— Почему же с ванной? — не поняла Таина. — Вы разве собираетесь мыться?
— А уж вот это, милочка, — одернула ее Эльвира Карловна, — позвольте нам решать самим. Раз Джордж говорит, что ему нужна ванна, значит, вы уж постарайтесь.
Наряженная под юную курсистку, в короткой юбке, с обнаженными толстыми руками, с розовым, словно гуттаперчевым лицом, она выглядела столь внушительно и непреклонно, что у Таины поджилки тряслись. «Ах ты, старая ведьма!» — подумала она с восхищением. Тут же мадам предъявила второе требование: она будет выступать только в маске, как у Познера. Оказывается, ей очень нравилось, когда в его передачах какая-нибудь соплюшка, поведав о себе кучу гадостей и уведомив зрителей, что ей ни в коем случае нельзя показываться людям на глаза, иначе ее убьют (зарежут, поставят на кон и прочее), вдруг эффектно сбрасывала маску.
— Кстати, — обиженно прошепелявила мадам. — Почему я не вижу Володю? Он где?
— В Америке, в гостях у Донахью, — соврала Таина.
— Вот оно что, — с сомнением заметила Эльвира Карловна. — И поэтому вам, милочка, доверили такое ответственное шоу?
— Временно, — Таина начинала злиться, но выручил Жека Сидоркин, не подвел. Появился в нужный момент, галантно поклонился:
— Разрешите, синьора, проводить вас в комнату, где вы сможете отдохнуть. Ваш гример уже там.
— А ты кто? — недоверчиво воззрилась на него Финюти-на. Таина представила Жеку:
— Лучший на студии оператор. Евгений Александрович. Прошу любить и жаловать.
— Что-то больно молоденький. Не намудрил бы чего.
Сидоркин счастливо заухал, сверкнул ослепительной улыбкой.
— Мудрить не обучены, добрая госпожа. Умеем только красивым дамам во всем угождать.
Подхватил ее под руку и увел. Мысленно Таина послала ему воздушный поцелуй.
С банкиром Несмеякиным и госслужащим Купидоновым тоже все было не так просто. Недавно итальянская «Делла-Монстро» привела список самых богатых людей Европы, где эта парочка занимала шестнадцатое и восемнадцатое места; и в сделках с недвижимостью, и в играх с ценными бумагами они держались плотным тандемом, даже беломраморные виллы на Адриатике у них стояли рядом, но сегодня они почему-то решили сделать вид, что незнакомы, церемонно раскланялись, и Купидонов переспросил: «Извините, не расслышал, как вас по имени-отчеству?..» Неуместная конспирация позабавила Таину, но не прибавила уверенности. Еще ее беспокоила охрана банкира, пять человек в наколках, в масках, с автоматами и двумя гранатометами, причем оружие они приводили в боевую готовность при появлении любого нового лица, вплоть до уборщицы тети Насти, делая это со свирепыми гримасами и гортанными окликами. Уговорить Несмеякина, ссылаясь на правила, оставить охрану внизу, в вестибюле, Тайне не удалось. Он поставил ультиматум: или так, или никак. «Вы же знаете, Тусечка, — сообщил ей доверительно, — какая сейчас идет охота на порядочных людей?»
Замминистра Купидонов, похожий, даже в состоянии покоя, на упорно пробивающего земляной пласт крота, интересовался только одним: согласована ли передача с Самим. Таина так и не уяснила, кого он имел в виду, но уверила, что согласована со всеми, включая Господа Бога.
Когда же наконец уселись в креслах в студийном интерьере и пошел сигнал эфира, Таина отбросила все страхи и почувствовала себя так, будто воспарила в небеса. За это ощущение пьяной, немыслимой свободы она и любила свою грязную репортерскую работу. Полчаса промелькнули, словно пробежка лунатика по крышам, она ничего почти не запомнила, кроме кинжального, пафосного телефонного звонка (Клим постарался по ее поручению, родимый!): «За что вы так ненавидите эту страну, господа?!» После этого вопроса Эльвира Карловна сорвала унылую маску с лиловыми разводами и прогудела басом: «Похоже на провокацию, милочка».
