— Любимая! — Михаил обнял её, начал целовать. — Ничего, всё обойдётся. Потерпи два месяца. Если не посадят, то увидимся.
— Я буду ждать любой срок, — всхлипнула она.
— Ага, — согласился он и, посмотрев на крыши, быстро сказал: — Пора. За мной могут следить. Выходи первая.
Она пошла со двора, оглядываясь, пока не скрылась под аркой. Минут через пять вышел и он. Кира стояла на той стороне улицы. Он махнул ей рукой и легко зашагал к людному проспекту.
Пройдя квартал, Михаил осмотрелся. Нашарил в кармане отмычку, которой открывал пустующую квартиру в тот дождливый день, и бросил её в урну.
* * *
Петельников распахнул дверь и остановился в проёме, выжидая.
— Смелей-смелей, — сказал он кому-то в коридоре.
Порог переступила крупная девушка. Рябинину бросились в глаза открытые плечи и кулон из плавленого янтаря, который подсолнухом желтел на белой коже. Лицо увидел потом.
— Сергей Георгиевич, — сказал Петельников, — эта девушка ищет парня: плотного, смуглого, с орлиным носом, геолога, любит повторять «не спорьте», зовут Михаил Приходько.
— Садитесь, — предложил Рябинин.
Она села, скрипнув кримпленовым платьем и заговорив низким голосом:
— Не понимаю, чего всполошились. Я пришла к дежурному, он послал в уголовный розыск, а теперь вот в прокуратуру.
Рябинин поправил очки, которые вечно стремились съехать на кончик носа. Инспектор сел, как всегда, сбоку; как всегда, вытянул свои длинные ноги и, как всегда, выкатил на свидетельницу чёрные глаза.
— У нас к вам несколько вопросов, — доброжелательно сказал Рябинин. — Давно с ним познакомились?
— Месяца полтора ходим.
— Куда ходите? — не понял он.
— Ну, встречаемся. А что — убил кого?
— Обязательно убил. — Рябинин улыбнулся. — Как вас зовут?
— Вера Былина.
— Где работаете?
— На мясокомбинате.
— Кем?
Она помолчала. Рябинин знал, в каких случаях не сразу отвечают: когда тунеядствуют или стесняются профессии.
— Инспектором, — нехотя призналась она.
— Коллеги, значит, — пошутил Петельников.
— Инспектором кадров? — переспросил Рябинин.
— Нет.
Дальше уточнять он не стал, щадя её самолюбие.
— Инспектируешь-то кого? — уточнил Петельников.
— Коров по ночам. — Она попыталась улыбнуться, но шея и плечи слегка порозовели.
Видимо, Былина работала на мясокомбинате ночным сторожем.
— Правильно, — заметил её смущение Петельников. — Всех надо инспектировать — и людей, и коров.
Рябинин поморщился. Предстоял деликатный разговор. Свидетельницу нужно было располагать к беседе, а не сковывать неприятными для неё и второстепенными для них вопросами.
— На той неделе я обедал в вашей столовой, — сказал Рябинин, который ни разу там и не был, а только о ней слышал. — Мяса наелся от пуза.
Она улыбнулась: оказывается, человек в строгих очках говорит простым языком, любит мясо и бывает на её родном комбинате — не совсем чужой человек.
— Работать с коровами да мяса не поесть, — заметила Былина и тут же спохватилась: — Я ведь техникум пищевой промышленности кончила. Сторожем временно, пока место не освободится.
— Расскажите о Михаиле подробнее, — перешёл он к делу.
— Чего подробнее… Познакомились, встречались. Мне ведь тоже охота зацепиться в жизни…
— Как зацепиться?
— Замуж-то выйти. Он сам предложил. Давай, говорит, жизнь завяжем тугим узлом.
— Вы его… любите? — спросил Рябинин, не совсем уверенный, что нужно об этом спрашивать.
Петельников сразу шевельнулся. В отличие от следователя он считал, что для каждого человека есть свои вопросы.
Но этот вопрос был для любого человека.
Вера Былина на минуту задумалась: она быстренько оценивала, любит ли Михаила.
— Когда любят — не задумываются, — не вытерпел Рябинин.
— Товарищ следователь, ну какая любовь в наше время? — Она попыталась прожжённо улыбнуться.
Он видел, знал, что это не её мысль, а тех житейски разворотливых людей, для которых любой романтический порыв не стоит палки копчёной колбасы. Но теперь эта мысль стала её собственной, впиталась легко, как всё никчёмное. Теперь она за эту пошлую мысль отвечала.
— Какое такое время? — спросил Рябинин суше, чем хотел.
— Такое, современное.
— Собирались замуж без любви?
— А мы с ним обоюдные.
