На Дебби была серо-зеленая мешковатая тюремная форма, которую она ушила в боках и укоротила. Фрэн сказал, что она выглядит очень мило и что короткая стрижка ей весьма к лицу. Ее светлые волосы сейчас были каштановыми. Дебби провела пальцами по волосам и встряхнула головой, демонстрируя Фрэну их пышность. Она ответила, что ей тоже так больше нравится, и назвала стрижку «лесопильным каре». Они присели за пластмассовый столик во дворе для посетителей, огороженном двойным забором с колючей проволокой наверху. За соседними столиками сидели другие заключенные с родителями, мужьями, любовниками. Кое-кто из посетителей взял с собой детей, чтобы они повидались с мамочками.
— Как твои дела? — спросил он.
— Лишний вопрос. Мэри Пэт и девочки здесь с тобой?
— Они на квартире. Мэри Пэт проверяет, как горничные пылесосят, отодвигают ли мебель или нет. А девочки сидят и ждут. Черт, не помню, что именно сказал жене — то ли поехал посмотреть недвижимость, то ли поиграть в гольф. Если в гольф, то по пути назад надо заехать в клуб и переодеться. А если смотрел дом, то почему вернулся в другой одежде?
— Мне бы твои проблемы!
— Когда тебя освободят?
— Если не прирежу охранницу, то в следующую пятницу.
— Вернешься в Детройт?
— Наверное. Ты знаешь, что я придумала? Снова попытаюсь выступать. Надеюсь, мне поможет материал, который я собрала здесь, и накопленный опыт.
— Ты шутишь! Что за тюремный юмор? И что за материал?
Дебби встала из-за стола и приподняла юбку за края.
— Я выйду в этом самом платье, только размеров на пять больше. В белых носочках и этих говнодавах. Поговорю о тюремной моде. Потом пойдет кусочек о бесконечном стоянии в очередях. Еще о нападении в душе, например. Я вся голая, а эта сексуально озабоченная Рубелла тут как тут. В общем, серые тюремные будни.
— И о том, как ты пыталась убить Рэнди?
— Да, я упомяну об этом в самом начале, как причину, по которой оказалась здесь. — Снова усевшись на место, она спросила: — Как он, кстати, ничего нового не затевает?
— Ну, — протянул Фрэн, — вряд ли мы опять прочтем о нем в колонках светской хроники. — Она заинтересованно оживилась. — Жена с ним развелась и выставила его из дома.
Малышка Дебби выпрямилась, и глаза ее заблестели.
— Я так и думала. Когда?
— Да вот совсем недавно.
— Сколько они прожили, год?
— Побольше. Они составляли контракт, так что ее состояние останется почти целиком при ней. Рэнди получил отступные и ресторан.
— Все-таки ресторан достался ему! — На лице Дебби отразилось негодование.
— Да, в деловом районе Детройта, на Ларнид.
— Вот сукин сын. А почему ты мне об этом не говорил?
— Процесс завершился лишь пару дней назад.
— Я говорю о ресторане. Как он называется?
— «У Рэнди», разумеется. Он купил бар и вложил в него кучу денег — денег жены, конечно.
— Почему же ресторан оставили ему?
— Это было частью договоренности. И его жене не нравилось место. Так что ресторан переписали на его имя, но, полагаю, там есть и партнер. Так сообщают мои источники.
— Чего я не понимаю, так это того, что его жене понадобился целый год, чтобы убедиться, какая он подлая змея, — проговорила Дебби. — Это можно было понять в первый же раз, как он поменял кожу.
— А это ты используешь в своем номере?
— Собираюсь.
— Каким образом?
— Змеям свойственно линять. Я посмотрю, как лучше на этом сыграть. А яхту он тоже заграбастал, сукин сын?
— Яхты и клубы остались у его жены, и в Детройте и на побережье. Рэнди имеет право сохранить членство, если только сам станет оплачивать счета. Один мой приятель работает в той адвокатской конторе, которая его представляла. Поэтому я знаю в общих чертах о соглашении. Рэнди удовольствовался рестораном и парочкой миллионов, тут адвокаты и поставили точку. Но странно, что его бывшая жена, — продолжал Фрэн, — такая богатая и влиятельная дама, не проверила Рэнди вдоль и поперек прежде, чем выйти за него замуж.
— Ты его плохо знаешь, — пожала плечами Дебби. — Он врун, каких свет не видывал. Я разве ему не верила? Хотя по роду занятий имела дело с мошенниками.
— Я не хотел тебя расстраивать.
— Я и не расстроилась, просто все еще чувствую себя оплеванной. — Она оглянулась на соседний столик, где заплакал ребенок, и снова повернулась к Фрэну. Лицо ее было спокойным, голубые глаза смотрели холодно. — Ты заходил в ресторан?
