— Ну, короче, сам думай, пока ездить будете, — сказал Леонид. — Если с нами поедешь, значит, забирай всё и ханку оставшуюся. Если остаёщься, залоговое и за оставшуюся ханку потом себе заберёшь, в счёт своей доли. Ну, смотря ещё сколько привезёте сёдня. Постарайтесь до ночи все точки объехать. Нет, так завтра разберёмся, щас спешки особой нет, раз Валера им не попался. Антон молча кивнул и вместе с Вовой опять вышел за ворота. Кирилл оглянулся на них и, когда калитка захлопнулась, поднял голову и сказал:
— Зачем сваливать, Иваныч? Давай ещё раз попробуем, я сам сделаю…
— Ты уже сделал, — недовольно перебил его Леонид и развернулся к дому. — Щас они уже наготове будут. Пошли. Надеюсь, хоть нас с дядькой твоим защитить сможешь, если что.
*
С наркоторговцами Виталий с Доном и Эдькой не церемонились. Они в наглую заваливались в квартиру и начинали избивать тех, кого называли барыгами. А уже потом начинали спрашивать, когда им уже рассказывали всё более, чем охотно, аж сбиваясь и заикаясь от торопливости. Нередко этим бизнесом занимались целыми семьями. Кто-то ради наживы, в таких квартирах был полный порядок и чувство достатка. А кто-то действительно по нужде. В тех квартирах или домах проживали как правило, большой семьёй, которую сложно было прокормить, работая на легальном предприятии. Там веяло нуждой. Но сейчас Виталию было не до сантиментов. Он хватал за шею главу семьи и, прижимая его к стене, выбивал нужную ему информацию о том, кто ему поставляет на продажу ханку. Эдька с Доном сдерживали в это время жену и бегающих, кричащих детей наркобарыги. Но попадались и квартиры, где торговали наркотой ради того, чтобы бесплатно колоться самим. Во всех трёх таких квартирах было много народу, нахлебников торгующего семейства, где и муж и жена сидели на игле. Попали и на одинокого барыгу, квартира которого автоматически становилась притоном. Оказалось, что Виталий его даже знал, так как учился с ним водной школе. Заяц, такое было прозвище этого барыги, никогда не пользовался авторитетом и даже не имел друзей. Но вломившись в его квартиру Виталий очень удивился, каким тот стал популярным, став торговать наркотой и начав пускать к себе сразу появившихся друзей. Но в избиение и допросе Зайца эти «друзья», естественно, не вмешивались. Получив по голове всего по одному разу от Дона с Эдькой, они забились все в одну комнату и со страхом слушали, не придут ли их добивать. Похожая ситуация была и во всех трёх общагах, точки торговли, были очень популярными в округе. Во всех квартирах или домах, где выяснялось, что торгуют наркотой со стороны, приходилось остановиться и устраевать засаду. Барыгу под стволом заставляли звонить поставщику и просить срочно везти ещё ханки и забрать деньги. Нужно было заманить поставщика. Трижды приезжали не сами поставщики, а их курьеры и когда их прижимали, оказывалось, что они торгуют или ханкой Мукима, который, как оказалось со слов пойманных поставщиков, уже начал торговать ещё и героином. Или сами ездят скупать наркотик по деревням. С одним из курьеров пришлось даже проехаться к коттеджу поставщика, уж очень описание личности поставлявшего наркотик парня походило на одного из пацанов с того «Круизёра», в котором везли Елену. Виталий не выдержал бы ожидания, да и курьер был настолько перепуган, что не смог бы нормальным голосом вызвать хозяина. Но, когда они приехали на место, это оказался сын цыганского наркоторговца, которого Виталий знал лично. Они даже не стали к нему заходить. Но неудачи не разочаровывали его. Они проехали только семь или восемь квартир, которые в народе назывались «подачами», и он думал, что с каждой проверенной хатой торгашей он становится всё ближе к своей цели. Ведь, рано или поздно, он наткнётся на ту подачу, где торгуют ханкой этого Антона и его друзей. А может быть, эта точка у них и не одна, и тогда он найдёт их ещё быстрее. Но следующая квартира оказалась не такой, как он ожидал. Здесь, как на цыганской сопке, ханкой торговала одинокая мать двоих маленьких Детей. Ей было лет тридцать, не больше. И была такой хрупкой, что ударить её или прижать за горло к стене рука не поднималась.
