Подпись: Ю. Васильев
Вопрос. Имя, фамилия?
Ответ. Васильев, Юрий Тимофеевич.
Вопрос. Год и место рождения?
Ответ. 1958-й, город Москва.
Вопрос. Место работы?
Ответ. Временно не работаю.
Вопрос. Последнее место работы?
Ответ. Телохранитель.
В о п р о с. У кого?
Ответ. У председателя Олимпийского Комитета Сереброва.
Вопрос. Род занятий?
Ответ. Я же сказал — телохранитель.
Вопрос. Образование?
Ответ. Школа, потом радиотехнический техникум.
Вопрос. Место жительства?
Ответ. Шарикоподшипниковская улица, дом 2, квартира 954.
В о п р о с. С какой целью вы стреляли в Патрика Норда?
Ответ. Как, вы сказали, его зовут?
Вопрос. Вы хотите сказать, что не знали, как зовут вашу потенциальную жертву?
О т в е т. А мне это без разницы.
Вопрос. Объясните мотивы покушения.
Ответ. Как там у вас, «чистосердечное признание облегчает вину»?
Вопрос. Да, если вы будете помогать следствию, искренне, чистосердечно отвечать на наши вопросы и правдиво излагать все обстоятельства совершенного вами правонарушения, это будет учтено и в ходе следствия, и судом.
Ответ. Ну ладно. Пишите. Поручил мне его убить Сократ. Островский то есть.
Вопрос. Когда состоялся ваш разговор с Островским о предполагаемом убийстве Норда?
Ответ. Вчера утром.
В о п р о с. Он обещал вам заплатить?
Ответ. Да, десять тысяч долларов.
Вопрос. Вы признаете себя виновным в организации и совершении нападения на автомашину «линкольн» в ночь на 28 сентября сего года?
Ответ. Отпираться бесполезно. Вы ведь Леву-то взяли. Он с испугу небось все вам выложил.
Вопрос. Отвечайте по существу. Расскажите об этом преступлении более конкретно.
Ответ. Да, это я стрелял. Автомат в багажнике лежит. Можете проверить. Только Людку не трогайте. Она не виновата. Она только машину вела. Да и Лева тоже никого не убил. Я ему поручил по колесам стрелять. Так что вся вина на мне. Так и запишите, начальник. Вся вина на мне.
Вопрос. Кто вам поручил совершить это нападение?
Ответ. Как это— кто? Известно кто. Тот же самый Сократ...
Подпись: Ю. Васильев.
13 часов 15 минут
Москва,
район Сухаревских переулков
В подвале было темно — хоть глаз выколи. Только из маленького, покрытого вековым слоем грязи окошка пробивался скупой свет. Не свет даже, а так, просто тусклое пятно в сплошной черноте.
Патрик Норд стоял, прижавшись к холодной стене, и чувствовал, как по его руке стекает теплая, постепенно остывающая жидкость. Самое главное — он ничего не мог сделать. Даже пошевелиться не рисковал. Сверху время от времени доносились голоса рыскающих по всей округе милиционеров. Хорошо еще, что он подпер тяжелую железную дверь бывшего бомбоубежища большой бочкой, в которой переливалась какая-то жидкость. Пару раз пнув дверь, милиционеры ушли.
Минут через пять Норд решил заняться своей раной. Пуля пробила мякоть предплечья, но кость, к счастью, не была задета. Однако кровищи было очень много — видимо, пуля пробила артерию. Норд достал из кармана носовой платок и кое-как затампонировал рану. Потом сбросил плащ и пиджак, оторвал от рубашки рукав и соорудил что-то вроде жгута. Через некоторое время кровь вроде остановилась. Но рука все равно болела ужасно.
Сейчас Норд жалел, что ему пришла в голову дурацкая мысль лететь в Москву. Сидел бы в Нью- Йорке, продолжал бы читать в газетах сообщения о заказных убийствах. Там, за много тысяч километров, не очень-то и верилось в их реальность. Ну убили в Москве кого-то, а вот в Индии, скажем, сто человек погибло, а в Китае — двести. Количество смертей, о которых ежедневно сообщалось в информационных выпусках, нивелировало ценность человеческой жизни. Кровь на экране телевизора казалась ненастоящей, бутафорской, вроде как в дешевом голливудском боевике.
И только теперь Норд почувствовал рядом с собой отвратительное и страшное дыхание смерти. Ну зачем он только приперся в Москву?!
Самое главное — его приезд оказался совершенно бессмысленным. С братом он так и не встретился — тот куда-то пропал. Фирма почему-то была заперта, и ни один телефон не отвечал. С Сократом встретиться тоже не удалось — секретарши отвечали только, что он уехал в командировку. Норд сильно сомневался, что с ним уже «разобрались». Все предосторожности, которые он предпринял для того, чтобы скрыть свой визит в Москву, не помогли. Его вычислили и выследили. И вот теперь это неожиданное покушение и еще более неожиданное преследование милицией.
