Тросы, на которых держался мост, вроде бы уже полностью освободившиеся от всякой нагрузки, один за другим стали лопаться с легкостью самых тонких гитарных струн. А затем, естественно, все бревна, нанизанные на тросы, со свистом и грохотом ухнули в стометровую пропасть…
— Красиво прошли, братва! — восторженно гаркнул Болт. — Мосту — писдейш! Теперь — только вперед!
Команданте вновь вылез из танка и вернулся в хвост колонны, чтоб поглядеть, что там стряслось.
— Жаль, блин, что мост шибко поздно навернулся! — заметил Гусь с издевочкой. — Шестнадцать пузырей уплыло!
Васку Луиш, пропустив шпильку «танкиста-любителя», тяжело сопя, пробежал к головному танку мимо нашего «уазика», бормоча, должно быть, матерные слова на языке родного племени мазонде.
— Во падла! — заметил Гусь, высунувшись из люка и мотнув головой в сторону команданте. — Знаешь, Юрик, почему он, сука черножопая, хотел, чтоб мы технику бросили? Потому что за нее призовые полагаются. А платить-то русским людям никто не хочет. Ни жиды, ни чурки, ни даже ниггеры эти, понял?! Может, блин, и диверсию замышлял, только не склеилось что-то…
— Слышь, ты, Гусяра, — заметил Гребешок, обернувшись, — завязывай-ка с этим нацизмом, а? А то у меня лично, при чисто нордическом генотипе, на это дело аллергия. Могу в рыло настучать — и очень больно. И пацану не фига мозги засирать, понял?
— Что-о? — прищурился Гусь. — Ты что, на «мамонта» наезжаешь, урка?
— Ты на наших не выступай, — мирно пробасил Луза, — мы иногда очень строгие бываем…
Гусь понял, что с северянами шутки плохи. Тем более что и Агафон заметил:
— Завязывай, а? А то ведь вломят, не посмотрят, кто ты там, слон или «мамонт»…
Конфликт разрешился тем, что колонна двинулась дальше.
— А мне что-то страшно, блин, стало! — пробормотал Луза, поглядев в ту сторону, где был мост. — Еле-еле успели…
— Ничего, — хмыкнул Гребешок, — проехали — и добро.
Они покатили дальше, незнакомой дорогой. Таран поглядывал назад. Когда огибали очередной утес — это было, пожалуй, последнее место, с которого можно было увидеть обломки моста, — Юрке показалось, будто там, в полукилометре от них, воздух зыбко заструился, как над печной трубой. И в этом мареве расплылись и обломки моста, и дорога на той стороне ущелья. Марево держалось несколько секунд, а потом пропало, и вместе с ним начисто исчезли все следы человеческой деятельности на той стороне ущелья. Впрочем, если это и не было обманом зрения, то видел марево только Таран. Большая часть машин уже ушла за утес. Гребешок и Луза в ту сторону не смотрели, а ехавший сзади Гусь имел из танкового люка слишком ограниченный обзор и смотреть назад просто не мог.
Своими наблюдениями Таран делиться не стал. С жары и не такое померещиться может. Конечно, Юрка малость пофантазировал от скуки. Ведь видел же он вчера НЛО какое-то! Стало быть, все-таки Злые Духи вчера вернулись на гору. Возможно, то, что у них из-под носа уперли алмазы, заставило их принять меры. Какие эксперименты были на уме у этих пришельцев — хрен поймешь. Вполне возможно, что вообще все происходившее в последние дни было их затеей…
Юрка забивал себе голову этой ерундой довольно долго. А они между тем, дав здоровенного кругаля, уже выбирались на асфальтированное шоссе, очень похожее на то, что было посередине между туннелем, где вчера ливень пережидали, и поселком Лубангу. Однако это было совсем не то шоссе. Правда, с блокпостом на развилке. Над которым, как ни странно, реял карва-льевский флаг.
Колонна двинулась в сторону развилки. Скорости сразу прибавили.
***
— Приготовится к бою! — скомандовал Болт. Однако на этот раз воевать на развилке не пришлось вовсе. Блокпост был разнесен вдрызг, и тела его защитников грызли не то гиены, не то шакалы. Мачта с карвальевским флагом была поломана, но не упала, потому что оперлась о деревья. Победители блокпост за прошедшие сутки восстановить не успели, и его обломки никто не охранял. Даже флаг не убрали.
