День зарплаты пришелся на субботу — приятное и редкое совпадение.
С полудня в коротком, узком коридорчике автотранспортной конторы толпились шоферы, кузнецы, слесари, токари, электромонтеры; все они пребывали в отличном настроении, а поэтому наполнили помещение гулом, шутками, шарканьем грубой обуви об пол и папиросным дымом.
Кассир Крутиков быстрыми тонкими пальцами отыскивал и подавал в окошечко ведомость с галочкой в том месте, где надо поставить подпись и, привычно отсчитав деньги, говорил тоскливо: «Следующий…» Он устал.
Так длилось до половины пятого. К пяти часам вечера коридор опустел.
Крутиков закрыл окошко на крючок и стал пересчитывать оставшиеся деньги. Он разложил на своем столе толстые, еще не распечатанные после банка пачки. Одну из них, набитую новенькими упругими сторублевками, он немного задержал в руках, с удовольствием провел тонкими пальцами по ее углам, словно представляя через это ощущение, сколько всякого добра можно заиметь на такие деньги.
Скрипнула дверь, Крутиков оглянулся — перед ним стоял шофер Глинский.
— Припоздал я, уж извините. Выдайте зарплату, вам это пустяшное дело, а мне, — он провел рукой по горлу, — во как нужно! В понедельник, значит, я выходной, так что до вторника без монеты буду… Сделайте уважение рабочему человеку.
Кассир сначала пробовал отказать, сославшись на то, что время вышло и он уже спрятал все документы, но Глинский не отступал. Вдобавок, от шофера заметно несло винным перегаром. «Простою с ним дольше, этот просто не отвяжется», — подумал Крутиков и стал искать ведомость.
Когда кассир протянул Глинскому деньги, за спиной того мелькнуло чье-то лицо — видимо, какой-то приятель с нетерпением поджидал шофера.
Затем Крутиков запер изнутри дверь и спокойно пересчитал остаток. Он составлял внушительную сумму — около 48 тысяч рублей. Многие рабочие и шоферы, которые находились на линиях или в рейсах, не успели получить зарплату в короткий субботний день. Кассир запер сейф с деньгами, опечатал дверь и направился из конторы домой.
В понедельник утром Крутикова уже поджидали у кассы рабочие. На лестничной площадке кто-то ухитрился разлить странную белую жидкость. Кассир чуть не упал, поскользнувшись. Он подобрал брюки, чтобы не запачкать их, заворчал:
— Успели уже напакостить! Так немудрено и голову разбить…
— Повремените с головой, — пошутил один из рабочих, — нас пожалейте!..
Крутиков снял с двери кассы печати, вошел в свои владения. Зажег лампу (комната не имела светлого окна) и, побледнев, вяло опустился на стул.
На полу, залитом той же странной жидкостью, среди разбросанных документов валялось несколько рублевок. Ведомости намокли, на многих расплылись чернила. За откинутой дверцей сейфа темнела пустота. Деньги были похищены.
Стук нетерпеливых рабочих в окошечко кассы вывел Крутикова из оцепенения.
— Попозже, товарищи… к выдаче бумаги подготовить нужно, — сказал он как можно спокойнее, а сам подумал: «Да что же это я замешкался, давно пора в милицию сообщить…»
Не прошло и четверти часа, как у подъезда автотранспортной конторы затормозила «Победа» с красной полосой на кузове. Появление ее никого не удивило — весть об ограблении сейфа уже облетела гараж, цеха, мастерские. У двухэтажного длинного здания рембазы, в левом крыле которого и размещалась касса, собрались шоферы; они хмуро обсуждали случившееся и строили по этому поводу разные догадки.
Начальника Автозаводского РОМа подполковника милиции Борисова и его заместителя майора Дубровского выбежал встретить главный инженер конторы Рубинов. Он был без пальто, но холода, казалось, не чувствовал и заметно волновался. Завидев инженера, шоферы подошли ближе. Один, лет шестидесяти, с покрасневшим от мороза лицом, нахлобучил поглубже ушанку и произнес недовольно:
— Что там секреты разводить, все уже знают. Лучше ответьте, когда нам получку дадут?
