…
Варвара посмотрела на мужа с жалостью:
— И она тебе поверит, да?
— Ну, не знаю… Только мне не нравится, что ты задумала.
— Тогда давай ее убьем. Тело в лесу закопаем, никто не найдет.
— Ну и убивай. Я не буду.
— Боишься? — вызывающе спросила жена.
— Я ничего не боюсь! Ты знаешь… Я не люблю убивать.
— Ага, насиловать любишь, а убивать — нет.
— Я не насилую! Они сами этого хотят!
— Ты просто трус.
— А ты — гадина! Ты нарочно мне это говоришь, чтобы меня разозлить!
— Ну, допустим, — игриво ответила Варя, уперев руку в бедро, изящно выставленное. — Допустим, нарочно. И что мне за это будет? А, Паша? Что ты со мной сделаешь? Ударишь? Изобьешь? Убьешь?
— Я же не такая дрянь, как ты!
— Значит, я дрянь? А? Что молчишь? Повтори, что сказал! Я — дрянь? Гадина, да?
Паша угрюмо молчал. Варя, покрасневшая от ярости, стала наступать на мужа, но тот просто отвернулся от нее.
— Молчишь? Вот и молчи. Свою пасть вонючую лучше не открывай! У тебя мозгов-то с грецкий орех, а сам туда же!
— Ты опять? Опять? Я же тебе говорил: не смей мне напоминать!
— Напоминай — не напоминай, а в твоей медицинской карте написано: «незначительное умственное отставание».
— «Незначительное»!
— Мне хватает! И больше не смей рот открывать! Делай, что тебе говорят!
— Я когда-нибудь тебя пришибу… — прошипел Павел. — Пришибу, сука!
Варя залепила ему звонкую пощечину с такой силой, что голова мужа мотнулась в сторону. Павел сразу как-то сник, плечи его опустились, лицо приняло равнодушно-подавленное выражение.
— Ты комара пришибить не можешь, который сидит на твоей руке и сосет твою кровь! А если ты такой вдруг сделался отважный, что готов меня пришибить, то лучше пойди и задуши для начала девчонку. А ночью закопаешь тело в лесу!
Варвара издевательски посмотрела на мужа светлыми холодными глазами.
— Что, слабо, да? Не можешь? — с презрением продолжала она. — А не можешь — делай, как тебе умные люди говорят! И свое мнение будешь высказывать, когда тебя спросят!
— Ладно, — обмяк Паша, и ненависть окончательно погасла в его глазах. — Чего раскричалась? Говори, что делать…
— Готовь оба укола, по полной программе. И позвони Рональду, пусть приедет. Сделаем все как обычно. Соскучился небось по развлечениям? А?
Она ласково провела рукой по светлым кудрям мужа и пощекотала его, как собаку, под подбородком.
— Постарайтесь на славу, — прошептала Варя почти нежно ему в ухо. — Перед таким красавцем, как ты, ни одна женщина не устоит… А я тоже все сделаю в лучшем виде… После этого девочка у нас забудет, где дача находится, а уж кто и когда на ней был — тем более. Звони.
* * *
— Так если никто не заплатит, чего я поеду? — капризничал Рональд, выговаривая русские слова с сильным акцентом.
— Развлечемся, — уговаривал Павел, — давно не развлекались! С тех пор, как Тимура убили.
— Это ты, может, не развлекался, а у меня тут каждый день… Да и кайфа никакого с этими наркотиками. Давай тогда без них!
— Нельзя. Нужно, чтобы все было как всегда.
— Ну давай хоть не сразу! Поиграем сначала немножко… А то я вовсе не приеду!
Паша посмотрел на жену, слушавшую разговор по громкоговорителю. Та кивнула ему.
— Ладно, — сдался Павел. — Пусть будет не сразу. Все равно она потом все забудет.
* * *
Ксюша вроде бы задремала — во всяком случае, так ей показалось, когда она услышала звук открываемой двери. Она помнила, что, нащупав дверь, отошла от нее таким образом, чтобы быть ровно напротив входа; однако, задремав, она поменяла положение тела и теперь смутно представляла себе, где дверь. Звук донесся откуда-то сзади, и Ксюша повернулась. Темнота была столь густой, что она рук своих не видела, не то что дверь — в коридоре, стало быть, тоже не зажгли свет…
Звук открывающейся двери сопроводило движение воздуха, овеявшее лицо, и вновь зависла звенящая тишина.
— Кто здесь? — спросила Ксюша и, подождав, переспросила настойчиво. — Кто здесь?
Ни звука.
— Здесь есть кто-нибудь?! — крикнула она, ощущая, как ужас пробирается по позвоночнику.
В ответ дверь медленно закрылась.
Ксюша вскочила на ноги.
— Кто здесь?!! — снова крикнула она, и голос ее дрогнул от страха.
Вокруг нее стояла абсолютная, гробовая тишина и абсолютная, могильная чернота.
Ксюша стала медленно, стараясь не производить шума, отступать назад. Конечно, совсем бесшумно не получалось: кожаная обшивка матов поскрипывала под тяжестью ее шагов.
— Здесь кто-то есть? — сделала она еще одну попытку и вскрикнула — ее спина коснулась чего-то!
Она резко повернулась и, ударившись скулой о твердую холодную поверхность, поняла, что это был один из спортивных снарядов, кажется, брусья. Ксюша обхватила подпорку и осторожно опустилась на маты возле нее.
Сердце ее отчаянно билось. «Ничего и никого здесь нет, — пыталась она себя убедить, — просто… Что просто? Зачем было дверь открывать, если в нее никто не вошел? Здесь кто-то есть, кто-то прячется… Боже мой, зачем?! Я сойду с ума!»
Прошло томительных пять минут, в которые Ксюша безуспешно напрягала слух и зрение. Иногда ей казалось, что кто-то тихо вздыхал, но когда она пыталась вслушаться, то вздох не повторялся…
