— Помнишь, как вы с Морин любили кататься на лодке? — щебетала она. — Риджина, а что случилось с той лодкой, на которой всё катались Джек и Морин?
— Утонула.
— Как работа, Джек? — поинтересовалась Морин.
Джек залюбовался ее изящным телом в открытом голубом сарафане, ее тонкими руками, ее скрещенными ногами. Она поставила стакан с коктейлем на колени и придерживала его уверенной рукой — той самой рукой, которая всегда вовремя останавливала его шарящие руки, когда Джек и Морин лежали в гамаке — в том самом гамаке, что висел теперь, свернутый, ненужный, на стене за его спиной.
— Все то же. Работа у нас скучная.
— По крайней мере, вам не требуется страховка на случай жалоб клиентов, — вставил Харби.
— Да уж, наши пациенты никогда не жалуются, — ответил Джек. В этой компании он держался совсем иначе, чем в других местах. Он чувствовал, как Морин смотрит на него, все подмечает. Если б однажды он не остановился вовремя, если б его руки так и остались на ее теле, если б они занялись любовью… Можно ли представить себе Морин в постели с Харби Суле?
Харби сообщил, что два месяца в году он работает на эту чертову страховку. Каллен спросил, что у него за профессия. Харби ответил: уролог. Каллен недоумевающе нахмурился, и Риджина пояснила: слесарь по твоему крантику. А, сказал Каллен, очень кстати. У него есть вопросик к специалисту, но лучше, конечно, отложить его на потом.
Если б они занялись любовью… они сидели бы сейчас здесь все вместе, кроме Харби, конечно, и Каллена тоже здесь не было бы, и рыщущего креола по имени Фрэнклин де Диос, и всех этих неприятностей с никарагуанцами. Впрочем, в этом случае он все равно мог бы встретиться с Люси Николс.
— Кто-нибудь из вас слышал о сестрах Святого Франциска?
— Вряд ли, — откликнулась Морин. — А что?
— Я познакомился с одной из них. Они ухаживают за прокаженными.
— А! — кивнула в ответ Морин.
— Ты бы могла делать что-либо подобное?
— Вряд ли, — повторила Морин. — Где ты с ней познакомился?
— В Карвиле. Ты бывала когда-нибудь в Карвиле? — Он слишком давил на нее и сам это чувствовал, только не понимал, зачем ему это понадобилось.
— Не была и не собираюсь.
— Очень зря. Красивое место, похоже на университетский кампус, а вовсе не на больницу.
— Харби, ты ведь там бывал?
— Где именно?
— В Карвиле.
— Я — нет. Кое-кто из моих коллег бывал. А что?
«Коллеги», мысленно передразнил его Джек. Коллеги Харби Суле, уролога.
— Просто Джек спросил.
— Ну, если он хочет там побывать — не знаю, правда, зачем, — могу ему организовать экскурсию, — вызвался Харби.
В доме зазвонил телефон. Риджина подошла к нему.
— Я так поняла, Джек уже побывал в Карвиле, — возразила Морин. — Ты забирал оттуда покойника?
— Да, в воскресенье, — ответил Джек. Его так и подмывало сообщить всем: «Покойница оказалась жива. Полковник из Никарагуа хочет ее убить, поэтому нам пришлось вывезти ее на катафалке, а по дороге нас остановил другой никарагуанец, который на самом деле родом с Кубы, а с ним индеец из племени мискито — он потом еще застрелил того парня в „Ральф и Каку“, вы, наверное, читали об этом в газетах, он думает, он тут продолжает войну, на которую эти ребята собирают деньги, а эти деньги мы собираемся украсть». Господи, если б можно было рассказать хоть кусочек, хоть самое начало.
— Когда это лодка утонула? — спросила вдруг мать. — Такая чудесная была лодка. Вы же катались на ней по всей гавани, помнишь? Ты с Морин.
Вернулась Риджина.
— Лео звонил, сказал, чтобы мы садились за стол, он задерживается, — сказала она. — Мама, помочь тебе на кухне?
— Скажите, что нужно делать, — поднялась с места Морин.
Она подхватила старуху под руку, и все трое направились священнодействовать.
— Риджина, что сказал Лео?
Сестра оглянулась на него через плечо.
— Я же тебе сказала. Наверное, привезли еще покойника.
— Утром уже был один.
— Ну что ж, а теперь второй. Господи прости, нам это кстати. Нужно срочно заново обить мебель. — Тут она пристальнее глянула на Джека и спросила: — А почему это ты ему не помогаешь сегодня?
— У меня выходной.
— Бедный Лео, — вздохнула Риджина, уходя, — мы тут развлекаемся, а он один возится с мертвецами.
Джек внезапно поднялся. Почему-то ему захотелось поскорее уйти. Он бросил беспокойный взгляд на Каллена.
Каллен наклонился к Харби Суле, упершись локтями в колени.