В общем, передача прошла гладко и весело. Вопросы Таина задавала незатейливые, с демократическим приятным душком: «Что для вас значат деньги? какой секс вы предпочитаете? можно ли спать спокойно, украв миллион? как вы поступите, если станете президентом? что лучше, быть американской колонией или сидеть в тюрьме?» — и прочее в том же духе. Гости оказались хорошо подкованными собеседниками, отзывчивыми на шутку и острое словцо, и отлично дополняли друг друга. На передаче все как-то даже немного породнились. Банкир Несмеякин вдохновенно рассуждал о финансовых потоках как о кровеносной системе государства, при этом раз пять упомянул про бесплатную столовую для афганских ветеранов, которую он недавно открыл в Химках. Купидонов вслух размышлял о великих достоинствах нынешнего государя, давшего россиянам все, о чем может мечтать человек, вплоть до свободы передвижения, не забыв, естественно, пнуть коммуняк, которые только и мечтают, чтобы отобрать у россиян частную собственность. Мадам Финютина, о чем бы ни шла речь, жеманно вещала, что, по ее глубокому убеждению, мир спасут только красота и духовность, приводя в доказательство тот факт, что в заведении «Невинные малютки» цены на услуги снизились на десять процентов, а это значит, что все больше наших граждан смогут приобщиться к прекрасному. На фоне неутомимо совокупляющихся на заднем плане ангелочков полемика выглядела, наверное, впечатляюще, судя хотя бы по тому, что оператор Жека Сидоркин посередине передачи не выдержал, согнулся от смеха пополам — и кго-то заменил его у камеры.
Участники шоу, как ни странно, остались довольны. Банкир Несмеякин со словами: «Передашь там, кому положено» — сунул Тайне в руку тоненькую пачку долларов и, ни с кем не прощаясь, удалился в сопровождении гранатометчиков. Купидонов отозвал в сторонку и, смущаясь, вручил ей визитку.
— Звони в любое время от часу до двух. Полагаю, домик в деревне тебе не помешает?
— Завтра же позвоню, — пообещала Таина.
Эльвиру Карловну увел к себе в закуток бледный, все еще трясущийся от смеха Жека Сидоркин. Через несколько минут из-за фанерной перегородки донеслись истошные женские вопли: Жека на совесть отрабатывал обещанный коньяк. Итог подвел режиссер Хабибулин:
— Передача первая — она же последняя. Тебе капут, красотка. Водки хочешь?
Таина не успела сообразить, чего хочет, как примчался взъерошенный курьер с золотыми сережками в ушах, по кличке «Вадик — честная давалка», и объявил, что Халим Олегович требует ее к себе немедленно.
— Видишь, — сочувственно заметил Хабибулин, — хорошо хоть ждать не пришлось. Хуже нет, ждать и догонять.
Не похожий сам на себя, с распушенной бороденкой, с адской тьмой в очах, Халим Олегович бегал по кабинету, натыкаясь на мебель, будто сослепу, похожий на Чапаева в знаменитом фильме братьев Васильевых. Успокоился внезапно, колобком закатился в кресло. Выпучил глаза-миндалины на Таину, спросил почти благодушно:
— И чего добилась, девочка? Выставила уважаемых людей полудурками? Или у тебя был замысел пошире?
Таина, не спрашивая разрешения, закурила. Она была готова к увольнению, но не собиралась сдаваться без борьбы.
— А по-моему, неплохо, Халим Олегович. Давайте подождем реакции зрителей.
— Реакция уже была, — Туеросов со значением ткнул пальцем в потолок.
— Неужто оттуда? — поразилась Таина.
— Оттуда, но не те. И знаешь, чем интересовались?
— Размером моего лифчика?
— Не дерзи, Букина. Ты уже доигралась. Просили узнать, чей заказ выполняешь. Но ты этого не скажешь, да?
— Вы же умный человек, Халим Олегович.
— И что дальше?
— Разве вы не чувствуете, что пора менять флаги? Посмотрите, какая-то пустяковая, развлекательная хреновина, причем персонально никого не задевали, а они сразу задергались. Выходит, земля под ними горит.
— Как это — не задевали? Ты дура, Букина, или прикидываешься? Этот говенный банкиришка и тот вонючий приватизатор, по-твоему, чья креатура? Над ними теперь будут потешаться все кому не лень, а на самом деле о ком подумают?
— Но вам же понравилось? — полуутвердительно спросила Таина. Туеросов не выдержал ослепительного сияния ее глаз. Поднялся, сходил к бару, чего-то там выпил, оборо-тясь к ней спиной. Вернулся в кресло.
— Ох, Букина, не по чину берешь, ох, не по чину. Откуда ты такая взялась?
Таина улыбалась застенчиво.
— Посудите сами, Халим Олегович, какая уж такая беда? Ну, выгоните меня. Скажите, не доглядел, а колышек забили. Маленький колышек, авось, пригодится.
Туеросов смотрел обескураженно. Вдруг в печальных глазах мелькнула задорная усмешка.
— Вроде в сговор втягиваешь, а, Букина? Ну и дела. Век живи — век учись.
— Где уж мне, недотепе, — пригорюнилась Таина.
— Ладно, ступай. Завтра решу, что с тобой делать.
Когда уже стояла в дверях, окликнул:
— Специалисту звонила?
— Забегалась, Халим Олегович. С утра позвоню.
