Жаль, — заметил я, обращаясь к Грязнову, — любопытный персонаж эта Наташа.
Грязнов в ответ промычал что-то невразумительное, что, видимо, должно было означать «тебе виднее». Но пропажа этой Наташи действительно меня расстроила. Мне кажется, она могла рассказать много. Может быть, больше, чем сам Сократ.
Молодец Денис, — сказал я, — значит, вы вели Сократа от его конторы, а потом, заметив мою пропажу, решили...
Ничего подобного, — удивился Грязнов, — за Сократом мы, конечно, следили, но твоего отсутствия на работе никто и не заметил. Кому интересно, где ты шляешься. По очередным ба...
Постой, — перебил его я, — как же вы догадались, что я именно тут?
«Как», «как»... Звонок анонимный был на Петровку. Сообщили, что тебя похитили. И адрес этот. Ну мы сразу сюда...
Вот этого я не ожидал.
21 час
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Меркулов был еще на месте. Мы с Грязновым ввалились к нему в кабинет, и я сразу же потребовал у секретарши чаю. Как вы понимаете, на коньяк я смотреть не мог.
Ну как? — спросил Меркулов.
Ничего, — бодро ответил я, — все нормально, если не считать, что меня сначала чуть не отравили, а потом чуть не застрелили.
Но ты, как всегда, оказался на высоте.
Да. Но теперь просто валюсь с ног. Поэтому, господа, если вы не возражаете, после короткого доклада я поеду домой.
Меркулов с Грязновым кивнули, и я поведал им о своих приключениях.
Все это очень подозрительно, — покачал головой Меркулов, — получается, что они все это придумали для того только, чтобы повторить слова Стрижа?
Ну я еще узнал, что Патрик Норд приехал в Москву, — уточнил я.
Кстати, надо его как можно скорее разыскать. Но все равно этого очень мало. По сравнению с тем, что Сократ потерял от этой операции.
Да, — вставил Грязнов, — он, считай, ничего не добился, а карты все раскрыл.
Странно все это, — задумчиво сказал Меркулов.
Но страннее всего то, что кто-то позвонил и рассказал обо всем этом, — напомнил я, — кто это может быть?
Меркулов вздохнул:
—·_Чувствую, этот «кто-то» и ведет всю эту странную игру.
Кстати, — вспомнил я, — а как обстоят дела с Назаренко?
Никак. Повестку ему вручить не удалось. Секретарь заявил, что он находится во временном отпуске. Где и когда вернется, уточнить отказался. Но вряд ли он в отъезде.
Может, пошлем кого-нибудь к нему на дачу? Наверняка он там.
Вот завтра этим и займись. Теперь подведем итоги. Значит, Назаренко на Турецком. Слава, твои люди пусть разыщут Норда и последят за ним. Я попытаюсь все разузнать о Назаренко со своей стороны.
А Сократ? — подал голос Грязнов.
Завтра Саша его допросит.
Если жив буду, — вздохнул я и пошел домой.
2 октября 1997 года
11 часов
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Когда я пришел в свою контору, Женя Мишин, конечно, уже давно был на месте.
Женя, — сказал я торжественно, — поручаю тебе важное и ответственное задание.
Ну наконец-то, Александр Борисович, — прямо-таки расцвел Женя.
Дело действительно очень важное и ответственное. И сложное. Нужно отнести повторную повестку помощнику Президента Дмитрию Алексеевичу Назаренко.
Женя сразу скис. У него на лице ясно можно было прочитать: «И это вы называете сложным поручением? Да с этим любой курьер справится. Эх вы, гражданин Турецкий...» Но, конечно, вслух он ничего не сказал. А только взял повестку и спросил:
Когда идти?
Прямо сейчас. Только имей в ввиду — повестку нужно передать ему в собственные руки. И взять расписку, что он ее получил и с содержанием ознакомился. Езжай на его дачу — адрес у секретарши Меркулова.
А если его там не окажется?
Дождись, Женя, — серьезно сказал я, — поверь, это действительно очень важно. И самое глав-
ное — потом обязательно доложи. Если что — домой звони. Я сегодня буду рано.
Женя кивнул и, накинув свой плащ, отправился по моему заданию.
Теперь нужно было допросить Сократа.
Я снял трубку и позвонил в «Матросскую тишину», куда мы его вчера отправили. Предупредил, что приеду через час.Потом положил трубку, но тут же снова ее поднял. Нужно было звякнуть Меркулову. Не тащиться же к нему в кабинет!
Приемная, — лаконично ответила секретарша.
Мне Меркулова, пожалуйста. Это Турецкий.
Его нет.
Давно нет?
Как пришел, так и нет.
А где же он?
Секретарша понизила голос:
У Генерального.
