— У нас нет причин ее убирать, — отозвался Монтес. — Нет, по-моему, нам надо привезти сюда вашего агента, Аверна Кона, и потолковать с ним по душам.
Вчера в четверть двенадцатого вечера Делса подъехал к дому Келли, заметил на парковке черный «фольксваген» и позвонил ей с улицы. Ее голос на автоответчике попросил оставить сообщение. Значит, она не поехала на своей машине. Кто-то забрал ее и подвез, какая-нибудь другая модель, и после шоу она осталась у нее или встретила знакомых, и они вместе отправились на прием. Ему пришлось напомнить себе, что он очень мало знает о ее жизни.
Утром в воскресенье он позвонил ей с работы, дождавшись десяти часов, — дал ей выспаться. Ему никто не ответил. Он вновь поехал к ее дому, который находился в пяти километрах от управления. «Фольксваген» по-прежнему стоял на парковке. В этот раз он попросил консьержа провести его в квартиру. Консьерж стоял за дверью, а Фрэнк прослушал записи на автоответчике — женские голоса, сотрудницы модельного агентства. И все звонили по поводу вчерашнего шоу. Ни одного звонка от Монтеса.
Однако вчера Келли передала Делсе по телефону последние слова Монтеса, сказанные во время их разговора предыдущим вечером: «Думаешь, ты так легко от меня отделалась?»
Тогда она отключила мобильник.
Настала пора встретиться с Монтесом.
Келли спросила Джерома, откуда он знает Фрэнка Делсу. Джером напыжился от важности и, не глядя ей в лицо, рассказал о перестрелке в «Сплетне», свидетелем которой он стал, о том, как он сделался осведомителем Делсы и как пошел в дом Орландо, где в подвале лежали три обожженных трупа, а еще один был расчленен на шесть частей. Там-то он и столкнулся с двоими белыми.
— На шесть частей? — с ужасом переспросила Келли.
Джером разъяснил ей, что руки и ноги составили четыре части, голова — пятую, а туловище — шестую. Туловище, сказал он, вечно забывают сосчитать.
— Но если ты работаешь на Фрэнка Делсу, а двое убийц — здесь, в доме, то почему ты сидишь на месте и даже не пытаешься ускользнуть? — удивилась Келли. — Беги, тебе давно уже надо передать Делсе, что люди, убившие мистера Парадизо и мою подругу Хлою, прячутся тут!
Джером заявил, что Ллойд посоветовал ему не лезть не в свое дело. Потом он сказал, что ему пора, вышел и закрыл дверь. Келли поднялась и заперла ее. Она не знала, что ей делать, и немного погодя растянулась на кровати в своем свитере и брюках от Донны Каран. Чуть позже из коридора послышались шаги. Кто-то скребся к ней в дверь, дергал ручку. В два часа ночи она отперла дверь и поглядела вниз. Под лестницей был Джером; он сидел в кресле, которое принес из какой-то комнаты. Она спустилась по лестнице, приблизилась к нему и увидела, что он спит. Однако Джером проснулся от ее шагов и сообщил, что ей велено оставаться наверху.
Утром кресло стояло на месте, но Джером исчез. Келли спустилась вниз и вздрогнула. На стуле с высокой спинкой сидел Карл.
— Ступай на кухню, если хочешь позавтракать, — проговорил он. — Ллойд тебя ждет. А я с тобой потом побеседую.
— О чем? — спросила она.
— Обо всем, — ответил он.
Монтес сидел за столом с чашкой кофе в руке.
— Тебя не затруднит разъяснить, что тут происходит? — осведомилась она.
— Нам нужно здесь посидеть и обдумать положение.
— Когда?
— Потом. Сперва мы должны привезти сюда еще одного человека. Хочешь кофе? Ллойд сварил целый кофейник.
— А где Джером?
— Сопляк-то? Наверное, спит.
На кухне появился Ллойд и спросил, не желает ли она выпить стакан свежевыжатого апельсинового сока. Если она хочет, он и яичницу поджарит.
— Меня похитили, — заявила Келли. — Схватили и привезли сюда против моей воли и после этого предлагают мне свежевыжатый апельсиновый сок?
— Он из магазина, — пояснил Ллойд. — Шесть девяносто пять за два литра. Сладкий, холодный.
— Идет, — кивнула Келли. — Я буду апельсиновый сок и кофе.
Она повернулась к окну. Похоже, что день будет хороший.
Монтес допил кофе и покинул кухню.
В девять часов утра в воскресенье Монтес и Карл сидели в машине Ллойда на южной окраине Блумфилд-Хилл. Они наблюдали за палисадником особняка Аверна Кона, на углу Кроссвик и Четырнадцатой. Дворик окружала живая изгородь. Они ждали, когда хозяин выйдет к воротам за утренними газетами — «Детройт ньюз» и «Фри пресс» в прозрачной пластиковой упаковке, «толстушка» «Нью-Йорк таймс» в синем плотном пакете.