— Наверное, в последнее время «узелок» вам не часто встречается, а? — спросил он.
— Что-что? — удивился Харби.
— «Узелок». Ну, когда член сворачивается и завязывается узелком. Говорят, есть только один способ его распутать. Мне рассказал об этом один парень, с которым такое приключилось. Он сказал, нужно выложить свой член на подоконник, зажмуриться и что есть силы опустить на него оконную раму. Больно хрен знает как, но это единственный способ распутать этот самый «узелок».
— Впервые о таком слышу! — фыркнул доктор Суле.
— Ну конечно, в последнее время это редко встречается, — подхватил Каллен. — Мне-то об этом рассказал сослуживец еще на Второй мировой, а в «Анголе» я ни у кого такого не видел, хотя там парней было предостаточно. Наверное, теперь это лечат таблетками. Нынче от всего изобрели лекарства, должно быть, и от «узелка» тоже. Интересно знать — да нет, это вряд ли, — я насчет того, бывает ли такое у женщин. Вы же и женщин лечите, верно?
— Разумеется, — с достоинством отвечал Харби.
— Повезло вам, каждый день им в киску заглядываете! Ох, а я-то потайных местечек не видал вот уже двадцать семь лет. Я совсем готов, на взводе, только вот… Это правда, что если им не пользоваться, он вроде как увянет?
Харби выглядел точь-в-точь как набальзамированный покойник, ему бы еще глаза закрыть да челюсть подвязать.
Каллен все твердил свое: дескать, несмотря на столь долгий перерыв, он твердо намерен вернуться к активной жизни, кое-кто ему в этом поможет, вот только с простатой нелады, не будет ли доктор так добр осмотреть ее, пока не сели за ужин.
Джек со стаканом в руке перешел в дом, а за спиной у него Каллен бубнил:
— Конечно, саморучно мы себя обслуживали…
Что по этому поводу думает Харби, Джек уже не расслышал. Он вышел в коридор, тянувшийся через весь дом, и остановился, наткнувшись на выходившую из гостевой спальни Морин. Морин на ходу застегивала свою белую косметичку. В комнате было темно и уютно.
— Ты как, Морин?
— Отлично. — Распрямилась, отвела плечи назад. Заходила в спальню поправить косметику, похоже, подвела глаза.
— Выглядишь отлично.
— Спасибо на добром слове.
— Ни капельки не изменилась.
— В самом деле? По правде сказать, мы оба стараемся держать форму. Каждое утро мы с Харби пробегаем четыре мили, в любую погоду, перед тем, как он уезжает на работу.
— Вы с Харби?
— И следим за питанием. Никаких жирных соусов. Представляешь, мне пришлось заново учиться готовить. Мы не пользуемся мучной подливкой! Каково это для девушки из Нового Орлеана?
— Нелегко тебе пришлось.
— Непрожаренного мяса не едим. Забыли про гриль, про мясные тефтели, про спагетти… — Она позволила себе легкую улыбку. — Ты тоже неплохо выглядишь, Джек. Жизнь удалась?
— Да, наверное, — задумчиво протянул он. На миг он вообразил себе, как Харби занимается с Морин любовью, размеренно отсчитывая: и — раз, и — два.
Морин уставилась на него, сморщив носик.
— Что ты смеешься?
— Не знаю. Настроение хорошее.
— Это ты ни капельки не изменился, Джек. Ты по-прежнему, как бы это сказать, — какой-то не такой.
— Хорошо, если так, — признал он с улыбкой.
Вечернее солнце висело над подъездной дорожкой, било в глаза.
— Дни становятся длиннее, только я не становлюсь моложе, — вздохнул Каллен. — Вот бы Рой подыскал мне кого-нибудь.
— Ты хоть знаешь, с какими женщинами он водится? — предостерег его Джек.
— Еще бы не знать.
— Смотри, подцепишь какую-нибудь гадость.
— Наплевать.
— Придется снова идти к Харби. Он твою простату посмотрел?
— Сказал, чтобы я пришел к нему в приемную и прихватил с собой тридцать пять долларов.
— Ну вот, а тогда придется лечить и то, и другое.
— Повторить тебе еще раз, на что мне наплевать в мои шестьдесят пять? — предложил Каллен. — И чего мне надо, тоже напомнить?
Люси вышла с террасы и двинулась им навстречу по мощеному патио. Она снова оделась в черное. Очередная ряса, подумал Джек, эта новая Люси пытается войти в роль. Тоненькая фигурка, руки глубоко засунуты в карманы джинсов. Каллен шел чуть впереди Джека вдоль кирпичной стены по заднему двору, мимо кустов и цветов, пышно разросшихся под щедрым весенним дождем. Внутренний дворик словно крышей накрывали склонившиеся друг к другу кроны деревьев, под ними была тень, и лицо Люси казалось бледным и озабоченным.