Правая дорога, согласно указателю, вела в сторону озера Санту-Круш. Там тоже был прежде карвальевский пост. Но колонна и километра в ту сторону не проехала, как навстречу ей, со стороны этого поста, выкатило несколько джипов с алмей-довскими флажками на радиоантеннах. Обе колонны остановились, Васку Луиш с Болтом, видимо, после предварительных радиопереговоров, стали беседовать с тамошним начальством. Это было довольно далеко от «уазика», в котором ехал Таран, и о чем базарили, было неясно. Но зато Юрке удалось разглядеть, как Васку Луиш лезет в свой вещмешок и достает оттуда пластиковый пакет с головой Франсишку Карвалью…
После того как голова была извлечена на свет божий — хорошо, что Юрка наблюдал это издаля, ибо голова почти четыре часа пролежала отнюдь не в морозильнике! — воины-мазонде, приехавшие на джипах, издали боевой клич и принялись палить в воздух из всего, что стреляло. Слава богу, все пули перелетели через головы, и никого не задело. Потом алмейдовцы дружно запели «ойе-ойе» в честь Васку Луиша, сплясали вокруг него боевой танец, за неимением под рукой тамтамов выстукивая ритмы на котелках, касках и капотах автомобилей.
Наконец к бойцам направилась группа товарищей, в числе которых находились Болт и Васку Луиш. Пришлось вылезти из машин и построиться в одну шеренгу.
Среди группы товарищей главной фигурой был, конечно, — командарм-2 генерал-лейтенант Жоау Алмейда, толстенный ка-банище обхватом в три Лузы.
Несмотря на жару, он прибыл в огромной фуражке с очень сложным и затейливым золотым шитьем по козырьку, тулье и околышу, в парадном мундире с пудовыми эполетами и аксельбантами толщиной в молодого питона.
Кокарда на фуражке весила не менее полкило, а общее количество орденов и медалей, украшавших его грудь и пузо, если и уступало тому, что имел некогда автор «Малой земли», то ненамного.
Болт скомандовал: «Смирно, равнение на середину!» и, приложив руку к козырьку кепи, пошел докладывать. Но генерал сказал: «Вольно!» отчетливо и по-русски. Правда, потом Алмей-да говорил исключительно по-португальски, и россияне слушали его речь в переводе Васку Луиша.
— Уважаемые бойцы-интернационалисты! От имени и по поручению Президента Республики позвольте сердечно поблагодарить вас за большой вклад в дело нормализации обстановки в нашей стране. Благодаря вашим умелым и самоотверженным действиям войскам предателя и изменника, наймита империалистов-янки Франсишку Карвалью нанесено тяжелое поражение, а самого его постигла заслуженная кара. Сейчас в стане мя-тежников-майомбе идет грызня, их части разбегаются и ведут боевые действия друг против друга. В течение сегодняшнего дня наши войска заняли поселок Лубангу и нефтяные промыслы, а также авиабазу карвальевцев, весь район вокруг озера Санту-Круш и восстановили на этой территории власть законного правительства. Нам удалось также очистить от карвальевцев стратегическое шоссе, связывающее столицу с городом Редонду-Гон-салвиш, и совместно с войсками 1-й армии оттеснить с него части другого мятежника, генерала Азеведу. Я был бы рад видеть вас в рядах наших войск и далее, но ввиду того, что договорные условия строго ограничивают срок вашего пребывания в нашей стране, вынужден сказать вам «до свидания!». Через 30 минут сюда, прямо на шоссе, прилетит вертолет и доставит вас туда, откуда вы сможете вернуться домой. Благодарю за службу!
— Ура! Ура! Ура! А что еще говорят в таких случаях?
Генерал Алмейда был человеком слова и действительно надолго бойцов; не задержал. Сам он .укатил куда-то вперед вместе со своим эскортом, а с «интернационалистами» остался какой-то полковник и человек пятнадцать солдат.
Полковник с Болтом составили акт о передаче всех трофеев в распоряжение алмейдовской армии, и в вертолет, пилотируемый Федей Лапой, бойцы грузились только со своим штатным оружием. Заныкать решили только несколько цинков с патронами и десятка три гранат к подствольникам. На всякий случай — лететь-то надо было еще прилично, да и где они сядут, тоже нельзя было сказать однозначно.
Дело в том, что победительный тон речи Жоау Алмейды касался в основном положения на северо-востоке. В районе столицы все было совсем наоборот, то есть очень даже хреново. Ал-мейда-старший, он же президент, уже отдал азеведовцам почти всю южную часть города. В его руках оставался только аэропорт с авиабазой ВВС да несколько кварталов, прилегающих к порту и шоссе, ведущему на северо-восток. Именно по этому шоссе 1-я армия алмейдовцев должна была драпануть в ближайшие несколько часов. Во всяком случае, такую информацию довел до Болта «японский шпион Хведялапа».
Поэтому, как и предполагалось загодя, Лапа повез всех на танкер, находившийся в международных водах под панамским флагом, но с исключительно русской командой.