— Как «обоюдные»?
— Похожие, значит, — объяснил за неё Петельников.
В этом Рябинин сомневался. Впрочем, Михаил мог перевоплотиться и в «обоюдного».
— Да и какая там любовь, когда была замужем! — вздохнула Былина.
Он не раз слышал мыслишку, что побывавшая замужем женщина любить уже не может.
— Разошлись?
— Конечно. Не муж попался, а конституция: как сказал, так и должно быть.
Опять «попался». Иногда Рябинину становилось жаль этих девочек, которым всё было в жизни отпущено. Им объяснили строение атома и Вселенной. Им выдали дипломы и свидетельства. Их обучили интересным специальностям. Спокойствие и сытость дали им рост, стать и красоту. Одели в синтетически-модные одежды и увешали кулонами. Поселили в современные квартиры с телевизорами и магнитофонами. Но им нигде не объяснили, что такое любовь. Им забыли сказать, что именно наше время — время любви.
— Что у вас произошло с Приходько?
— Поругались. Из-за глупости всякой. Он свои камни любит. А я обозвала его камнелазом. Или камнедуром. Обиделся и ушёл. В гостиницах найти не могу.
— Он деньги у вас… забрал? — осторожно спросил Рябинин.
— Что вы! Честный, каких мало.
Жёлтая чёлка, блестящая, как её кулон, возмущённо дёрнулась. Узкие глаза смотрели насмешливо: мол, следователи всюду ищут кражи да убийства.
— Какая заступница, — улыбнулся Рябинин.
— А как же? Убедилась. Мне от матери достались бриллиантовые серьги. Восемьсот рублей стоят. Квиток ювелирторга хранится. Пошли мы с Мишкой в парк на танцы: забеспокоился, что потеряю их или шпана какая выдернет. Снял и спрятал в бумажник. Я и забыла про них. Так он на второй день звонит, чтобы не беспокоилась. Через два дня встретились — вернул.
— Они целы? — не унимался Рябинин.
— Да что вы, товарищ следователь! Они даже со мной.
Былина щёлкнула замком, пошуршала и вытащила из сумки пластмассовую коробочку. Рябинин открыл её.
Серьги были сделаны в виде миниатюрных цветков, ландышей или колокольчиков. Венчики из платины, вместо тычинок-пестиков дрожали бриллиантики. Рябинин с интересом разглядывал драгоценности — даже лупу достал.
Петельников сидел молча, придерживаясь строгого правила не вмешиваться в допрос следователя, пока тот не попросит.
— Красивые вещички. — Рябинин вернул серьги. — Я запишу кое-что.
Он начал писать протокол допроса.
— Вы его найдёте? — спросила Былина у инспектора.
— Обязательно, — заверил тот. — Мы убийц ловим, а вашего Мишу… Вот приходит вчера в отделение женщина: «Товарищ дежурный, муж пропал. Прошу, не ищите его, окаянного».
Она засмеялась.
— Я вас ещё вызову, — предупредил её следователь.
Былина подписала листки, попрощалась и ушла.
Петельников расстегнул пиджак и с удовольствием закурил. Его тёмные глаза утратили тот сверлящий напор, каким он давил сбоку на девушку. Расслабился и Рябинин.
— Ну, будем ловить? — предложил он.
— Будем, — согласился инспектор, который за этим и пришёл.
— Начинай.
Петельников встал и подошёл к окну, чтобы пускать дым в форточку, — хозяин кабинета не терпел курения.
— Всех Приходько, все геологические организации, геологический факультет, Горный институт, гостиницы, загсы я проверил. Всё отработано и в Хабаровске. Ничего.
— Давай версии, — предложил Рябинин.
— Видимо, он местный, не гастролёр, старается не «наследить».
Следователь согласно кивнул и добавил:
— Не надо искать по всей стране.
— Он ездил в экспедиции, знает геологию, со стюардессой говорил о проблемах, о картировании, о шлифах и тому подобном. Видимо, он действительно геолог с высшим образованием.
Рябинин вскочил и возбуждённо подошёл к окну.
— А вот и нет, — по-мальчишески обрадовался он. — Сейчас ты заберёшься к чёрту на куличики. Геологические организации проверены. Если он геолог, то, выходит, приезжий?
— Возможно, — согласился инспектор.
— Геологи — люди обеспеченные. Интересная работа, наука, высшее образование… Нежизненно, чтобы нормальный человек сменил всё это на мошенничество. Только опустившийся пьяница. Приходько — не такой.
— Значит, поездил в экспедиции рабочим.
— А вот и нет, — опять вроде бы обрадовался Рябинин. — Для рабочего, даже техника, он слишком геологически эрудирован. Смотрел шлифы, умеет картировать…