— Может, ты всё-таки сама скажешь? — спросил Виталий примирительно. — А то бить тебя как-то не неудобно.
— И что я вам должна сказать? — нагло заявляла хозяйка квартиры, качая на руках маленькую дочь. — Какой такой парень? Какая торговля? Какая ханка, Мы тут ничё подобного не держим и не торгуем, — Она повернулась к лицу дочки на руках и сказала: — Правда доча? Скажи, мы не знаем никакой ханки, и никто к нам не приезжает. — Она обратилась к парням и сказала уверенно, понимая, что ей ничего не сделают: — Так что идите отсюда, пока я пацанов Опалевских сюда не вызвала. Идите…
Она запнулась, поняв, что проговорилась. Виталий с усмешкой посмотрел на неё и сказал:
— Сама попалась, я тебя за язык не тянул.
— Куда я попалась? И что я попалась? — начала нагло отнекиваться она. — Ну, дружу я с ними. Ну и что? Это ещё ничё не значит. Понятно?
— Послушай, мы же не менты, — жёстко проговорил Виталий. — Нам не нужны никакие доказательства, торгуешь ты тут или нет. Если не скажешь, кто тебе привозит, у тебя здесь пожар случится. Куда ты тогда со своими детьми денешься? Думаешь, твой поставщик тебе квартиру предоставит?
— Только попробуйте сжечь! — закричала она. — Вас тогда самих сожгут пацаны. Вывезут на речку и сожгут. Поняли. Тихо, доча, тихо. Щас эти сволочи уедут, и я тебя спать уложу…
От её крика девочка на руках заплакала, и слова матери, сказанные грубым голосом её не успокаивали. Виталий повернулся к пацанам и потихоньку проговорил:
— Ну наглая, сука. Чё с ней делать? Не бить же её, в натуре. Неудобно…
— Да хули там неудобного?! — громко сказал Дон. — Я ей щас пи…ду наизнанку выверну, она быстро все расскажет. Чё? Делать?
Дон выжидающе посмотрел на Виталия, придвинувшись поближе к наркоторговке. Лицо его было решительным, и Виталий знал, что стоит ему дать добро и за Доном дело не станет. Но перед глазами сразу встает та рыжая кооператорша, которую они десять лет наад пытали в подвале. После того случая он даже дал себе слово, что женщин трогать не будет. Даже если они сами будут выпрашивать.
— Ну чё, делать её? — опять с готовностью тороторил Дон, ещё ближе подойдя к ней.
Виталий жестом остановил его, усиленно размышляя, как её разговорить. Она продолжала успокаивать плачущую дочь и вряд ли слышала, что её уже готовы были растерзать. В этот момент раздался звонок в дверь. У Виталия промелькнула в голове надежда, что это может приехать поставщик, и он кинулся к глазку. Но внешность стоявшего за дверью человека говорила сама за себя. Он отошёл от двери и сказал ей, кивнув на дверь:
— Иди вон, клиент за ханкой пришёл. Или ты ещё тут чем-то торгуешь? Чё-то он больше на мулькомана похож…
— Тебе надо, ты и открывай, я никого не жду, — огрызнулась торговка, ненадолго оторвавшись от дочери.
— Давай я открою, — сказал Эдик и подошёл к двери. — Мож, он чё знает… Щас поговорим с ним.
Он посмотрел на Виталия, который молча кивнул ему, и открыл дверь. Стоявший там наркоман растерялся, по внешности Эдьки можно было подумать что это мент. Но когда тот втащил его в квартиру и он наткнулся на Дона, который всегда брал для устрашения людей, он расслабился Видимо, подумал, что это такие же покупатели.
— О, а я сначала обосрался, думал менты — сказал он с улыбкой.
— Да мы сами за ханкой, - тут же сказал Виталий, покосившись на девушку. — Тебе много надо?
— Да мне пол грамма всего, бабак больше нет, — с улыбкой пожал плечами наркоша и, вытащив из кармана деньги, протянул хозяйке. — Насть, сделай.
Девушка со злостью посмотрела на него и опять отвернулась к дочери, которая только сейчас начала успокаиваться.
— Ну сделай, Насть, — язвительно произнёс Эдик. — Клиент же ждёт. Виталий посмотрел на неё с ухмылкой и спросил:
— Ну и как ты теперь будешь отмазываться? Дон, стоявший у окна кухни, где они все находились, посмотрел на улицу и сказал Виталию, кивая за окно.
