присел на корточки, неторопливо обвел лучом распластавшуюся на склоне Алису и спросил насмешливым голосом Филимонова:
— Всё-таки нашла? Умница. Извини, что пришлось подтолкнуть.
Алиса подумала, что лучше ей снова свалиться в воду. С топором этот любитель сокровищ или без топора — не имеет значение. Плавать в Чёртовом озере не так страшно, как карабкаться по скале или воевать с человеком, одержимым золотой лихорадкой.
А одержимый меж тем повёл фонарем в сторону светящейся ямы.
— Что там? — буднично спросил он.
Алиса промолчала, не в силах примириться с обстоятельствами. Замена басисто похохатывающего, грубоватого соседа на вора-грабителя…она отказывалась верить в происходящее.
— Трясешься? — продолжал ерничать Филимонов. — Не бойся. Я тебе рюкзак спущу, а ты сгребешь туда все ценное. Жить останешься.
Она прижалась щекой к скале, стараясь не выпускать оборотня из поля зрения. Торопиться ей некуда: вверх категорически нельзя, а вниз — успеется. Рядом с Филимоновым возникла Тень с капюшоном на голове. Тень заглянула вниз и голосом Кристины выдала убийственную реплику:
— Чего с ней разговаривать? Камнем по башке и скинуть.
— Ты права. Золото достанем сами.
Это уж слишком! Замещение грабителя на хладнокровного убийцу вызвало активный протест потенциальной жертвы. Страх скукожился, забившись в угол, холод сменился жаром, а наружу вылезли упрямство и саботаж.
— Так и знала, что твоя психованная подружка где-то недалеко, — заявила Алиса в духе Громовой.
— Смелая какая, — удивился Филимонов.
Он ожидал от измученной Шуйской слёз и повиновения, а она, загнанная в ловушку, огрызалась. Кристина не стала размениваться на реплики с ненавистной бледной поганкой. С булыжником в руках она шагнула на край скалы, претворяя в действие преступный план:
— Убью тварь.
И Алиса приняла решение. Она запустила правую руку в яму, погрузившись по локоть в монеты, кольца, украшения, и стала лихорадочно выгребать чужое богатство. Синий свет ринулся ей навстречу, отозвался мелодичным звоном, заструился вместе с золотом по скале.
— Сказка, — пробормотала она, выбрасывая пригоршнями синее сияние.
— Что ты делаешь, сука? — завизжала Кристина, поднимая булыжник над головой. — не тупи, Филимон?!
Преступный напарник отбросил фонарь и попробовал спуститься, летучей мышью распластавшись на скале. «Если достать её ногами, ударить по голове и скинуть в воду, то…»
— Отдаю чёрту его золото, — объяснила запыхавшаяся Шуйская, уклоняясь от ног убийцы-грабителя.
Она не видела, как золотые монеты и украшения с тихим шелестом исчезали в воде. Синие огни становились голубыми и гасли, теряясь в бездонной глубине. Клад утекал вниз, и волшебное сияние становилось все слабее.
Кристина орала, топала и бесновалась, наблюдая, как угасает золотой ручей. Она размахнулась и…отлетела в сторону.
— Совсем озверела, — прорычал Данила, оттягивая фурию от скалистого края.
— Ведьма! — пожаловалась Шуйская и втянула голову в плечи, пытаясь избежать вражеского пинка.
Вслед за Данилой на скале объявились Громовы. Дашуня явилась первая, потрясая на ходу сучковатой корягой. Позади сестры карабкался Эдик, щедро освещая путь фонарём-прожектором.
Кристина не сдавалась. С глазами полными ненависти, она цеплялась за булыжник скрюченными руками, мотаясь за ним словно приклеенная.
— Да, отдохни, ты! — отпустил-толкнул камень Данила, и Кристина плюхнулась наземь, звучно клацнув зубами.
Он склонился над безумной воительницей и с некоторым усилием отобрал оружие предков.
Белый луч фонарика чиркнул по Даниле, отшвыривающему камень, замер на оскалившейся Кристине, выглядевшей исчадием ада, и поспешно перебежал на отвесный край, где решалась судьба клада.
