Повисло напряженное молчание. Женщины смотрели друг на друга, как два боксера в разных углах ринга, ожидающие сигнала к бою.
— Я однажды был на вечеринке, — решительно встрял я, — так там придумали новую интересную игру. Называется она «Угадай почему». Хотите поиграем?
Харкнесс твердой рукой накладывал себе в кофе взбитые сливки и на секунду прервался:
— Что вы петляете вокруг да около, лейтенант? Все мы знаем, что Джуди Мэннерс получила письмо и что из-за этого вы собрали всех нас здесь. Если вы хотите задавать вопросы — это ваше право, но только перестаньте выдумывать всякие игры.
— Спасибо, — сказал я. — Так мы и сделаем. Я хотел бы поговорить именно о мотивах преступления. Начнем хотя бы с вас и поддельных подписей под контрактами.
— Они не поддельные, — сказал Харкнесс с горечью. — Спросите их, они подписали.
— Вы подписали? — Я взглянул на Джуди.
— Я уже говорила, что нет, лейтенант, — холодно ответила она.
— Это ложь, — сказал Харкнесс.
Я посмотрел на Руди, который нервно обгрызал ноготь на мизинце:
— Вы?
— Нет. — Голос у него внезапно охрип, он откашлялся и повторил: — Нет, я ничего не подписывал.
— Это ложь, — утомленно сказал Харкнесс. — Вся беда в том, что я никак не могу понять, почему он лжет? Может, потому, что пытается скрыть свою связь с этой Барбарой?
— Он лжет! — громко сказал Руди.
— Связь? — переспросил я.
— Я как-то пытался поцеловать эту Арнольд, — продолжал Харкнесс. — Она мне нравилась, и мне показалось, что ей, должно быть, очень одиноко здесь без друзей. Она ударила меня палкой. Я никак не мог понять, в чем дело, пока как-то раз не зашел сюда без предупреждения. На звонок никто не ответил, но машина Руди стояла у крыльца, и я решил, что он гуляет где-то на пляже. Я пошел туда, но никого не увидел. Но, проходя вдоль ограды бассейна, я услышал за стенкой какие-то голоса. Я перебрался через стенку и очутился в доме. Они лежали прямо на ковре. Поверьте, лейтенант, меня не легко смутить, но тут я впервые за двадцать лет покраснел.
— Почему вы не рассказали мне этого вчера, когда я задал вам вопрос о Руди и Арнольд?
— Я солгал, — подтвердил Харкнесс. — Я солгал. Я считал, что мне следует защитить своего актера. Но сейчас я не хочу из-за него совать голову в петлю.
— Правда — это всегда хорошо, — одобрил я. — В особенности когда деваться уже некуда.
Равель дико посмотрел на Харкнесса.
— Я разобью твою башку о стенку! — прохрипел он. — Он лжет, лейтенант, Барбара была секретарем. У нас с ней никогда ничего не было!
— А кем была Камилла, дружочек? — спросила Джуди ломающимся от ярости голосом. — Твоей служанкой?
— Я была его любовницей, дорогая, — лениво сказала Камилла. — Не обманывайся на этот счет. Служанку он мог найти у себя дома!
Лютер смотрел на происходившее ошалелыми глазами: у него было такое выражение лица, будто его только что достали из гроба, где он пролежал минимум неделю.
— С какой стати эта Арнольд стала бы мне лгать? — спросил он резко.
— Может быть, это была идея Руди? — предположил Харкнесс. — Может, он хотел от меня избавиться, чтобы, расскажи я о нем правду, мне никто не поверил.
Он повернулся к Джуди с измученным выражением лица.
— Вы позволите мне еще чашечку кофе? — спросил он торжественно. — И если можно, несколько пирожков. Я сам схожу, если они на кухне!
— На кухне, — коротко сказала Джуди, и Харкнесс быстро исчез за дверью.
Руди закурил сигарету, глубоко затянулся, затем заставил себя расслабленно откинуться на спинку кресла. Сигарета свисала с его нижней губы, и я услышал, как за его спиной оркестранты настраивают инструменты. Через секунду грянула бодрая тема главного героя.
— А если у меня и было что-то с Барбарой? — спросил он. — Так что с того? Я нравлюсь женщинам и знаю это. Не могу же я отталкивать человека, который хочет сделать мне приятное. Зачем мне быть жестоким? Вы знаете, что все мы придаем слишком большое значение половому вопросу. Это, конечно, не совсем нормально…
— Это он говорит мне! — с поддельным ужасом закричала Камилла.
— По-моему, мы слишком большое значение придаем Руди Равелю, — резко сказала Джуди. — С меня хватит! Я заболею от всей этой грязи! Меня каждый раз тошнит, стоит мне взглянуть на своего очаровательного супруга!
