– Он слишком зарвался, – сказал Виталий. – Его пора остановить.
Значит, я не ошибся. Главное для него – спровоцировать скандал. Крепко их прижал Касаткин. То, на что они решились, – это жест отчаяния. Совсем потеряли голову.
– Вы тоже не ангелы, – сообщил я.
– Ты напрасно защищаешь Касаткина.
– Я не защищаю.
– Он заслужил то, что получит. И если его не посадят, я его в конце концов прихлопну.
Виталий взял со стола папку.
– Так ты будешь подписывать?
– Нет.
– Почему? Касаткина жалко?
– Себя жалко. Потому что при наличии наших подписей мы вам будем не нужны.
– А вы нам и без подписей не нужны, – спокойно сообщил Виталий.
Убьют.
– Так зачем же тогда и Касаткина сюда мешать – если исход один? – пожал я плечами.
– Я все никак не пойму – ты за него, что ли?
– Я сам по себе.
– А чего же ты так о нем печешься? Мы же этой гниде предлагали договориться, он же у нас уже вот где был…
Сжал кулак и показал его мне.
– Когда же такое было? – не поверил я. – Что-то не помню.
– С ним же Огольцов разговаривал, и они уже почти обо всем договорились.
– О чем? – опешил я.
Это действительно было для меня новостью. Виталий посмотрел на меня и засмеялся.
– Да он же нам мстит! Ты понимаешь? За свои страхи, за то, что в тот раз в штаны наложил, его же Огольцов так хорошо пугнул…
– Гена? Пугнул? – еще больше изумился я.
Виталий склонился и сказал, глядя мне в глаза веселым и бешеным взором:
– Касаткина твоего предупредили, что пошла игра по-крупному и что он должен не мешать. Гена ему предложил долю, и этот козел согласился. Ты понимаешь? Он понял, что лучше хоть какие-то деньги, чем дырка в башке, и сам отдал нам прайм-тайм.
– Отдал Совет, – напомнил я.
– Ну ты что? – покрутил пальцем у виска Виталий.
Он, похоже, расстроился, что я ему не поверил.
– Совет – это для баловства. Там всем заправлял Огольцов, с молчаливого согласия Касаткина. И вдруг этот козел начал взбрыкивать.
«Вдруг» – это после гибели Гончарова.
– Гончаров – он чей? Ваш? – спросил я. И опять Виталий помрачнел. Не их он, понятное дело. Но с Касаткиным-то как?
– Я не верю в сговор.
– А мне это и не нужно, – сообщил Виталий.
Месть – вот что его сейчас занимает. Цель жизни.
Обо всем остальном забыл.
– Гончарова ваши убили? – спросил я.
Он бестрепетно посмотрел на меня. Они, они – точно. Запутались они в тот раз. Сначала думали, что их враг – Касаткин, и вдруг объявился этот Гончаров со своими угрозами. Переключились на него, а когда он был убит, с изумлением обнаружили, что ошибались – все-таки Касаткиным надо было заниматься, а теперь вот упустили время, да еще так подставились.
– И Нину Тихоновну тоже вы похитили?
– Какую Нину Тихоновну? – нахмурился Виталий.
– Ту, которая якобы жена Гончарова. На Ленинградском проспекте, а?
– Я про то ничего не знаю.
– Неужели? – не поверил я.
И вдруг подумал, что скрывать Виталию незачем.
Он же рассказал нам про Касаткина. И про Нину Тихоновну мог бы сказать. Если бы знал. Значит, не его люди. Кто-то другой.
– Последний раз спрашиваю насчет подписи, – сказал Виталий.
– Не подпишу. Все одно умирать.
– Что это ты о смерти там бубнишь? – как бы даже удивился Виталий. – Ты жить будешь. Еще нужен мне.
– Зачем?
– Я слышал, Касаткин тебя в генеральные продюсеры прочит. Соглашайся, хороший пост. И мне поможешь между делом.
– Ну тут-то ты зря надеешься.
– Нет, – сказал Виталий. – Не зря. Потому что ты будешь так стараться, так стараться… – Он поднялся со стула. – Ты же бумагу не подписал?
– Не подписал, – подтвердил я, еще не видя в этом никакой логики.
– А товарищи твои подписали.
Он взмахнул в воздухе тем самым договором.
– И ты теперь будешь шелковый, – сообщил Виталий. – Потому что в этом вот договоре можно заменить первый лист. Там не будет никакого Касаткина, а будешь ты. Ты по договору со своими компаньонами станешь единоличным владельцем компании, потому что они переуступят тебе свои акции.
Я уже все понял, и это было ужасно – то, что он говорил. Потому что при таком раскладе они должны были умереть – и Илья, и Светлана. Ведь действительно можно заменить первую страницу договора. И там будет записано, что Светлана и Илья переуступили мне, Евгению Колодину, свои акции. Этот договор Виталий спрячет далеко-далеко, чтобы извлечь его тогда, когда это потребуется. То есть когда меня надо будет уничтожить. Потому что к тому времени ни Светлану, ни Илью еще не смогут обнаружить, и как только этот договор всплывет – я обречен.
