выводи нас отсюда.
— Я не пила! — воспротивилась Алиса, следуя в дружеском фарватере.
— Пила, — признался Эдик. — Филимон разбавил твое кофе рижским бальзамом.
Возмущённая Алиса подтолкнула его в спину, но младший Громов предпочёл не оборачиваться.
— Всем разбавил, — вступилась за брата сестрица, — но убойно бальзам подействовал только на тебя.
— Мог подсыпать какой-нибудь наркотик.
— Вполне. Страшный чел.
Казалось, Громову ничуть не удивило поведение бывшего бойфренда.
— Наркотик?! — обомлела бедная Шуйская.
— Сама посуди, сначала ты на полчаса отрубилась, потом внезапно подскочила и понесла околесицу про павший в озеро крест, Золотого Коня и венки.
— Как хотите, девчонки, но меня уже трясёт при слове венок, — жаловался Эдик. — Сразу могилку вижу такую аккуратную, себя в строгом костюме и много-много этих ваших венков.
— Раза три кидалась в огонь, — обвиняла Громова. — Данька заслужил медаль героя-спасателя. Сгореть желала исключительно в белой одежде.
Алиса споткнулась от стыда, но с обеих сторон была тотчас поддержана заботливыми мужскими руками.
— Шуйская, ты не сектантка часом? Всем колхозом уговаривали не самосжигаться. Тогда понеслась паранойя про горящий красный глаз. Под занавесь схватила фонарь и, как ломанулась от костра.
— Да, ладно, она воспарила, — фыркнул Эдик.
— Мы озеро два раза оббежали, пока тебя на той скале не обнаружили. Всю такую волшебную, в голубом сиянии. Чуть крышу не снесло от восхищения.
— Потом супруги Филимоновы явились, и крыша вернулась на место, — закруглил Данила. — Под ноги внимательно смотрите, спуск начинается.
Глава двадцать первая,
в которой сбываются мечты о море
Слабые языки пламени лизали раскалённый уголь, разбрасывая по сторонам розовые блики. Здесь ничего не изменилось: расстегнутые рюкзаки, разбросанные кружки, слегка скособоченная палатка. Данила сразу занялся костром. Он энергично ломал сухие ветки, подбрасывая их в угасающий очаг. Эдик подвесил над огнём маленький котелок и принялся бродить по свободному периметру, подсвечивая фонариком себе под ноги. Два раза споткнулся о растяжки, с полминуты разглядывал сплетение веток можжевельника и в конечном итоге полез их исследовать.
Алиса вылезла из палатки облаченная в длинную сухую футболку. Она расправила на каменной плите влажные бриджи и с полотенцем на шее присела возле костра. Рядом с ней примостилась хмурая Даша. Сейчас, когда уровень адреналина не зашкаливал, она оценила опасность ситуации, и ей стало не по себе.
— Что будем делать, если эти липовые родственники на огонёк явятся? — спросила она у Данилы.
— Не явятся, — раздался позади голос Эдика, и Даша вздрогнула от неожиданности.
Она красочно выругалась, соединив любимые «Жесть, трындец, чокнутый крендель» в единую фразу, по ходу которой метнула в брата миской. Чокнутый крендель успел отскочить. Миска оглушительно затарахтела, трижды ударившись о камень, и провалилась в щель между плитами.
— Скоро рассвет. — Алиса попробовала разрядить обстановку.
— Дожить бы, — угрюмо пробормотала подружка и зевнула. — Почему, думаешь, не явятся? — обернулась она к брату.
— А что им тут делать? — ответил за него Данила и повёл рукой. — Свои вещи они забрали. Будут сидеть на скале до восхода солнца — побоятся место потерять — а на рассвете попытаются достать клад.
Некоторое время помолчали, прикидывая шансы противника.
— Достанут? — спросил Эдик, присаживаясь рядом с Алисой.
— Не достанут, — покачала головой она, вспоминая, как светящейся синей струей утекал в воду заклятый клад. — Не про них он.