Рубинов замялся, ему было неловко прямо сказать людям, что неизбежные формальности, связанные с кражей, могут оттянуть выплату денег.
— Потерпите несколько деньков… Вот милиция, — он глазами попросил поддержки у Борисова и Дубровского, — за дело взялась. Если найдут преступника, тогда еще раньше получите. Не беспокойтесь, товарищи…
— Ищи ветра в поле! — протянул кто-то из рабочих.
Шофер в ушанке добавил:
— Беспокоиться нам причины нет, за государством не пропадет. Только мне вот, к примеру, сегодня деньги нужны, тогда что? Тоже утешили: если найдут!.. — Отходя, он буркнул: — Милиция о моем кармане больно-то заботиться не станет. Пораспустили всяких там ворюг, вот и получается…
— Идемте! — сказал Борисов инженеру.
Они поднялись на второй этаж. Подполковник приказал Дубровскому начать осмотр места кражи, а сам направился в отдел кадров.
Три внутренних замка кассы оказались в полном порядке. Печати с двери Крутиков снял сегодня утром при многих свидетелях. Этот путь проникновения преступника в комнату отпадал.
Дубровский задержался на пороге, огляделся: два опрокинутых стула, разбросанные вокруг папки и бумаги, сдвинутый в сторону стол с полуоткрытыми ящиками — все говорило о том, что грабитель действовал в спешке. Майор осторожно, стараясь не задеть валявшиеся на полу документы, пробрался к сейфу. Наружная стенка его железной дверцы в местах замочных скважин была разворочена каким-то острым и очень твердым предметом. Рваные, толщиной миллиметров в пять края чернеющих отверстий давали представление о недюжинной силе взломщика. Внимательно обследовав сейф и не обнаружив ничего такого, что могло бы хоть в малой мере облегчить поимку вора, Дубровский стал вынимать замок из гнезда.
Вскоре подоспели дежурный эксперт научно-технического отдела капитан милиции Эдельман, молодая миловидная женщина в скромном штатском костюме, и сотрудник со служебной собакой.
— Пока ни единой зацепочки, Евгения Семеновна, — сказал Дубровский, здороваясь с экспертом. — Подключайте вашу науку и технику.
— Сейчас подключим, — слегка улыбнулась она и поставила на краешек стола плоский чемоданчик, в котором находились различные кисточки, пузырьки с химикатами, пинцет, скальпель и другие ее рабочие инструменты. — Замок вынули? Хорошо. Заглянем-ка для начала сюда, возможно, что-нибудь да выудим…
Действительно, между дверными стенками сейфа удалось найти два небольших стальных обломка клиновидной формы со следами обработки на наждаке. Эдельман аккуратно, словно хрупкую драгоценность, завернула их в пергаментную бумагу и убрала в свой чемодан. Осколки, без сомнения, принадлежали орудию, которым действовал преступник.
Поправив воротничок белоснежной блузки и стряхнув с юбки пушистый комочек пыли, капитан продолжила осмотр комнаты. Дубровский вполне доверял опыту Евгении Семеновны. Сейчас его заинтересовало другое: каким образом проник грабитель в помещение кассы?
Комната имела окно, выходящее на лестничную клетку. Сквозь давно немытые стекла проступали внушительные прутья железной решетки. В квадрате форточки они виднелись отчетливо, рельефно: здесь стекло было вынуто. Дубровский осмотрел окно снаружи. Загадка решалась просто: грозная решетка держалась на обыкновенных, загнутых крючками гвоздях. На правом крайнем пруте майор заметил несколько свежих царапин. Так и есть: освобожденная с одной стороны от гвоздей, решетка приоткрывалась, как дверь на заржавленных петлях.
Но как же вор пробрался сюда, к окну?
Породистый красавец-пес понюхал уже подсыхающую жидкость, чихнул и присел, стыдливо сложив клинышки ушей; выразительные глаза его как бы говорили: простите, очень хотел вам помочь, но что поделаешь… на этот раз бессилен. Овчарку увели.
Впрочем, Дубровский пока мог и без помощи собаки легко определить путь преступника — тот всюду оставлял за собой белую полосу. Она привела майора по узкому коридору в учебную комнату шоферов. И здесь пол, столы, технические плакаты и авточасти облиты той же жидкостью.