– А я заявлю в милицию, – пробормотал я. – Сегодня же.
– А что толку?
Толку действительно никакого. Илья и Светлана уже будут убиты. И что-либо доказать я не смогу. Что так, что этак – результат одинаково плачевный.
– Вот видишь, – сказал Виталий. – Не будем мы с тобой ссориться.
Он хотел бы подставить Касаткина, но если уж это не удалось – все переиграл. Предусмотрительный малый. Даже завидно.
– Останешься здесь, – сказал он мне. – А этих двоих мы увезем.
Взмахнул палочкой и вышел за дверь. Распорядиться насчет Светланы и Ильи.
Сначала за окном заурчал автомобильный двигатель, потом хлопнули дверцы. Приглушенные голоса. Кто-то прошел под окном. Где-то далеко-далеко, будто в другой жизни, грянула музыка и тут же стихла, убоявшись собственной неуместности.
Я посмотрел на Илью. Он был мрачен и покусывал ус. Светлана переводила взгляд с него на меня, будто спрашивая, что мы собираемся предпринять. Я уже был готов броситься на нашего стража – еще оставалась надежда, что он не решится выстрелить, дрогнет, ведь могут услышать, – как вдруг Илья сказал чужим, каким-то не своим голосом:
– Слышь, братан, я бы и сам мог в карман залезть, да боюсь, ты неправильно поймешь. Тут у меня в кармане – посмотри…
Бандит даже не пошевелился. Стоял, делая вид, что обращаются не к нему.
– Когда твои дружки меня замочат и начнут шарить по карманам – тебе ведь может ничего и не достаться. Конечно, ты мужик крутой, я вижу, и для тебя несколько десятков тысяч долларов – фигня, но все-таки…
Вот тут бандит дрогнул, повернул голову и посмотрел на Илью – пока еще с сомнением, недоверчиво, но и это уже было что-то, и Илья осмелел. Не дожидаясь разрешения, быстро сунул руку в карман – бандит угрожающе вскинул пистолет – и в следующее мгновение достал пригоршню золотых перстней. У меня от удивления глаза полезли на лоб.
– Смотри! – быстро сказал Демин. – Каждый из них стоит несколько тысяч долларов! И у меня есть еще, не здесь, конечно. И если мы с тобой договоримся…
Бандит замешкался. Не знал, как реагировать. Слишком неожиданным все для него оказалось.
– Коллекционные перстни! – продолжал увещевать Илья. – Ты посмотри, какая работа!
А я уже рассмотрел, узнал эти железки и удивился еще больше, чем прежде. Те самые перстни, которые готовились для съемок с участием Изольды Ромуальдовны, Мы наштамповали их целую литровую банку, и цена им была – пять копеек за килограмм. Я уже и забыл про них, а почему они оказались у Ильи?
– Бери! – решительно сказал Илья. – А то твои друзья с тобой вряд ли поделятся.
Про друзей, как оказалось, было в самую точку.
Наверное, в этой бригаде со справедливостью существовали проблемы. Бандит быстро склонился и протянул руку, но взять перстни не смог. Демин почему-то не торопился их ему отдать, парень клонился все ниже и ниже, и я вдруг увидел, что Демин косил взглядом в мою сторону – взгляд был так красноречив!
Бандит потянулся за горстью копеечных перстней и оказался стоящим спиной ко мне. Я поднялся с пола, схватил стул, на котором недавно сидел Виталий, но у меня были скованы руки, да и на замах времени не оставалось, и я понес стул почти без замаха, вдоль пола; бандит краем глаза заметил, что происходит что-то неладное, попытался распрямиться – но не успел. Я его так и ударил – снизу вверх, в лицо, пока он еще не успел разогнуться. Ударил удачно – Сильно, налетчик опрокинулся навзничь, даже не охнув, и его пистолет оказался в руках у Ильи, наверное, даже раньше, чем бандит припечатался к полу. Я видел, что Демин готов выстрелить в лежащего, но тот даже не шевелился.
– Ты убил его! – недобро усмехнулся Илья.
– Точно, и меня теперь посадят.
Остроты висельников.
Светлана уже открывала окно, выходящее на противоположную от места парковки автомобилей сторону. Мы кувыркнулись в пахнущую вечерними цветами темноту и, пригибаясь, побежали прочь. Не знали еще куда – лишь бы подальше. Стояла кромешная темнота. Только далеко позади за деревьями едва угадывался свет фонарей на аллеях. Мы натыкались на стволы деревьев, падали, поднимались и бежали дальше. За все время ни разу не перекинулись словом, ориентируясь на звук шагов.
Недалеко от нас, в стороне, раздался непонятный шелест. Мы упали в траву и только теперь, затаив дыхание, поняли, что это река. Она была совсем рядом.
