Женя, конечно, помнил наставления Турецкого. Но... приоткрытая калитка выглядела так заманчиво. К тому же все способы добраться до Назаренко, на его взгляд, были исчерпаны. Женя звонил в калитку, разговаривал с охранниками через привинченное у ворот переговорное устройство (надо сказать, охранники Назаренко были на редкость немногословны), даже открывал перед объективом маленькой телекамеры свое удостоверение. Нет, в ответ он слышал только «его нет». И все тут. Не мог же он отказаться от выполнения задания!
А тем не менее примерно час назад он своими глазами видел въезжающую в ворота машину с правительственным номером. И в кабине на заднем сиденье сидел человек, очень похожий на Назаренко (Турецкий снабдил своего практиканта фотографией). Женя бросился наперерез, но машина юркнула внутрь, а ворота быстро захлопнулись.
Так что Женя голову готов был дать на отсечение, что Назаренко в доме. Но охрана твердила свое: его нет.
И кроме того, десять минут назад из ворот выехали две машины, в которых, судя по всему, находились все обитатели дома Назаренко. Кроме самого хозяина.
Ну не армия же у него там, в самом деле! Если ему удастся пробраться к Назаренко и поговорить с ним, это можно считать большой удачей. Почему- то Женя был уверен, что стоит ему предъявить свою корочку Прокуратуры РФ, как Назаренко войдет в его положение и согласится явиться в следственную часть прокуратуры и дать нужные показания. Не ему, Мишину, разумеется. Но после того, как он передаст повестку из рук в руки, отнекиваться будет гораздо труднее.
Мишин не стал закрывать калитку, чтобы оставить себе путь к отступлению.
«На всякий случай», — решил он.
Попав на задний двор, он огляделся. С тыла дом Назаренко выглядел не так роскошно, как с фасада. Грязненький дворик, потемневший от дождей бревенчатый сарай с малюсеньким пыльным окошком. Всякий хлам по периметру ограды — старые покрышки, разные железяки, заброшенная собачья конура...
Мишин сделал два шага по направлению к дому. Вроде тихо. Он еще раз для верности осмотрелся и пошел дальше.
«Хорошо, что здесь нет собак, — подумал Женя, — они бы уже давно подняли шум. А вот этого-то как раз мне и не нужно».
Вот и задняя дверь. Мишин взялся за ручку. Заперто!
Это было обидно. Придется идти через главный вход.
Вдоль дома шла узенькая дорожка из цементных плит.
Вообще-то идти прямо под окнами было нежелательно. Но совсем недавно прошел дождь, и Жене не хотелось пачкать в размокшей глине свои ботинки. Поэтому он двинулся по цементным плитам.
Было тихо. В домах по соседству, видимо, тоже собак не держали. Обитатели роскошных домов больше надеялись на стволы своих охранников и высокие заборы с кругами блестящей «стежки» наверху.
Мишин уже обогнул небольшую веранду с правой стороны дома, когда в одном из окон еле видно дернулась занавеска...
Женя поднялся по мраморным ступенькам, мельком глянул на двух дурацких фарфоровых собак, стоящих по обеим сторонам крыльца, и взялся за ручку. Потом, подумав, потянулся к белому пластмассовому щитку с кнопкой звонка. Нажал на него два раза. В глубине дома раздалась знакомая мелодия.
Никакого ответа. Женя позвонил еще раз, потом нажал на ручку. Парадная дверь тоже была заперта...
Но Назаренко должен быть в доме! Конечно, если только он не уехал, пока Мишин пробирался через задний двор. А в том, что он не сидел в этих двух машинах, Женя мог бы поклясться. Тем не менее на его настойчивые звонки никто не откликался.
Женя вздохнул и поплелся в обратный путь. Все его надежды рухнули. Можно считать, задание Турецкого не выполнено. Единственным ключиком к разгадке был Назаренко, но он оказался слишком недосягаемым. Для него, Жени Мишина, во всяком случае.
Он уже сошел с цементной дорожки и сделал несколько шагов по направлению к калитке, когда заметил, что она закрыта. И не просто закрыта — на тяжелом железном засове висел большой замок.
Он подошел к калитке и подергал замок. Он был большой и, по-видимому, очень крепкий.
«Как же я отсюда выберусь?» — подумал Женя.
А выбираться было надо. Потому что, как ни крути, проник он на территорию частных владений. И проник незаконно.
Женя оглянулся по сторонам. Никого. Тогда он поднял с земли кусок арматуры и вставил его в петлю.
«Выломаю и уберусь отсюда. И никто не узнает».
Эй, ты, подонок! — вдруг раздался голос сзади.