Монтес заявил, что останется дома и будет следить за Келли. Карл боялся, что она уговорит черномазого отпустить ее. Ему хотелось побеседовать с ней первым. Он надеялся, что они сумеют понять друг друга. А вот Арт хотел вломиться в дом Аверна, застрелить хозяина и уехать.
— Да о чем с ним рассуждать? — кипятился он.
Поэтому дома остался Арт, а Карл и Монтес поехали к адвокату.
Карл возражал: если они как следует припугнут Аверна, тот будет держать язык за зубами. Последнее дело сорвалось; он, Карл, не намерен никого убивать, пока им не заплатят. Монтес спросил у Карла, как тот узнал, где живет Аверн.
— Я пригрозил: если он не назовет мне свой адрес, мы не возьмемся выполнять его заказы, — ответил Карл. — Он удивился: «Зачем вам знать, где я живу?» А я ему: чтобы легче было искать, если он нас кинет.
Карл предупредил Монтеса:
— Мы не станем разговаривать с ним в машине. Так что не разевай пасть.
— Почему?
— Аверн, конечно, прикинется удивленным и захочет узнать, что случилось. Если ты все ему выложишь, сукин сын нас уболтает. Он куда сильнее испугается, если мы не скажем ни слова. Он выйдет к воротам за газетами. Я сразу включу мотор и подъеду к нему. Схвачу Аверна, втащу его в машину, а ты хватай его поганые газеты.
Так все и вышло. Аверн вышел из дома в махровом халате в синюю и желтую полоску, с голыми ногами, в черных бархатных тапочках с вышитыми золотыми гребешками. Карл выскочил из машины, схватил его, ему пришлось напомнить Монтесу, чтобы тот забрал проклятые газеты.
Они провели Аверна на кухню через черный ход. Келли с изумлением поглядела на человека в полосатом махровом халате, на его волосатые тощие ноги и обратилась к Карлу:
— Наверное, это ваш агент мистер Кон?
Аверн удивленно поднял брови и уселся на скамью рядом с нею.
— А вы, должно быть, Келли Барр.
Делса притормозил, остановившись за золотистым «мерседесом» с откидным верхом. Из него вышла молодая пара и направилась к парадной двери. Миловидная девушка лет двадцати пяти повернулась к Делсе, когда он приблизился к ним:
— Привет. Я Аллегра, внучка Тони, а это мой муж — Джон Тинтиналли.
Парень, продающий бычье семя, вспомнил Делса.
— Фрэнк Делса, — представился он.
Они обменялись рукопожатиями. Аллегра вновь позвонила в дверь. Делса пытался вообразить себе, как Монтес поглядел в окно, заметил его и бросился к черному ходу.
Когда дверь, наконец, открылась, на пороге их встретил Ллойд в нарядной рубашке, но без галстука. Он улыбнулся Аллегре и сказал, что рад снова видеть ее в доме.
Она обняла Ллойда и поинтересовалась:
— Ллойд, ты знаком с мистером Делсой?
Улыбка Ллойда на мгновение поблекла, но не исчезла. Он опять растянул губы и ответил:
— Да, конечно, я знаю все о мистере Делсе. — Теперь он глядел детективу прямо в глаза. — Держу пари, вам нужен Монтес.
— Вы правы, — подтвердил Делса.
— Пойду поищу его.
Ллойд удалился, и Аллегра призналась:
— Мне нравится Монтес, он такой классный.
Они с мужем принялись разглядывать картины в прихожей. Делса прислушался. Аллегра сказала, что они ей нравятся, спросила мужа, как ему две картины с темными деревьями, из-за которых пробивается свет. На третьей картине был изображен ночной океан; луна освещала его сверху, из-за туч. Муж Аллегры ответил, что картины ему нравятся.
Вернулся Ллойд, надевший белую ливрею домоправителя и галстук-бабочку. Он пристально посмотрел на Делсу и не отводил от него глаз, пока шел по коридору из гостиной.
— Монтес сейчас придет, — заявил Ллойд.
Аллегра осведомилась у старого домоправителя, что ему известно об этих трех картинах.
— Насколько я помню, они всегда здесь висели, — откликнулся Ллойд. — Приходил к нам эксперт из «Дю Мушелль» и осматривал их, но так ничего и не сказал.
— А вот мне сказал, — оживилась Аллегра. — И я знаю, что это ранние работы венгерского художника Дежи Кораба. Прежде он жил в Гриктауне; а сейчас в Нью-Йорке — в моде его свет. И его ранние работы могут немало стоить. Но мне они не из-за этого нравятся, вовсе нет, а просто как хорошие картины, и я хотела бы их взять и увезти с нами, в Калифорнию. Ллойд, мы переезжаем.
— Что же, дом ваш, берите все, что пожелаете, — отозвался Ллойд.
