— Мы нашли труп в спальне, а не в прихожей.
— Я ее перенес…
— Зачем?
— Как я мог оставить ее там? Ведь должен был вернуться наш сын, Он мог увидеть ее на полу в луже крови. Он ведь еще ребенок, разве он вынес бы такое? Это бы напугало его на всю жизнь — в лучшем случае…
— Значит, не в таком уж бреду вы были, раз сообразили…
— Отрезвел сразу, когда увидел, что наделал, И сразу подумал о сыне.
— Но ребенок увидел бы труп и в спальне.
— Это другое дело. Я положил ее на кровать, накрыл одеялом. Он мог подумать, что мать спит. К тому же он редко входил в нашу комнату.
— А кровь?
— В прихожей? Я вытер ее тряпкой. Он не должен был видеть крови, ведь он мог догадаться…
— Куда же вы девали нож?
— Нож?
Во взгляде мужчины появилось что-то беспомощное и жалкое.
— Не знаю, — ответил он. — Ах да, мне кажется, я бросил его в мусоропровод.
— Чтобы его не увидел сын?
Как ни растерян был Радев, сразу же понял суть намека.
— Нет, конечно, — глухо ответил он. — Как вам объяснить… Просто испугался. Сначала я решил никому ничего не говорить, как будто бы ничего не знаю. Потому и молчал, когда пришел вот этот товарищ, — он кивнул в сторону Ралчева.
— А сегодня утром, идя сюда, вы решили сказать правду?
Радев растерянно посмотрел на инспектора.
— Не знаю… Возможно… Со вчерашнего дня я сам не свой, товарищ начальник. Каких только мыслей не было в моей голове! Прежде всего — убить себя! Не нужна мне такая жизнь. И до сих пор счастья не было, а теперь?.. С тех пор, как женился — никакой радости…
— И все же вы живете…
— Ради сына… Только из-за него. На кого я его брошу? Как оставлю без отца и без матери?
Радев низко склонил голову: наверное, опять заплакал. Ралчев закусил губы, но Димов словно не заметил этого, напряженно задумавшись.
— Я хочу еще раз вернуться к убийству, — сказал он. — Как вы перенесли жену из прихожей з спальню?
В первый момент Радев не понял вопроса.
— Как? Разве я помню? Да и как, кроме как на руках…
— На вас был этот костюм?
— Да, этот.
— Значит, пятна крови на нем вы потом застирали?
— Застирал? Нет… Не знаю, как это получилось… Каким образом я его не испачкал… Но я его не застирывал.
— Должен сказать, что во всем вы проявили большую сообразительность, даже хладнокровие, — заметил Димов.
Радев мрачно молчал. И впервые Ралчеву показалось, что в его лице появилась враждебность.
— А теперь идите в соседнюю комнату, — снова заговорил Димов, — и напишите все, о чем вы здесь рассказали.
Когда они остались одни, Ралчев возбужденно встал из-за стола, но Димов по-прежнему сидел в глубоком раздумье и выражение его лица свидетельствовало о неудовлетворенности.
— Твоя гипотеза полностью оправдала себя! — все еще волнуясь, воскликнул Ралчев. В этот момент он словно забыл о тяжелой драме, свидетелем которой оказался. Димов рассеянно посмотрел на него. — Только из-за ребенка. Да и кто бы еще мог беспокоиться о нем? Случайный убийца? Ни в коем случае. Только человек, который любит мальчика и болеет за него душой.
— И все же я не ожидал, что он признается так легко.
— Почему? Он человек с явно неустойчивой нервной системой, поддающийся настроениям. Наверное, он шел сюда совсем с другим решением, но сдали нервы.
Димов улыбнулся, но улыбка у него получилась грустной.
— Ударила его в живот… Такого не выдумаешь. Вот что делают люди из добропорядочных семей.
Но Ралчев думал о другом.
— И все же я вижу, что тебя что-то смущает.
— Да! — бросил Димов.
Но объяснять сразу же, что именно, не стал, а поднялся со своего места, несколько раз прошелся по комнате и только после этого произнес:
— Не могу понять, как он мог перенести труп, не запачкав костюма. Для меня это настоящая загадка.
— Наверняка испачкал. Но костюм темный, и пятна на нем не видны.
— Ты прав… И все же…
Было заметно, однако, что Димов немного успокоился. После всего эта подробность показалась ему незначительной.
— Мы оперативники, и наша задача закончена, — сказал он. — Надо подумать, какому следователю передать дело.
— Это не проблема. Сейчас свободен Якимов. Если хочешь, я с ним поговорю.
— Нет, я сам займусь этим делом. А от тебя требуется другое. Надо подумать о мальчике. Сейчас он остался совсем один. Как ты считаешь, куда его отвести?
