class="empty-line"/>
Внезапно Таран прервал свои размышления и подался на сиденье вперёд. Там, во дворе, что-то произошло: Витёк перестал бесцельно топтаться у бровки проезда, весь хищно вытянулся и напрягся, вглядываясь в глубину двора. Из-под арки вынырнула «скорая помощь» и, сразу после поворота набрав скорость, прошелестела мимо «жигулей». «Назад поехали не в ту сторону, откуда прибыли», — машинально отметил Таран. И ещё ему показалось, что шофёр «скорой» и сидевший рядом с ним верзила в белом халате слишком уж внимательно оглядели «жигули» и его самого. А может, просто нервы взвинчены и ему это только показалось?
Но вот то, что Витёк уходит от арки, — это не кажется. И уходит не медленно, как было условлено, а торопливо. Да ещё и оглядывается изредка, дурак. Почему он уходит? Ведь Сашка ещё не вышел из двора... И вдруг ясно понял, что он и не выйдет, и Витёк об этом знает. И не только знает, но и напуган, иначе бы он не стал так поспешно уходить со своего места.
Таран завёл двигатель и плавно тронул «жигулёнка», догоняя своего уходящего по улице товарища. В машину он его взял, когда тот завернул за угол.
— Что там случилось? — спросил он, разглядывая в зеркало растерянное лицо приятеля.
— Саньку «скорая» забрала, — коротко пояснил Витек.
Таран до того опешил, что чуть не врезался в багажник притормозившего впереди «москвича».
— Как... «скорая»? Он что: ранен или избит?
— Да вроде нет... Лицо в порядке, одежда тоже. Только вот... — замялся Витек, — шёл он к машине как-то...
— Как? — поторопил его с ответом Таран.
— Как будто выпил крепко. Санитары его под руки поддерживали. И глаза такие... ну... как в нокдауне.
— Номер заметил? — спросил Таран.
— Чей? «Скорой», что ли?
— Ну а чей же еще?
— Нет... А зачем?
— Зачем, зачем... Сколько в городе отделений? Где его теперь искать? Стоял как болван там! — раздражённо бросил через плечо Таран.
— А сам? Они же мимо тебя проезжали! — обиженно огрызнулся Витёк.
Человек слеп в этом суматошном мире и, отрывая по утрам очередной листок календаря, даже не предполагает, что принесёт ему наступающий день. А прожив этот день, неожиданно для себя обнаруживает, что, вместо ожидаемого счастья, держит в руках грязный хвост беды. Причём приходит она всегда с той стороны, откуда её не ожидаешь.
Ужинал Валерий Борисович обычно в одном из загородных ресторанов. Посетители там были солидные, не то что в центре города, где всякая шушера старается похвастать тем, что у неё в кармане завелась лишняя четвертная. Это им так кажется, а Валерий Борисович по собственному опыту знал, что лишних денег не бывает, даже если их очень много.
«Спроси любого человека, — думал он, сидя за столиком в ожидании официанта, — сколько ему денег надо — не скажет. Начнёт какую-нибудь муру нести насчёт костюмов, магнитофона... Или первым долгом про машину вспомнит. Это в лучшем случае. И редко кому придет в голову мысль, что деньги нужны для маленьких, но дорогих радостей: оплатить ежедневный ужин в хорошем ресторане, сделать приличный подарок любимой женщине, в бархатный сезон укатить с ней на юг, а приехав, купить, не торгуясь, у «жучков» стопку книжных новинок и смаковать по вечерам каждую страницу...
Тот, кто ведёт такой образ жизни, не хвастает мятыми кредитками в шумной тесноте городских ресторанов. Таким людям нужна тишина и пристойность. А найти их можно только за городом, в таком вот, например, ресторане со скромным названием «Уют», куда проезд на такси в один конец стоит дороже самого ужина. Но столь мелочными подсчётами Валерий Борисович никогда не занимался. Беспокоило другое... По его мнению, жизнь для таких людей, как он, устроена несправедливо: в молодости не хватает денег, к старости — времени, чтобы их с толком потратить. Пятьдесят два года — возраст приличный. Настолько, что можно ждать от судьбы любой пакости, и тут уж не до рассуждений, сколько можно ухлопать на свои капризы. Пока есть желания — человек жив, и чем их больше, тем полнее жизнь. Если, конечно, эти желания удовлетворять... Где этот чёртов официант? — очнулся от минорных мыслей Валерий Борисович. — Народа ещё не так много, не мог он меня не заметить.»
Вместо официанта к столику подошёл неизвестно откуда взявшийся мужчина в тёмном вечернем костюме, явно сшитом не в общедоступном ателье. И над причёской работал мастер не из привокзальной парикмахерской. На вид лет сорока... Приличного роста и отлично сложен. Минутой раньше Валерий Борисович не видел его в зале, хотя с того места, где он сидел, просматривались почти все столики и эстрада с оркестром.
— У вас не занято, Валерий Борисович? — располагающе улыбнулся незнакомец, берясь за спинку стула.
Столик был на двоих, и надо было сказать банальную в таких случаях фразу: «Я жду женщину». Но это обращение по имени-отчеству было несколько неожиданным, и, пока Валерий Борисович старался вспомнить, где он встречался с этим человеком, незнакомец отодвинул стул и удобно устроился на нем. Настроение у Валерия Борисовича окончательно испортилось. К тому же в этот момент он увидел, что к их столику спешит официант. «Наверняка ждал, подлец, пока этот тип ко мне подсядет, — с досадой подумал он. — Стоял за портьерой и ждал...» Но чувства тревоги не было. Так, лёгкое недовольство.
— Коньяку грамм триста, — начал первым делать заказ незнакомец, — и осетринки. Ну... можно икры немного.
— Чёрной? — уточнил официант.
— Да нет, гемоглобин у меня пока в порядке, — жизнерадостно сообщил незнакомец. — Красной, конечно... Коньяк «Арарат» или «Двин».
— Я уже записал, — кивнул официант.
«Как же ты мог записать, — подумал Валерий Борисович, — если он только что сказал? Значит, он клиент постоянный и привычки его тебе известны.»
Валерий Борисович внутренне насторожился и начал всерьёз подумывать о том, чтобы встать и уйти, не делая заказа. Времени ещё не так много, можно взять такси и проехать куда-нибудь в другое место. Но какой-то бес противоречия разуму, играя на чувстве самолюбия, заставил его остаться. «Подумают, что я чего-то испугался. Нет, надо сидеть... Встать и уйти всегда успею.»
— И мне «Арарат», — сказал Валерий Борисович. — Бутылку... Распечатаете здесь. А из закусок — то же самое. Для начала... А там видно будет.
Коньяк
