Вадиму в глаза, словно пытаясь убедиться, что Борисевич внятно слышит и нормально соображает.
— Ну как вам моя версия? — спросил он в заключение.
— Фантастическая!
— Вот именно, — с готовностью закивал Аркадий Михайлович. — Но, согласитесь, логичная.
Борисевич согласился. Всё действительно встало на свои места — абсолютно всё! Пасьянс сошелся, мозаика сложилась, концы с концами связались. В принципе он мог сам до этого додуматься. Однако не смог! Потому что есть вещи, которые действительно из области фантастики, а Борисевич конкретный человек, к тому же совершенно определенный человек, и он никогда не верил в фантастику, особенно в такую.
— Вы сами понимаете, — завздыхал Казик, — что никаких доказательств у меня нет. Но я надеюсь их добыть, пообщавшись с семьей Александра Дмитриевича.
— А может, взять квартиры? Сразу обе?
— О чем вы говорите?! — Казик посмотрел с недоумением. — Ну, в одной вы, положим, обнаружите Карину. Причём я вовсе в этом не уверен, я всего лишь допускаю, потому что у вас тоже всё сошлось, но это может быть ошибкой. Однако, положим, девочку вы обнаружите. А что вы скажете хозяину другой квартиры? Как вы, простите, свой налёт объясните? А ведь объяснять придётся. И может случиться скандал. И всякие нехорошие разговоры. А господину Грибанову это уж точно не нужно. Вы согласны?
Вадим вновь согласился. Скандал не нужен. И нехорошие разговоры не нужны. И вообще любые разговоры на эту тему просто губительны, потому что сама тема слишком тонкая, слишком болезненная и, в общем-то, непонятная по последствиям.
— И еще, — продолжил Казик. — Я вовсе не собираюсь в этом деле играть первую скрипку. Но я хотел бы иметь возможность самому вести разговор. Вы же понимаете: сейчас нужен не детектив, а психолог?
Вадим многое что держал в руках, в том числе оружие, но никогда — скрипку. Никакую, а уж тем более — "первую". Да, это расследование было его работой, он был здесь главным, и сделал, что мог, однако же он действительно не психолог. Это не его профессия, и потому он не смог уложить совершенно не укладывающиеся в голове вещи и до сих пор не хотел в них верить, но — верил!
И ещё знал, что доказательств действительно никаких, что всё это пусть грамотные, но лишь умозаключения, и их надо превратить в нечто конкретное, а лучше всего это может сделать психолог Казик.
— Играйте любую скрипку, какую хотите, а я вам подыграю. Хотя сроду ни на чем не играл.
— Вы будете бить в барабан, — хихикнул Казик. — Звуки барабана всегда звучат в самый ответственный момент.
Охранник Павел стоял на крыльце и курил. При виде машины Борисевича мгновенно принял нечто похожее на "стойку смирно" и с готовностью распахнул дверь подъезда.
— Здравствуйте, Вадим Юрьевич! — Он перевел взгляд на Казика и добавил уже нейтрально, без интонаций образцового солдата: — Здравствуйте.
Борисевич кивнул и уже шагнул было в подъезд, однако остановился, потому что притормозил Аркадий Михайлович.
— Здравствуйте, голубчик, — проворковал тот и принялся разглядывать верхние этажи дома.
Павел с некоторым удивлением тоже воздел глаза ввысь.
— А скажите, — Казик перестал озирать окрестности и начал разглядывать охранника. — давно ли у вас здесь вороны объявились?
— Какие вороны? — Голубые глаза Павла слегка выпучились.
— Ну такие, которые вон там летают и мерзко каркают. — Аркадий Михайлович потыкал пальцем в небо.
— Вон там? — Павел выпростал руку, словно намереваясь раздвинуть облака. Затем, убедившись, что до облаков не достать, почесал себе макушку. — Да нет тут у нас никаких ворон.
У Павла была крепкая рука, обнажившаяся почти до середины предплечья, когда он пытался "добраться до облаков", и эту руку покрывал густой слой рыжеватосветлых волос, сквозь который явственно проглядывала совсем свежая ссадина.
Вадим видел эту руку. Пусть мельком, но точно видел! Прямо перед своими глазами в тот самый вечер, когда бросился защищать Еланцеву. И ссадина эта — его, Вадима, отметина. Он ничего не спутал. У него отличная зрительная память. И слуховая — тоже. Рита говорила про густые рыжевато-светлые волосы на руке одного из похитителей Карины.
Конечно, если бы такие волосы были у женщины, тогда уж точно, ни с кем не спутаешь. Но и мужчины натуральные блондины на каждом углу не стоят.
Он напрягся. В понедельник, когда похитили Карину, Павел не вышел на дежурство, якобы "перегулял" на дне рождения товарища, и его подменил словоохотливый Николай. Но Павел явно не склонен к "перегулам", за такими грехами служба безопасности бдит строго. И ещё ни разу не случалось, чтобы кто-то из его ведомства (а Павел именно из его ведомства) не вышел на работу по причине похмелья. Значит, что получается?..
— Вы всё выяснили про ворон? — спросил он Казика, не углубляясь в проблему пернатых, а думая о своем.
— Да-да, — радостно покивал Аркадий Михайлович, с интересом уставившись на вмиг сосредоточившегося Борисевича.
— Тогда пойдемте. — Вадим зашел в лифт и прижал к уху телефон. — Попов, слушай внимательно, — сказал тихо. — Немедленно подними досье на Павла… не помню его фамилию… который в доме Грибанова дежурит. И пришли ребят. Зубова тоже. Только очень аккуратно. Пусть глаз с Павла не спускают, но даже не шевелятся, пока я не дам команду. Что-что! Пока ничего! Есть одно соображение. Но ещё не знаю, насколько верное. Поэтому до моей команды — ни-ни! За исключением каких-нибудь форс-мажорных обстоятельств. Но тогда по этим обстоятельствам и будем действовать. Зубов назначается главным.
— А что случилось? — немедленно заинтересовался Казик.
Они уже стояли под дверью Грибанова, и Вадим, надавив на кнопку звонка, ответил коротко:
— Подозреваю, что этот Павел — один из похитителей. И один из тех, кто напал на Еланцеву.
— Да что вы? — поразился Аркадий Михайлович и с этим удивленным видом предстал перед Грибановыми, которые всем семейством выстроились в прихожей.
Воззрившись на Казика, семейство тоже удивилось.
Казик немедленно "сменил" лицо.
— Аркадий Михайлович, — представился он.
— Александр Дмитриевич. — Грибанов протянул руку и слегка тряхнул ладонь гостя. Потом приподнял брови и шевельнул ими в сторону Борисевича. Вадим чуть прикрыл и снова раскрыл глаза, что означало "всё в порядке, всё по плану".
— Лидия Сергеевна. — Грибанова тоже протянула руку, и Казик быстро чмокнул её пальцы.
— А вы, насколько я понял, Екатерина Иннокентьевна? — Казик отвесил легкий поклон и вроде как тоже "потянулся к ручке", но встречного движения не обнаружил, так и застыв на пару секунд в полусогбенности.
— Вы проницательный человек, — пробормотала Екатерина Иннокентьевна и принялась вытаскивать из шкафчика тапочки.
Борисевич привычно сунул ноги в одноразовую обувку, Казик же повертел тапочки перед носом и умилился:
— Надо же,