— И не про нас, — вздохнула Даша. — Несправедливо. Мы «Аську» купили, на билеты потратились, страху натерпелись и с пустыми карманами возвращаемся домой.
Все промолчали, частично согласные с жалобой на несправедливость.
— Что там было? — заинтересовался Данила.
— Золотые монеты, ожерелья, перстни с разноцветными камнями, цепи золотые. Вот такие. — Алиса повозилась и сняла с шеи витую золотую цепочку с довольно крупным православным крестиком — Я и не заметила, как она за руку зацепилась. Болталась на плече.
Цепь и крест пошли по кругу. Особых эмоций не вызвали.
— Красивые, — сказала Громова, возвращая золото хозяйке. — Главное, чтобы за ними не тянулась нехорошая история, как с перстнем утопленницы.
— Угу, — согласился Эдик. — Еще нереальное сияние настораживает. Я не вынесу, если в полночь из квартиры ты выйдешь вся волшебно-голубая.
— С головы до пят, — кивнула сестрица.
Алиса равнодушно отмахнулась и повесила цепь на шею.
— Сокровища плохо рассмотрела. Не успела. Сгребла в воду, поминая хозяина озера.
— Отчаянная ты, — зевнула подруга. — Я бы сдулась.
— Они — тёртые ребята, — сказал Данила. — Никого не боятся. И с чертом давно сделку заключили.
В ответ на заявление прямо у них над головами гомерически захохотала сова. Девушки одновременно вздрогнули, и Громова неожиданно для себя осенила грудь крестом.
— Можно не поминать? — возмутилась она. — Пожалуйста! Без него сплошные траблы. Люди сплошь и рядом нехорошие попадаются, истории мутные. Лучше кофейку мне налейте.
Эдик разливал кофе, а Даша продолжала причитать:
— Не знаешь, что через час случится. То отморозки на мотоциклах налетят, то другие бешеные… Шуйской тоже кофе, но без алкоголя. Иначе ка-ак рванет за новой порцией сокровищ. Фиг остановишь.
Алиса забрала свое кофе и удобнее расположилась на коврике. Она вслушивалась в голоса друзей, шорохи ночного леса и отстранённо раздумывала о прошедших событиях. Появилось много вопросов, которые, вероятнее всего, останутся без ответа.
Позади раздался сухой треск. Она едва не подскочила. Возле ощетинившейся кучи хвороста стоял Данила и ломал о колено сухую ветку. Заметив внимание Алисы, парень развёл в стороны обломки. Она поставила кружку на траву и подобно всем остальным уставилась на горящий огонь. Глаза закрывались. В купальскую ночь спать не рекомендуется. Коварные русалки хороводы устраивают, водяные морок наводят, всякая нечисть из озера выходит. Она вздрогнула и сонно заморгала, сфокусировав взгляд на языках пламени. Нельзя спать! Нельзя.
Снова хрустнула ветка. Даня столько дров наломал! Алиса улыбнулась двусмысленности фразы и…проснулась.
Она лежала на коврике, заботливо прикрытая рыжей курткой Эдика. Небо над ней слегка посветлело: из угольно-чёрного стало синим, луны не было видно совсем, звёзды поблекли. Лениво приподнялась на локте и посмотрела перед собой. Костёр почти догорел, слабые языки пламени лениво копошились в красных углях, изредка радуя прощальными голубыми всполохами. Только не голубыми! Встревожившись, она перевела взгляд на лес и приподнялась на колени: среди деревьев мелькал огонек. Он, то появлялся, то исчезал, заслоняемый толстыми стволами и мохнатым кустарником. Нет, два огонька! Два фонарика! Гости с фонариками приближались с фантастической скоростью. Они уже практически рядом! Алиса слышала шорох хвои под ногами пришельцев, видела движущиеся силуэты. С трудом стряхнув оцепенение, она вскочила на ноги и закричала:
— Они вернулись! Просыпайтесь!
Из палатки не донеслось ни звука. Кинулась к ней, а полог завязан на узлы. Обернулась назад к тлеющим углям и вздрогнула.