Мишин остановился и уронил арматуру. До него
только что дошло, какую глупость он совершил.
Женя попытался обернуться. И тотчас почувствовал прикосновение к позвоночнику чего-то твердого.
Стоять, — раздался негромкий голос из-за спины, — не двигаться.
Послушайте, — сказал Женя, — я работник прокурату...
Молчать!
Дуло пистолета еще плотнее прижалось к позвонкам. Ловкая рука похлопала по бокам и остановилась, нащупав кобуру под мышкой. Ни слова не говоря, незнакомец вытащил «Макаров», которым его на всякий случай снабдил Турецкий.
Я пришел к Дмитрию Алексеевичу, — как можно спокойнее проговорил Женя, — у меня к нему дело.
Какое дело?
Опустите пистолет.
В ответ рука снова полезла в карман Мишина.
Там мои документы. Посмотрите удостоверение. И скажите, пожалуйста, Назаренко, что я хочу с ним поговорить. И передать ему повестку.
В ответ только хихикнули. И вдруг Женя увидел свое удостоверение. Человек, стоящий за спиной, швырнул его на землю. Красная книжечка шлепнулась в маленькую грязную лужу.«Надо было упаковать его в целлофан», — промелькнула в голове у Мишина дурацкая и совершенно неуместная мысль.
Я работник прокуратуры! — твердым голосом повторил Женя.
Молчать!! — заорали из-за спины. Видимо, основой лексикона охранников Назаренко (это наверняка был один из них) были глаголы в повелительном наклонении.
Только сейчас Мишин понял, какую он глупость совершил, войдя в эту калитку. Он обязан был догадаться, что в доме все равно кто-то должен оставаться. И что для Назаренко, а тем более для его охраны, его корочка не значит ничего. Буквально ни-че-го.Вдруг дуло пистолета ушло куда-то вбок. Женя вспомнил уроки самообороны. У него сейчас были все шансы сбить незнакомца с катушек. Быстро упасть на землю — раз. Резкий выпад с колена назад — два. Прыжок, руку на его запястье, другой взяться за пистолет — три. Все это можно проделать в одно мгновение. Но той доли секунды, пока он медлил, оказалось достаточно, чтобы опоздать.Женя почувствовал сильный удар под правую коленку. Нога вмиг сложилась вдвое, и он оказался на земле. Вслед за этим, в соответствии со всеми правилами рукопашного боя, последовал страшный удар рукоятью пистолета по голове. Женя упал и уткнулся носом прямо в свою новенькую красную корочку...
Все остальное он помнил плохо. Его куда-то волокли, потом бросили в темной комнате. Через некоторое время дверь открылась, вошли двое и снова ударили его по голове. После этого все окончательно провалилось в темную пустоту...
Когда Мишин открыл глаза, уже начинало смеркаться. Он лежал в мокрой траве, причем чья-то заботливая рука подстелила под него несколько старых полиэтиленовых пакетов. Жутко болела голова. Женя ощупал ее и обнаружил, что в двух местах наклеен пластырь.
Надо же, какие заботливые! — вслух удивился Мишин.
Где-то совсем рядом то и дело раздавался звук проезжающих машин. Женя осмотрел одежду. Конечно, и брюки и куртка залеплены комьями грязи. Но крови вроде не было.
Кое-как поднявшись, он побрел к дороге.
Как ни странно, все документы и даже пистолет оказались на месте. Женя встал на обочине и поднял руку. Вскоре рядом с ним притормозил старый, расхристанный «жигуленок».
На Фрунзенскую набережную, — пробормотал Мишин, тяжело опускаясь на заднее сиденье. Он решил ехать прямо к Турецкому — сил искать телефонный автомат не было...
Дежурная озадаченно посмотрела на него из своей кабинки, когда Женя вошел в подъезд. Вид у Мишина, наверное, был еще тот.
Турецкого дома не оказалось. Женя трезвонил минут пятнадцать, прежде чем бессильно опустился на пол у еще одной запертой двери.
15 часов
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Несолоно хлебавши я вернулся в прокуратуру. И сразу пошел к Меркулову.
Костя сидел мрачнее тучи.
Сократа убили! — воскликнул я с порога.
Меркулов только махнул рукой.
Кто убил?
Уголовники в тюрьме.
Ясно. Ну что ж, этого следовало ожидать.
Почему?
Потому. Ты знаешь, кто приходил сегодня на прием к Генеральному?
Нет, — искренне ответил я.
Назаренко.
Что?! — видимо, сегодня мне суждено объясняться исключительно при помощи этой частицы.
Что слышал.
Я сел на стул.
Значит, Мишину удалось-таки вручить повестку.
