Верно говорят — всяк сверчок знай свой шесток… Чтобы как-то взбодриться, Катя подумала, что в Шумахеры она все равно не пошла бы, хоть ей миллион золотом —плати. Снова завела машину, тихонько тронулась с места и поехала. И опять замелькали деревеньки, дачи, овраги, перелески, подмосковные городки и поля. За Ступином машин стало мало, а шоссе напоминало взлетную полосу. И Катя даже чуть-чуть расхрабрилась и прибавила газа, воображая себя, как в детстве, реактивным истребителем. На сто первом километре нути она вдруг успокоилась. От сердца словно что-то отлегло. Можно даже, оказывается, ослабить мертвую хватку руля, и ничего не случится страшного… руль никуда не денется. Не оторвется. Катю теперь страшно удивляло и радовало все; что машина чутко слушается руля, что мотор мерно урчит; все кнопки-переключатели работают. И что вообще ехать вот так, без напряга, по свободной дороге среди полей и лесов… почти приятно. А потом произошло настоящее чудо: Катя оторвала наконец от руля правую руку, дотянулась до магнитолы и включила музыку. Приемник был настроен на радио Орфей, и в салон ворвались скрипки Вивальди — Лето из Времен года. Подстегиваемая музыкой, Катя прибавила газу.
Ух ты! Восемьдесят в час — кому рассказать, не поверят никогда!
Мимо, легко обгоняя маленькую семерку, пронесся черный Мерседес, мигнул насмешливо фарами и… Через минуту солнце блеснуло на его заднем стекле далеко впереди.
В половине десятого Катя увидела справа на обочине синий указатель: д. Журавка. Деревня вытянулась вдоль шоссе. За околицей, конечно же, имелся традиционный пруд, в котором плескались утки, за ним виднелась новенькая авто-заправка, похожая на игрушечный пластиковый конструктор. Катя подъехала к заправке, остановилась, высматривая в окно участкового Трубникова. И почти сразу же увидела его: к ее машине неторопливо направлялся длинный и худой, как дядя Степа, милиционер. На вид ему было за сорок. Мундир его был не ной, но тщательно подогнан по фигуре и аккуратно отутюжен. Лицо милиционера было коричневым от загара, а длинные ноги в сапогах (деревенская особенность) смахивали на циркуль. Милиционер степенно приблизился, нагнулся к машине точно шлагбаум, приложил руку к козырьку фуражки:
— Здравия желаю! Издали вашу машину по номеру узнал. Майор Трубников Николай Христофорович, здешний участковый уполномоченный.
— Екатерина Сергеевна, — чинно представилась Катя, пожимая его руку — ладонь Трубникова была мозолистой и жесткой, как подметка.
Катя хотела было вылезти из машины, но… внезапно почувствовала, что не может не только двигаться, но даже распрямиться… тело затекло, спина болела.
Трубников пристально разглядывал ее. Причем, как показалось Кате, с явным недоверием.
— Вы из какой же такой службы будете? — спросил он, кашлянув.
— Из пресс-центра главка. Разве Колосов, начальник отдела убийств, вам этого не сказал?
— Сказать-то он сказал… Мол, приедет специалист по всяким таким делам… — Трубников прищурился. — А вы небось недавно институт закончили. Да?
— Я не первый год в милиции, Николай Христофорович, — гордо сказала Катя. — Колосов сказал мне, что здесь у вас в районе совершено убийство, которое не раскрыто по горячим следам. Он сказал, что вы введете меня в курс дела.
— Ну, что вы такая молоденькая, может, оно и к лучшему, — задумчиво изрек Трубников. — Вам, молодежи-то, между собой легче общий язык найти. Тем более в таком вопросе интимном… — он вдруг загадочно умолк.
Катя с недоумением посмотрела на него — о чем это он?
— Вы мне расскажите подробно, Николай Христофорович, что у вас тут стряслось, — сказала она. — Я знаю только, что убили какого-то Хвощева, вроде бы на его же собственной свадьбе.
Трубников помолчал.
— Значит, сделаем так, Екатерина Сергеевна, поедем прямо сейчас на место, где все и произошло. Это отсюда всего двенадцать километров, ну а там… решим, что и как дальше. По дороге я вам расскажу… Одним словом, расскажу все, что установлено первоначальными результатами осмотра и опроса свидетелей. Потом поедем в морг. Тело там до сих нор. Сегодня патологоанатом с ним работает. Нервы-то у вас как, крепкие?
Катя посмотрела на Трубникова и открыла дверь машины, приглашая его садиться.
В семерке Трубников едва поместился. Голова его в форменной фуражке почти упиралась в потолок.
— Я покажу, как ехать, — сказал он, кряхтя. — До села Большое Рогатово по шоссе все прямо, а потом направо свернем, там бетонка пойдет. Когда-то колхоз Боец сам себе дорогу проложил до реки и зернохранилища.
Указатель Большое Рогатово появился через шесть километров. За ним началась старая, разбитая дождями бетонка. Местность была холмистой. Дорога шла то под уклон, то поднималась в гору. Катя, не готовая к преодолению препятствий, снова судорожно вцепилась в руль. За осиновой рощей начался уж совсем крутой спуск к реке.
