Отбросив назад тяжелую массу волос, Эстер поднесла трубку к уху и удивилась:
– Гудка нет.
Она потрясла трубку, положила ее на рычаг, снова поднесла к уху, встревоженно поморщилась, несколько раз крутанула свободной рукой диск...
Заволновавшись, Менцель подошел ближе.
– Глухо, – сказал он. – Ничего не понимаю...
– Позвольте.
Он взял аппарат у нее из рук, тоже попробовал. Гудка не было. «Наверное, они перерезали провода на улице», – подумал он и сказал:
– Авария. Позвоним попозже...
Она спокойно подняла на него глаза:
– Нет. Это не авария, и вы это прекрасно знаете...
Эстер была очень бледной, но старалась не обнаружить своего страха. Глубоко вздохнув, она добавила:
– Проверьте, все ли ставни заперты. Они металлические и очень крепкие. Закройте дверь на засов. На втором этаже, слева, спальня Артура. В ящике письменного стола лежит револьвер. Возьмите его... Он может нам пригодиться...
Она была восхитительна. Его наполнило какое-то ребяческое возбуждение. Он не воспринимал происходящее всерьез.
– Иду, – сказал он. – И горе тому, кто сюда явится!
Сергей Алехонян нервно барабанил пальцами по столу. Это был светловолосый, безукоризненно одетый мужчина с узким лицом и суровым взглядом серо-голубых глаз.
Он только что получил нагоняй от Большого Босса, и настроение у него было самое мрачное.
Достав сигару из шкатулки чеканного серебра, подаренной ему на сорокалетие сотрудниками иностранного управления МВД, он отрезал ее конец прекрасными золотыми ножницами и чиркнул большой газовой зажигалкой, которую в прошлом году сам министр иностранных дел привез ему из Парижа.
Париж... Алехоняну очень хотелось съездить туда и прожить хотя бы неделю-другую инкогнито. Но специфика работы запрещала ему покинуть территорию СССР под любым предлогом.
Но ничего! Рано или поздно весь старый континент будет объединен под мудрым руководством Отца Народов и Париж, перестав быть заграницей, станет доступным Алехоняну.
Приглушенный звонок прервал его мечты. Он нажал на кнопку, и из невидимого динамика раздался голос: «Старший политрук Иван Данченко пришел с очень важным сообщением».
Алехонян нажал на другую кнопку. В приемной загорелся зеленый свет. Часовой в темно-синей форме МВД закрыл железный ставень на двери, ведущей в коридор.
Это называлось «закрыть шлюз».
Бронированная дверь, отделявшая приемную от кабинета Алехоняна, бесшумно поехала в сторону.
Держа под мышкой папку, вошел старший политрук Иван Данченко – высокий, сухой, с гладкими темными волосами, вытянутым лицом, тонким ртом, широким и высоким лбом, пересеченным вертикальным шрамом.
Дверь бесшумно закрылась. Часовой открыл «шлюз».
– Здравствуй, – сказал Алехонян своему подчиненному. – Как дела?
Данченко с невозмутимым видом опустился в кожаное кресло.
– Спасибо, хорошо. Мне было нужно срочно увидеть вас.
Алехонян затянулся сигарой, выпустил дым и хмуро заметил:
– Я как раз собирался посылать за тобой...
Данченко не спросил, зачем. Он не торопился, а начальник так и так скажет, зачем хотел вызвать его. В любом случае, вне часов, отведенных на совещания, он никогда никого не вызывал по приятным поводам...
– Я получил известия из Триеста, – доложил политрук. – Там не все идет гладко...
Алехонян процедил сквозь зубы несколько отборных ругательств и протянул руку:
– Покажи.
Данченко открыл принесенную папку, достал лист бумаги, покрытый машинописным текстом, и подал его начальнику:
– Вот.
Алехонян еще раз затянулся, вынул сигару из тонких губ и начал читать:
МВД ОСОБО СЕКРЕТНО
Главное управление
Служба Е
5 Отдел Способ передачи: Радио
Место отправления: Триест Время приема: 14 часов
Отправитель: Хирурго
Текст:
В дополнение к предыдущему сообщению, информировавшему Вас о несчастном случае, произошедшем с Францем Халлейном после разговора с нами. Узнав, что он назначил Менцелю встречу в нашем городе, но не зная, как она должна пройти, мы установили слежку за Артуром Ламмом, местным журналистом, с которым Халлейн разговаривал перед тем, как пошел с нами. Ламм уехал в Полу, вернулся на корабле. По возвращении он вывел нас на Менцеля, остановившегося в третьеразрядной гостинице у Большого канала. Мы немедленно сняли там номер и подкупили служащего. Попытка ликвидировать Менцеля провалилась. Объект бежал через окно. Его след потерян. Безуспешно пытались похитить Ламма, вышедшего из дома. Захватили его в гостинице, из которой бежал Менцель. Ведем допрос, он неразговорчив. С целью предотвратить поспешные реакции перерезали провод телефона в доме Ламма, где осталась его сестра Эстер. Она калека, не опасна. Ждем дальнейших инструкций. Бросили все силы на поиски Менцеля с целью его ликвидации. Конец.