Ну, это надолго. О чем они говорят — я, кажется, догадывался. Недельный срок, отпущенный Генеральным, истекает завтра. А у нас? А у нас, как говорится, еще конь не валялся. Сплошные догадки, гипотезы, версии... А между тем на ковре у Президента от нашего шефа потребуют конкретных дел.И это конкретное дело должен обеспечить не кто иной, как я. К завтрашнему дню.Я еще немного потусовался в своем кабинете, выкурил несколько сигарет, поразмышлял, а потом и отправился в «Матросскую тишину».
Дежурный встретил меня неприветливо:
Вас просил зайти начальник тюрьмы.
Зачем? — удивился я.
Дежурный пожал плечами:
Не могу знать. Просил, как только вы придете, проводить вас к нему.
Савелия Павловича Попова я знал давно. Общаться приходилось два-три раза в месяц, а иногда и чаще. Это был неприветливый и очень молчаливый полковник лет пятидесяти. На лице у него застыло выражение мрачной озабоченности. И, надо сказать, я его понимаю. Быть начальником одного из крупнейших следственных изоляторов — такого врагу не пожелаешь.
Пришел? — буркнул он себе под нос, когда мы с дежурным вошли в его кабинет. Потом он издал губами звук типа свиста, и дежурный исчез прямо на глазах.
Здравствуйте, Савелий Павлович. Как здоровьечко?
Шалит.
Н-ну-у, — покачал головой я, — небось ревматизм одолевает?
Попов обожал разговоры на медицинские темы. Только они могли заставить его произносить более одного слова подряд. Ну, скажем, два или даже три.
Одолевает, сволочь! — схватился Попов за поясницу. — Ничего не помогает.
Сыро у вас тут, — сказал я, поеживаясь.
Действительно, даже в кабинете начальника, самом, наверное, благоустроенном помещении в «Матросской тишине», было жутко неуютно.
Тюрьма, — развел руками Попов.
Зачем звали, Савелий Павлович?
Умер, — опять вернулся к своей обычной манере изъясняться Попов.
Кто умер?
«Кто», «кто»... Дед Пихто. Островский твой умер.
Как?! — закричал я.
...к верху, — грубо ответил Попов.
Когда?
Ночью.
Как?! — ошарашенно повторил я.
Тьфу, блин, мать твою... — разразился неожиданно длинной тирадой Попов, — заладил. «Как» да «как»! Нет твоего подследственного — и все тут. Уголовники порешили.
Я же просил, Савелий Павлович, моих подследственных в приличную камеру...
У меня все камеры приличные, — загрохотал Попов и от возмущения даже встал за своим столом, — что мне его, в своем кабинете держать? На стульчик посадить? У меня две тысячи зеков! И каждый есть просит, пить просит, спать просит, срать просит... Вы там в своей прокуратуре...
Дальше воспроизводить не могу. Из чувства врожденной деликатности. Скажу только, что на моей памяти еще ни разу Попов не произносил столько слов подряд.
Не нервничайте, Савелий Петрович. Вам вредно, — спокойно сказал я.
Попов открыл рот, чтобы произнести очередное ругательство, но потом раздумал, захлопнул рот и снова сел за стол.
Каждый день мрут, — пробурчал он.
Кто убил, известно?
Попов покачал головой:
Сто пятьдесят человек в камере.
Я могу осмотреть труп?
Попов свистнул, и в дверях появился лейтенант в неопрятном кителе.
Санчасть. Морг, — сказал Попов и кивнул в мою сторону...
Труп Сократа лежал на высоком столе морга. Его белое, холеное тело резко диссонировало с остальными трупами. Я бегло осмотрел тело. Никаких следов насилия или побоев не было. Только за ухом чернело небольшое отверстие.
Чем это его? — спросил я у своего сопровождающего.
Черенком алюминиевой ложки.
Он даже показал мне орудие убийства. Конечно, не то самое, которым убили Сократа, но такое же. Кусок алюминия был аккуратно заточен и изогнут.
Чтобы так убить, это постараться надо, — заметил я.
Да, — согласился тот, — это оружие не для драки. Это или во сне, или надо за руки за ноги держать, чтобы не вырвался.
И часто такое происходит у вас?
Тот только махнул рукой...
14 часов 30 минут
Подмосковный поселок Раздоры
Вот этого Турецкий бы не одобрил. Проникать в чужой дом, без приглашения, без ордера, да еще через заднюю калитку... Это было слишком опасно. Опасно и непрофессионально. А ведь Александр Борисович любил повторять: «Главное, Мишин, действовать так, чтобы потом не стыдно было и в детективном романе описать. Чтобы красиво. Тютелька в тютельку. Одним словом, профессионально».