— Заходил выпить. Там все как в мужском клубе. Мужчины в деловых костюмах, есть приезжие, парни из автомобильных компаний. — Фрэн помедлил. — Говорят, вечерами можно найти сладеньких цыпочек.
— Ах, так это клуб знакомств!
— Не совсем то, что ты подумала. Мне сказали, что дамочки там профи, высший сорт.
— Их работа, — хмыкнула Дебби, — ублажать минетом автомобильных воротил. Когда освобожусь, загляну туда, поздороваюсь с Рэнди. Я всегда подозревала, что он сутенер.
— Ты сама догадалась, — сказал Фрэн. — Я колебался, сказать тебе или нет.
— Не бойся, я глупостей не наделаю.
— Полагаю, нет, теперь, когда ты побывала здесь. Выйдешь на волю и начнешь с чистого листа. Да, вспомнил, мой брат скоро приедет из Африки.
— Ах ну да, он же священник.
— Если только совсем не отуземился. Он пишет исключительно о погоде и о том, чем там у них пахнет.
— Он приедет в отпуск?
— Да, впервые за пять лет. На нем все еще висит это обвинение в мошенничестве. Нам надо с этим разобраться.
— Он что — скрывал свои доходы?
— Я, кажется, рассказывал тебе.
— Нет, как и о ресторане.
Змей Рэнди по-прежнему занимал ее мысли.
— Я занимаюсь этим с самого его отъезда. Они уже почти согласны снять обвинение, но сначала хотят побеседовать с Терри, когда он приедет домой. Все сводится к его слову против свидетельства двух человек. Но поскольку Терри священник, а помощник прокурора, с которым я имею дело, убежденный католик…
— Фрэн, я так и не понимаю, о чем идет речь.
— Неужели? Готов поклясться, что говорил тебе. Терри и двух братьев Пиджонни обвиняют в незаконном провозе партии сигарет из Кентукки в Детройт, без уплаты госпошлины. Сразу после того, как их уличили, Терри уехал в Африку, а Пиджонни все сваливают на него, говорят, это была его идея и он скрылся вместе с их долей. Терри обвинили на основании их показаний, но к тому времени он уже был в Руанде.
— Значит, твой брат, священник, скрылся от правосудия? Я правильно поняла?
— Он ничего не знал о предъявленном ему обвинении. Он поехал помогать нашему дяде Тибору, который сорок лет был там миссионером. Тибор Тореки, я тебе рассказывал, как он гостил у нас.
— Не знаю, что и подумать, — пробормотала Дебби.
Фрэн помотал головой:
— Я не уточнил. Терри еще не был священником, когда впутался в это дело с сигаретами. Его рукоположили, только когда он приехал туда.
— Все равно, как может человек, собирающийся стать священником, заниматься контрабандой сигарет? — все еще в некотором замешательстве проговорила Дебби.
— Он просто вел грузовик. Он не знал, что в девяностых годах это было самым популярным правонарушением. В штате подняли пошлину до семидесяти пяти центов за пачку, но в закон это не внесли, так что на этом выгадывали многие. Риск был небольшим, никому это не вредило… — Он видел, что Дебби, опустив голову, обдумывает следующий вопрос, и постарался переключить ее на другое. — Когда он приедет, повидайся с ним. Вы с ним чем-то похожи, одинаково смотрите на некоторые вещи.
— Эти два брата, Пиджонни, — хорошее имечко! — сказала Дебби, — они были его приятелями?
— Вместе учились в школе.
— Это они придумали?
— Они попросили Терри сесть за руль.
— А теперь хотят все свалить на него и выйти чистенькими?
— Считается, что государство теряет в год сто пятьдесят миллионов из-за неплательщиков пошлин, так что братьям Пиджонни решили вкатить по всей строгости, чтобы другим неповадно было. От пяти до десяти. Джонни уже вышел.
— Джонни Пиджонни, час от часу не легче! — фыркнула Дебби. — Он прежде судился?
— Была какая-то мелочь, но к ответственности не привлекался.
— А Терри?
— Никогда не делал ничего противозаконного, хотя и был крутым пацаном. Но это в детстве, я тогда был этаким толстым коротышкой.
— Хочешь сказать, сейчас ты высокий и стройный?
— Зачем же грубить!
— В школе тебя, должно быть, дразнили.
— Придурки, они называли меня Жирнюга Фрэнсис, считали, что у меня девчачье имя. «Ах, Фрэнсис, где твои куколки?» Или обращались ко мне: «Фрэнни», этого я и вовсе терпеть не мог. Но если рядом был Терри, они и пикнуть не смели.
— Хорошо иметь старшего брата.
— Вообще-то он на два года младше, но всегда был отчаянным. Три года играл в футбольной команде колледжа, увлекался боксом, был не прочь померяться силами с ребятами постарше. Даже если его били, он не сдавался. — Фрэн представил Терри в белой сутане, и его лицо смягчилось. — Думаю, после пяти лет в Африке он сильно изменился. Я могу его и не узнать.