— Свети! — приказала сестрица.
Луч прожектора метнулся вниз, выхватив из тёмных глубин двух персонажей.
— Тебе не страшно висеть, любимый? — Даша присела на корточки и нежно провела корягой по руке Филимонова. — Бедненький.
Бедненький невнятно выругался — вероятно, не вынес пытку светом — и размечтался вслепую забраться назад. Громова превратилась из квохчущей курицы в ополоумевшего дятла. Она с удовольствием опустила палку на беззащитные пальцы любимого, после чего негодник вспомнил…
— Твою мать!
…и проехался животом по скале, чудом задержавшись в полуметре от воды. Громова склонилась, разглядывая уныло матерящийся объект.
— Я, между прочим, порядочная барышня! — припечатала она. — А ты, Филимонов, — мутный чел с криминальным душком и подлый соблазнитель к тому же.
Соблазнитель протестующе замычал.
— У нас дед — ирландец, — информировал младший Громов, выписывая лучом восьмерки, — и у него есть ирландское ружье. Что касается ирландской чести, щепетилен до ужаса. Пристрелит и за меньшее.
Внизу заелозили, заворочались. Громова ухмыльнулась:
— Ну, что, Филимон, созрел для женитьбы или тебе надо еще пару родственников убить?
То ли рука жениха дрогнула, то ли выступ оказался узким, но раздался громкий всплеск, сопровождаемое недовольным рычанием.
Эдик полюбовался щедрыми брызгами, а после перевёл луч на Алису, которая справилась с делом уничтожения клада и, удовлетворённая результатом, отдыхала с закрытыми глазами.
— Эй, Шуйская, не спи! — позвала подружка. — Неужели клад нашла?
— Нашла, — призналась Алиса и, сопровождаемая лучом, поползла вверх.
Она внимательно рассматривала каждую опору, не рискуя свалиться в воду. Внизу бултыхался злобный тролль. Глупо рассчитывать на помощь убийцы.
— И где он?
— В озере, — поведала Шуйская и с радостью ухватилась за руку, предупредительно протянутую Эдиком.
— Слышишь, любимый, — позвала Громова, — клад лежит в озере. Можешь отточить технику плавания и понырять.
Громовы вытащили на скалу мокрую и стучащую зубами Шуйскую. Она смотрела на них широко распахнутыми глазами, на лице дрожали капли воды вперемешку со слезами. Потом опустила взгляд на руки: фонарик бесстрастно высветил ссадины, порезы и царапины. После отдыха им еще неделю придётся заживать.
— Достанем, — раздался снизу глухой голос Филимонова, сопровождаемый мощным шлепком по воде.
Подлый жених порядочной ирландской невесты не сдавался.
— Не достанете, — ответил ему Данила, снимая с себя куртку и накидывая на плечи Алисы. — Там дна нет.
Громова подобрала на скале вражеский фонарь и осветила им бывшего друга. Филимонов крутился на месте, не в силах покинуть означенное кладом место.
— Шарахнуть бы тебя по глупой башке! Зря пожалела. — Даша задумчиво помахала дубиной. — Зови, крендель, свою чумную родственницу. Пусть вытаскивает.
— Любовницу, — поправила Шуйская.
— Жену! — Пылающая ненавистью Кристина пришла в себя и бросилась на помощь бывшему дяде.
— Жену? — удивилась Громова, едва избежав столкновения с соперницей. — Вы чокнутые, ребята!
Отступая от края скалы, она вспомнила о венках, которые они с Шуйской так неудачно запустили в озеро. «Венок утонул, милый обманул», — услужливо всплыло в памяти.
— Камушком супруга добей, чтоб не мучился, — посоветовала жене сердобольная Громова и отвернулась. — Как ты, Шуйская? Жива?
Алиса застегивала куртку. Она отчаянно мёрзла в мокрых джинсах, притоптывая на месте от холода. Камешки хрустели под её ногами и медленно скатывались в узкую ложбину.
— Плохо соображаю, — призналась она подруге. — Как я вообще попала на ту скалу? — Взмах в противоположную сторону.
— Пить, Шуйская, надо меньше! — буркнула Громова. — Данила,