— Тихонько, тихонько, не гоните, на вторую скорость перейдите, — подсказывал Трубников. — Вот и Славянка наша, — назвал он речку. — В Оку впадает. Видите мост — нам туда.
Земля тут раньше, разным колхозам принадлежала, — продолжал он чуть погодя. — Ну а перед самой перестройкой объединили их все скопом в один агропромышленный комплекс.
Катя не перебивала участкового. Конечно, историю следовало начинать с самого убийства, а не с сельского хозяйства, но… видно, у Николая Христофоровича Трубникова была своя особая манера повествования. И с этим приходилось мириться.
— Заместителем директора комплекса работал Чибисов Михаил Петрович. Специалист дельный и хозяин хороший. И мужик тоже ничего. Был у нас депутатом всех созывов, а затем, как комплекс в фирму преобразовался, он это общество акционерное и возглавил. Талант у него к сельскому хозяйству и предпринимательству врожденный. Развернулся он тут у нас вовсю — агрофирму Славянка сейчас все знают. Часть земель он за фирмой оставил, часть в аренду отдал фермерам. Часть под теплицы и оранжереи пустил. В общем, за какие-то шесть лет хозяйство крепко на ноги поставил. Процветать начал. — Трубников покачал головой. — Да… И процветал по нынешним временам — дай бог так всем. Дом отгрохал — особняк, конюшню завел, по Славянке каждое лето на собственном катере и мотоцикле водном гоняет. Самолет даже спортивный на паях со своим старым приятелем Хвощевым Антоном Анатольевичем приобрели. Только вот не повезло с самолетом-то… В марте полетел Хвощев на нем в Тулу на какое-то совещание, да при взлете и упал самолет. Летчик-то легко отделался. Сугроб его глубокий спас. А Хвощеву-то не повезло. Калекой стал, полным инвалидом.
— Но ведь фамилия убитого тоже Хвощев, — Катя решила пришпорить Неторопливое повествование участкового.
— Это сынок его Артем, двадцать три года всего ему было-то, — Трубников снова покачал головой. — А на самолете отец его разбился. Он у нас тут тоже активно и успешно занимался бизнесом. У него завод ликероводочный как раз в Большом Рогатове, что мы с вами только что проезжали. А с Чибисовым они не только друзья старинные, но и партнеры — Хвощев барду ему с завода своего на фермы поставляет.
— А что это такое? — спросила Ката.
— Барда-то? Это отходы. Когда спирт гонят, барда остается. Скот на ней хорошо откармливается, вес набирает. Чибисов у Хвощева эти отходы берет и Павловский Александр Андреевич — скотопромышленник наш. — Трубников усмехнулся, словно смакуя это неуклюжее словечко. — Тоже покупает для герефордов канадских свода. Я к чему рассказываю все это так подробно… Чтобы вы, Екатерина Сергеевна, человек городской, столичный, поняли, что по нашим деревенским меркам в деле эхом замешаны большие и влиятельные в масштабах района люди. У Чибисова дочь есть Полина. Университет в Москве заканчивает, исторический факультет. Девушка хорошая, даже очень хорошая. Говорила мне, археологом, мол, буду. Ну, на отцовские деньги можно и археологом… Давайте, говорит, Николай Христофорович, мы Черный курган раскопаем, вдруг там захоронение древнее? Что для этого надо, какое разрешение и где получить можно? Фантазерка такая… Но девочка хорошая, правильная. И выпало ей прошлой ночью такое испытание, такая беда, что… — Трубников посмотрел на Катю. — Свадьбу тут у нас в воскресенье играли богатую. Артем Хвощев на Полине Чибисовой женился. Из загса прямо в церковь поехали. Венчал их наш отец Феоктнст. Мировой мужик. Проповеди сам пишет, сочиняет и читает их прихожанам — прям оторопь берет, когда за пьянство жучить начинает. И на свадьбе он тоже был, а еще, кроме него, гостей было человек сто пятьдесят. Накануне сам Чибисов мне в опорный позвонил и говорит: патрулей никаких из района дополнительных не вызывай, не надо. Сами своими силами порядок будем поддерживать. А сам ко мне приходи праздновать.
— И вы тоже были на этой свадьбе? — спросила Катя.
— Нет, не попал я на свадьбу. Здесь теперь налево сворачивайте, тихонечко. Руль быстрее крутите, а то так и в кювете заночевать можем. Тут дорогу маленько развезло после дождя, да ничего, проскочим. — Трубников сдвинул фуражку на затылок. — Вечером вызвали меня, как назло, в Марусино — кража там была из палатки продуктовой. Украли-то немного, а мороки… потом мотоцикл мой сдох, короче, застрял я там, в Марусине. И поэтому о том, что на свадьбе было, только со слов свидетелей, мною же и опрошенных, знаю. Приезжих среди гостей много было — в основном все знакомые Хвощева и Чибисова: партнеры деловые, друзья-приятели. Некоторые семейно прибыли. Некоторые даже с собственной охраной. Один депутат был вроде даже. Хвощев-старший тоже хотел в Думу избираться, да теперь с этой катастрофой не до этого уже. Пятый месяц в больнице с аппаратом искусственной почки лежит. Вот она жизнь как иногда поворачивает-то… А наших местных на свадьбе тоже было много. Самые сливки, так сказать. Павловский Александр…