Ралчев задумался.
— Может, к теткам? — предложил он.
— Оставь этих старых сорок в покое. Они доконают его за две недели. Лучше к сестре. По-моему, Роза тебе понравилась. Поговори с ней, посмотри, что можно сделать.
— Хорошо, — ответил Ралчев, чувствуя, как у него холодеет сердце…
Едва ли можно было возложить на него сегодня более тяжелую миссию, чем эта. Ему снова придется сообщать этой милой обаятельной женщине горькие и страшные вещи. Снова заставлять ее плакать. После одного несчастья ей предстояло пережить второе, притом у него на глазах. Как смягчить удар? За два дня потерять и отца, и мать! Как она сможет жить, узнав, что она — дочь убийцы? Неужели его начальник не понимает, какое невыносимое бремя он возлагает на него?
Впервые служба показалась Ралчеву тяжелой, горькой и неприятной.
Супруги Желязковы — такой была фамилия мужа Розы — занимали новую квартиру в квартале «Восток». Ралчев долго плутал по новостройке, напрасно разыскивая номер нужного дома, перескакивал через ямы, пробирался сквозь путаницу кабелей и проводов, обходил груды строительных материалов.
А выбраться из этих многочисленных лабиринтов ему помогли дети. Но и они не знали номеров домов, любой вопрос по этому поводу порождал жаркие споры. Сначала Ралчев долго шел вперед, потом свернул вправо, затем возвратился и, в конце концов, оказался прямо перед злополучным домом. Желязковы жили на девятом этаже, но лифт все еще не работал. Это обстоятельство ничуть не огорчило Ралчева. Он был готов подняться на сотый этаж, лишь бы хоть на полчаса отдалить неприятный разговор.
Наконец Ралчев добрался до нужной квартиры. Он порядочно устал, поэтому и решил две-три минуты постоять на площадке — перевести дух и набраться смелости. Потом нерешительно позвонил. Дверь открылась, и на пороге вырос русоволосый, хорошо одетый мужчина лет тридцати с приятным лицом. Однако в целом он мало чем отличался от стандартного типа современных людей — водолазка, бакенбарды, пиджак с разрезами, на лацкане которого темнела широкая траурная лента. Молодой человек выглядел расстроенным, смотрел недружелюбно.
— Что вам надо? — нетерпеливо спросил он.
— Вы — Андрей Желязков?
— Да, я.
— Мне надо поговорить с вами… И с вашей женой.
— Нам не до разговоров! — сердито бросил молодой человек и чуть не захлопнул дверь перед носом у старшего лейтенанта.
Пришлось Ралчеву назвать себя. Желязков сразу обмяк, извинился и пригласил войти.
Все, что случилось дальше, превзошло все самые плохие предчувствия Ралчева. На этот раз Роза даже не заплакала. И это было куда страшнее, куда неожиданнее. В конце концов она совладала с собой, ее взгляд стал осмысленным, с ней стало возможным разговаривать. И Ралчев постепенно подошел к тому, ради чего пришел. Он попросил Желязковых взять мальчика к себе, или, что было еще удобнее, переселиться к Радевым, где квартира лучше и мальчику в школу ходить совсем близко.
Роза с ужасом посмотрела на Ралчева.
— Поселиться там?.. Никогда! — воскликнула она.
Буквально за несколько минут она преобразилась.
Юная беспомощная женщина, почти девочка, жалобно плакавшая сегодня утром в кабинете Димова, вдруг стала холодной, сдержанной и решительной. Наверное, она походила теперь на свою мать. А, может быть, просто взяла себя наконец в руки. Это странное перевоплощение принесло Ралчеву настоящее облегчение.
— Мы возьмем Филиппа к нам! — сказал Желязков.
— Наверное, вам будет здесь тесновато.
— Ничего, он будет спать на кухне, — ответила Роза. — Он не раз спал там и чувствовал себя неплохо.
— Как вам будет удобнее, — согласился Ралчев. — Конечно, можно и так. В этом есть даже свои преимущества. Квартиру ваших родителей можно сдать, этих средств хватит на то, чтобы содержать мальчика…
— Не в этом дело, — ответил молодой мужчина. — Меня другое беспокоит: как мы ему скажем… Разве ему можно сказать такое?
— Придумайте что-нибудь. Скажите, например, что отец уехал за границу. Или что-нибудь в этом роде.
— Все равно узнает! — сказал Желязков. — Ребята во дворе расскажут.
— Да, верно!.. Ну что ж, тогда переведите его в какую-нибудь другую школу в вашем же районе. Живете вы далековато, и маловероятно, что он встретит здесь своих прежних приятелей.