Алехонян отложил телеграмму, стукнул по ней кулаком и заорал:
– Идиоты! Идиоты чертовы! Ошибка на ошибке! Это надо прекратить!
Данченко вздрогнул. Лично он не видел в этом ничего ужасного. Хирурго сделал все, что мог... Не его вина, если...
– Идиоты чертовы! – разъяренно повторил Алехонян.
Искренне удивленный, Данченко сдержанно спросил:
– А что не так? Объясните...
Алехонян взорвался:
– Им никто не приказывал убивать Менцеля. Этот тип может быть очень нам полезен...
Данченко стиснул челюсти. Самым маленьким его достоинством была честность, которой так не хватало его начальнику. Он сухо возразил:
– Простите, товарищ Алехонян, но вы же сами...
– Что я сам?!
Данченко невозмутимо договорил:
– Вы сами дали мне инструкции, которые я передал Хирурго. Эти инструкции были ясны: уничтожить Менцеля, поскольку он ничем не может быть нам полезен. Речь шла...
– Нет! Если ты неправильно понял...
– Речь шла о том, – продолжал Данченко, повысив голос, – что нельзя позволить американцам захватить его.
Алехонян внезапно успокоился и без перехода, без объяснений сказал:
– Час назад сверху получен новый приказ. Менцеля надо брать живым. Любой ценой.
Данченко вздохнул. Язвительная улыбка приоткрыла его острые зубы.
– Это новость. – Потом перешел прямо к сути проблемы: – Это будет непросто. Похищение в Триесте – сложная операция. Раньше Менцеля можно было завлечь в ловушку, но теперь он понял, в чем дело, и будет держаться начеку. Может быть, он даже успел покинуть город, чтобы спрятаться где-то еще...
Алехонян покачал головой:
– Не думаю. У Хирурго есть возможность контролировать въезд и выезд из Триеста. Он должен был принять меры предосторожности.
– Надеюсь. Но это все равно не решает проблему. Надо иметь какую-нибудь приманку...
– Я об этом уже подумал, – сказал Алехонян. – Мы направим туда человека, которого он знает и не будет опасаться. Это Адольф Крейсслер, бывший административный секретарь Гамбургского «Физикалише Арбайтсгемейншафт», где работал Менцель. Крейсслер теперь член партии и полностью нам предан. Он умен и сумеет успешно справиться с заданием.
– Действовать надо быстро...
– Я распорядился. Крейсслер уже летит в самолете. Сегодня вечером он будет в Вене, а завтра утром в Триесте. Как можно скорее перешли Хирурго новые инструкции.
– О'кей, – сказал Данченко, вставая.
И они вместе рассмеялись этой отличной шутке, еще не успевшей приесться.
Стефан Менцель открыл один глаз, потом другой. В полумраке, царившем в комнате, он различил длинное белое пятно – Эстер, лежащую на диване.
Она не захотела подняться в свою комнату. Они просидели всю ночь и заснули только на рассвете.
Менцель шевельнулся. Все его тело затекло. С некоторым усилием он выбрался из кресла. Часы стиля ампир зазвонили... Десять ударов. Он вспомнил, где он и как сюда попал.
В железные ставни хлестал дождь, налетал порывами ветер. На улице, похоже, была настоящая буря.
Он сделал несколько движений, чтобы размять ноги; спину ломило. Его желудок был пуст и тоже болел. Он устал. Устал еще больше, чем до сна.
Менцель зевнул, едва не вывихнув челюсть, и подошел к дивану.
Эстер мирно спала со спокойным лицом. Ее небрежная поза была восхитительна. Прежде чем уснуть, она сняла очки, и это изменило ее внешность... Менцель не знал, какой она ему нравится больше: в очках или без них.
С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, он долго любовался ею, потом тихо опустился на колени и прикоснулся губами к руке.
Эстер мгновенно проснулась и вздрогнула.
– О! Что это... Что вы здесь делаете?
Он быстро поднялся и застыл, благословляя полумрак, скрывавший красные пятна на его щеках.
– Я... Я хотел посмотреть, спите ли вы...
Она пришла в себя:
– Откройте ставни...
Когда он уже повернулся, она спохватилась:
