что сработает в нужный момент? Конечно, дай бог, чтобы он нам не понадобился.
– Главное, чтобы заряд находился в пределах прямой видимости. Тогда включаете пульт, наводите его на цель и нажимаете красную кнопку…
Генерал вскинул руку, останавливая полковника.
– Ясно. Как все военное, надежно и незамысловато – инженеры больше одной кнопки не ставят, чтобы дураки не напутали.
Елфимов подошел к окну и посмотрел на видневшуюся вдалеке вертолетную площадку.
– Завтра, – пробормотал он, – завтра все кончится для одних, а для других только начнется…
Первыми территорию еще на рассвете покинули «омеговцы». Вновь перелетели на пневмовездеходах полузасыпанный снегом забор, пронеслись к вертолетной площадке, застав заспанных часовых врасплох, загрузили оборудование и растаяли в снежной пелене. Теперь даже генерал Елфимов не сумел бы их отыскать. Они не выдавали своего присутствия ни выходами в эфир, ни сигнальными ракетами, ни попытками определить координаты по системе «GPS».
Генерал собирался на учения основательно. Оделся тепло. Планы почти законченной и готовой к эксплуатации атомной станции лежали у него в папке, он даже сунул в кобуру заряженный пистолет. Осталось перед зеркалом надеть головной убор – каракулевую шапку-ушанку с кокардой. Именно головным убором высшие офицеры и генералы отличаются от простых солдат. И от того, как сидит ушанка, зависит многое. Елфимов приложил ладонь к носу и идеально точно совместил середину кокарды с указательным пальцем, только после этого вышел на крыльцо и тут же сверкнул глазами.
– Товарищ генерал… – подлетел успевший озябнуть Сидоров.
– Поехали.
Строящуюся атомную электростанцию от тренировочной базы отделяло тридцать километров, и Елфимов не спеша расспрашивал Сидорова об обстановке:
– Где «омеговцы»?
– В эфире полное молчание, но, судя по времени, они должны быть уже на месте, – полковник сидел перед столом, уставившись на жидкокристаллический экран компьютера.
– Охрана станции выставлена?
– Еще вчера, по усиленному режиму.
– Свяжись с ними.
Сидоров принялся вызывать по рации – одной рукой держал микрофон, другой прижимал наушник.
– Они еще не обнаружили «омеговцев».
– Черт, – выругался Елфимов, – я знаю только, что они собрались воспользоваться коллектором, проложенным под дном водоема.
– Охрана уже предупреждена об этом, – вставил полковник Сидоров, – ночью я переговорил с командиром. Охрана отрабатывала вариант с высадкой диверсантов на крыше реакторного блока с вертолета, но теперь, когда началась метель, командир считает ее маловероятной, да и вертолет остался на площадке.
– «Омега» обломается, быть того не может, – проговорил генерал, вперив взгляд в полковника, – и ты им в этом поможешь. Как это говорится: «Даже опытный сапер ошибается один раз в жизни»? А у них все саперному делу обучены. Значит, и ошибиться шансов больше. Не зря мы капитана-подрывника вчера запускали.
Полковник Сидоров вытащил из кармана бушлата пульт дистанционного взрывателя.
– Главное, находиться в зоне прямой видимости…
– Спрячь. Сколько нам еще ехать?
– Будем меньше чем через час. Дорога хорошо расчищена.
– И «омеговцы» по ней ехали?
– Не знаю, – честно признался полковник, – я запрашивал данные аэрокосмической разведки, но облачность такая, что ничего не видно, а пневмовездеходы на спрессованном снегу следов не оставляют.
– Вот тебе и двадцать первый век, – ухмыльнулся генерал, – спутники-шпионы, радары-шмадары, прослушка-хренушка, а как коснется дела, хоть собак по следу пускай.
«Омега» к этому времени уже достигла атомной электростанции. Пневмовездеходы прошли тремя маршрутами. Ни один из них не воспользовался проложенным в снегу зимником. Машины, выкрашенные в белый цвет, не были заметны на снегу. Голубев распорядился укрыть их среди густого елового леса за возвышенностью. Рисковать он не хотел, с самого начала полковник настроился провести учения по захвату станции так, чтобы не оставить и тени сомнений в боеспособности группы.
Он собрал своих спецназовцев у вездехода и, разложив на сиденье план, в последний раз уточнил действия разрозненных групп.
– Все изменения плана, возникающие по ходу, ни в коем случае не передаются по рации голосом, – наставлял он, – эфир может прослушиваться. И не мне вам объяснять, что раскодировать сигнал не составляет большого труда. Эфир предназначен только для обмана противника. Вся настоящая информация идет исключительно текстом в режиме вставки в человеческую речь. Для непосвященных она будет восприниматься как помехи, шум.
Фомичев стоял рядом с командиром группы и посматривал на часы – ему не терпелось начать операцию. И Фомичев запретил себе думать о том, что она может оказаться провальной. За всю историю существования диверсионной группы учебный провал случился лишь однажды, да и тот произошел по вине технического обеспечения – не сработал взрыватель.
– Разделяемся, – тихо произнес полковник.
Одна группа под командованием майора спустилась в ложбину и двинулась в обход станции, вторая осталась у пневмовездеходов. Третья группа вместе с Голубевым взбиралась к вершине пригорка. Лишь только спецназовцы вышли из-под деревьев, полковник дал знак рукой – «залечь», дальше двигались уже ползком.
Атомная электростанция открылась перед глазами Голубева почти мгновенно, когда он всполз на гребень холма. Полковник приложил замотанный медицинским бинтом бинокль к глазам. Сперва ему показалось, что со вчерашнего дня на станции не произошло никаких перемен. Та же немногочисленная охрана у ворот со стороны дороги, по два человека у входов в здание, где располагался пульт управления реактором первого блока. Но хватило и пяти минут, чтобы сориентироваться. Охрана станции значительно усилилась.
«Вон, под видом строителей на кирпичной коробке возятся четверо дуболомов. Еще двое – у здания столовой. Но они не главные, они только наблюдатели».
Полковник знаком показал залегшему рядом с ним старлею на людей, тот кивнул, мол, и я так думаю.
Голубев уже скользил взглядом по крыше здания реакторного блока. На нем возвышались двухметровые штыри из стальной арматуры.
«Ждали нас с воздуха, – ухмыльнулся полковник, – я сразу отказался от вертолета. Первое подходящее решение всегда оказывается ложным».
Для командира «Омеги» уже не было секретом, что охрана залегла и на крышах прилегающих зданий.
«Это на руку. Все в маскхалатах, и им трудно будет разобраться, где свои, а где чужие».
Голубев перевел бинокль к ограде – между столбами была натянута проволочная сетка, поверх которой в три ряда растянулась новенькая «колючка». Иней покрыл проволоку, и она казалась белой мохнатой мохеровой нитью.
«Вот и участок, который находится в «мертвой» зоне, – определил полковник, – всего метров двадцать, но именно его не видно с крыш».
В этом месте протянулась цепочка следов. Пятеро часовых в белом обходили станцию, растянувшись по всей ее окружности.
«Здесь, – решил Голубев, – начнем ближе к закату».
Они лежали в снегу, укутавшись в маскхалаты, дожидаясь подходящего времени. Полковник иногда прикладывал к глазам бинокль и изучал через окна то, что творится в помещении пульта управления реактором. Прохаживались