Норд оказался меж двух огней — с одной стороны, киллеры, посланные Сократом. В том, что это был Сократ, Норд ни минуты не сомневался. А с другой стороны — милиция, которая в данный момент рыщет по всему району, пока он сидит в темном бомбоубежище.
И что теперь делать, скажите на милость? Сидеть тут до темноты? Но если в ближайшие несколько часов он не доберется до врача, с рукой можно распрощаться. Конечно, лучше уж остаться без руки, но выжить...
Но это еще полбеды. Гораздо хуже, если до него таки доберутся милиционеры. Вот это уже посерьезнее. То, что Сократу и тем, на кого он работал, подвластно в этой стране многое, если не все, он уже давно понял. И уж в тюремной камере до него добраться — раз плюнуть.
Интересно, долго они еще будут прочесывать район? Наверное, не очень. Порыщут-порыщут, да и решат, что он добежал до дороги и поймал такси. Кстати, так бы сделал любой нормальный человек на его месте. И зачем только он сунулся в этот дурацкий подвал? Радистку Кэт вспомнил? Хорошо еще, успел зажать рану ладонью, а то бы кровавая дорожка мигом бы привела ментов сюда. Ну ладно, что сделано — то сделано. Надо думать, как теперь отсюда выбираться...
Вдруг Норд услышал у себя под ногами тонкий писк и какую-то возню. Что-то мягкое коснулось ноги. Он испуганно отпрыгнул, нащупал в кармане зажигалку, судорожно щелкнул несколько раз, пока огонек не вспыхнул и не рассеял густую темень подвала.
Норд посмотрел в угол, где он только что стоял, и скривился от отвращения. Привлеченные запахом свежей крови, крысы сбежались к небольшой лужице, которая натекла из раны, и, ничуть не смущаясь присутствием человека, стали увлеченно вылизывать багровую, начинающую запекаться жидкость. Их было много — не меньше полутора десятков. Всем места у лужи не хватило, и некоторые затевали короткие стычки, жестоко кусая друг друга за основание шеи. Зрелище было отвратительным. Хуже всего, что Норд вдруг осознал, что серые твари жрут его собственную кровь, которая только что текла по жилам, а вот теперь оказалась на грязном полу — и более того, пошла на корм крысам!
И тут до него дошла вся парадоксальность ситуации. Он, Патрик Норд, миллионер, газетный и телевизионный магнат, человек, который может обвести вокруг пальца любого, стоит в грязном московском подвале и крысы лижут его кровь!
Нет, этого он стерпеть не мог. Пусть его забирают менты, пусть Сократ посылает хоть взвод киллеров, но такого унижения он терпеть не будет. Пусть лучше его застрелят!
Норд подошел к двери и решительно отодвинул тяжелую бочку. Потом с большим трудом открыл массивную дверь и выбрался на свет Божий.
Редко когда он испытывал такое счастье. Свет, деревья, птички... Нет, птичек не было, они уже улетели в теплые края. Но все равно, когда после затхлого подвала он вдохнул чистого воздуха, то опять почувствовал себя человеком. И не просто человеком, а тем, кто еще способен на поступки и действия, кто может выбраться и выберется из этой ситуации.
«Ничего, ничего, — повторял про себя Норд, — прорвусь. И еще покажу, на что способен Валера Мунипов».
Кровь вроде не шла. Норд осмотрел свой костюм и плащ. Надо отдать должное Хьюго Боссу — его благородные изделия даже с пятнами крови, известки и подвальной грязи смотрелись вполне сносно. Норд почистил брюки, протер туфли куском старой газеты, валяющейся тут же. Пригладил волосы. Подумав, снял темно-серый плащ, оставшись в черном пиджаке. Теперь он не слишком привлекал внимание. Можно было вылезать из своего логова.
Норд поднялся по замусоренным ступенькам и оказался в большом дворе, образованном четырьмя старыми домами. Здесь все было благополучно — маленькие дети возились около странного, неизвестного назначения шарообразного сооружения из металлических труб, те, кто постарше, сбились в кучу, что-то оживленно обсуждая, старшеклассницы сидели, на лавочке и кокетничали с мальчиками, а бабки на скамеечках вели свои нескончаемые разговоры. И никто не догадывался, что человек в черном, не слишком чистом костюме, который шел через двор, почему-то держась за локоть, ни кто иной как американский миллионер!
Норд пересек двор, прошел между домами, попал еще в один двор и свернул в темную подворотню. И потом неожиданно, как это часто бывает в московских переулках и проходных дворах, вышел на широченное, оживленное и людное Садовое кольцо.