Она встала из-за стола и быстро направилась из комнаты, чуть было не выбив из рук возвращавшегося из кухни Харкнесса тарелку, полную пирожков.
— Бедный Руди! — с жалостью сказала Камилла. — Такие неприятности! Я всегда думала, что только я понимаю тебя, дорогой, но ты никогда не говорил мне, что секретарша тебя тоже понимает!
Музыкальное сопровождение не утихало — Руди окончательно вошел в образ и решил доиграть любимую роль.
— Камилла, дорогая, — сказал он с легкостью. — Зачем мне было усложнять твою жизнь? У нас с тобой было чисто деловое соглашение: ты удовлетворяла меня, я платил ренту. Психоанализа в нашем договоре не значилось.
Глаза Камиллы изумленно блеснули.
— Ты прав, — медленно произнесла она. — Чего-чего, а сантиментов в нашей связи не было.
Лютер резко поднялся.
— Если вы не возражаете, — сказал он, — я пойду, с меня хватит!
— Сядьте, — отрезал я. — До вас мы еще не добрались.
— До меня? — Он медленно опустился в кресло.
— Прошлой ночью, когда вы стреляли в Руди Равеля, спутав его с Харкнессом, — начал я, — вы рассказали мне длинную историю. О том, как вы преследовали автомобиль, потеряли его на красном свете и так далее… Но Харкнесс все это время сидел здесь. Так кого же вы преследовали весь вечер? Может быть, его двойника?
Углы его губ дрогнули, и он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Не знаю, поверите ли вы мне, лейтенант, — проговорил он хриплым голосом.
— А вы испытайте меня, — предложил я.
— Когда Харкнесс не пришел к назначенному времени, — сказал он, — я позвонил Джуди и спросил, подписала ли она этот контракт. Она ответила, что не подписала, и предположила, что Харкнесс подделал их подписи. Затем она сообщила мне, где его можно найти — у любовницы, в «Дневной мечте». Она даже описала, как он одет. Я поехал, а остальное вы знаете. Я чуть было не убил Руди.
Харкнесс подавился пирожком.
— Джуди хотела, чтобы ты меня убил?! — взвыл он.
Руди внезапно вскочил. Соло на скрипке было безнадежно испорчено нервными аккордами рояля.
— Вас? — заорал герой. — На кой черт вы ей нужны? Она хотела, чтобы Лютер убил меня… Изрешетил меня пулями, как жестянку в тире!
— Зачем? — спросил я.
— Вот именно это я и хочу узнать, и, черт меня побери, узнаю прямо сейчас! — прорычал он, направляясь к дверям.
Харкнесс откашлялся, выплюнул последние крошки, застрявшие в горле, и немилосердно взвыл:
— Руди!
Равель остановился у двери и взглянул на него.
— Контракты, — сказал Харкнесс. — Вы ведь подписали их, подписали при мне. Зачем вы солгали?
— Это все идея Джуди, — с горечью сказал Руди. — Она считала, что если вы поссоритесь с Лютером, то мы сможем больше заработать. — Он вышел, закрыв за собой дверь.
— Харкнесс, — упрекнул я его. — Кто, в конце концов, здесь полицейский?
— Простите, лейтенант. — Он потянулся за последним пирожком. — Мне просто надоело ходить в негодяях.
Лютер поднял голову, и глаза его сверкнули.
— Она лгала мне! Она хотела, чтобы я убил ее мужа для нее же! Погодите, дайте мне добраться до…
— Сядьте! — оборвал я его. — Один раз вы чуть было не совершили преступление. Не пытайте счастья во второй.
Он даже не расслышал меня. В его глазах сверкала жажда убийства, а рот был искривлен в уродливой усмешке, пока он шел к двери.
— Полник! — крикнул я.
— Да, лейтенант!
Полник двигался удивительно быстро для мужчины такой комплекции. Он перехватил Лютера у самой двери и положил ему на плечо руку.
Лютер резко повернулся. Его кулак изо всех сил опустился на физиономию Полника. Полник раздраженно крякнул, чуть откинулся назад и прочно поместил свой кулак в живот противника. Я поморщился. Полник с интересом смотрел, как Лютер падает, потом подхватил его на руки, отнес в гостиную на диван и вернулся через несколько секунд.
— С ним все будет в порядке, лейтенант, — сказал он. — Пусть отлежится.
Он опять уселся за стол, закурил сигарету, затем вдруг уставился на меня с каким-то проблеском мысли в глазах.
— У меня возникла прекрасная идея, лейтенант, — сказал он с энтузиазмом. — Чего нам всем сейчас не хватает, так это Наполеонова пойла!
— Давай, — сказал я. — Ты организуй коньяк, а я пока пойду посмотрю, как там воркуют наши влюбленные голубки.
Я сделал всего несколько шагов, когда раздались выстрелы. Сначала один, потом три подряд.
