— Стань в сторону, — потребовал Саша, пальцем указывая Петровичу направо.
Петрович торопливо отошел и молча наблюдал за происходящим, хлопая глазами и переводя взгляд с одного человека на другого. Через секунду к нему подбежал низенький пузатый и, как видно, жутко перепуганный мужичонка в белой грязной футболке.
"Тоже таксист, — сразу понял Петрович, с первого взгляда распознав коллегу по цеху. — Брат, так сказать, по несчастью….".
— Мужик, а мужик…Чего это тут? — испуганно спросил таксист, как то умоляюще глядя на него.
Петрович неопределенно отмахнулся.
Возле столов, заложив руки за спины, стояли три человека с закрытыми платками лицами. Все трое — в черной форме и армейских ботинках. У каждого на ремне — кобура. Глаза — решительные, спокойные, вселяющие уверенность. В руках — какие-то бумаги на планшетах.
— Командиры групп! — резко выкрикнул тот, что стоял посередине.
— Ярыгин, Двадцать седьмая, четыре, — выкрикнул первым Саша.
— Коломоец, Сорок первая, шесть, — гаркнул кто-то из толпы.
— Панарин, Двадцать первая, пять…
— Почему не шесть? — быстро пролаял черный, стоящий справа.
— Не явился на точку сбора.
— Ярыгин, ко мне с группой! — крикнул тот, что посередине.
К нему тот час же побежали пассажиры Петровича. Двое других призвали к себе остальные две группы.
В помещении началось хаотичное движение. Но это — на первый взгляд. На самом деле, по наблюдениям Петровича, все было как раз таки очень организовано. Подбежавшие бойцы получали резкие и точные указания одного из трех парней. Затем следовало броуновское движение молекул. Кто-то бежал в угол и набирал сразу несколько разгрузок, а затем нес их в одну точку. Кто-то брал автоматы. Командиры хватали рации, флаг и листовки.
— Сорок первая, возьмите один цинк с патронами, — не отрываясь от бумаг, выкрикнул один из парней. — Вам может понадобиться…
"Эх, была не была", — выдохнул Петрович и подбежал в надевающему разгрузку Саше".
— Командир, возьми меня! — почти крикнул он.
Тот молча уставился не Петровича, оглядел его с головы до ног. Другие бойцы не обращали на происходящее никакого внимания.
— Тебе, дед оно зачем? — буркнул, наконец, он.
— Затем же, зачем и тебе, — неожиданно резко ответил таксист.
Саша хмыкнул и посмотрел на стоящего посередине бойца с завязанным лицом. Тот краем глаза наблюдал сцену.
— Возьми автомат, — бросил он Петровичу, что-то помечая в бумагах. — Тебе хватит. И "зажигалок" захвати штук пять, — крикнул он в спину бегущему к ящикам таксисту, — там пакеты рядом…
— Четыре двадцать! — громко крикнул один из парней, глядя на висящие на стене большие электронные часы, отсчитывающие секунды.
Петрович, тяжело дыша, закинул автомат за спину и огляделся. Все мужчины были вооружены и теперь стояли, примерно разделившись на три части, поправляли на себе разгрузки и бегло осматривали оружие.
— Граждане! — громко произнес стоящий в центре боец. — Я не буду говорить громких слов. Вы все знаете, за что мы сражаемся. Помните: от того, как вы выполните свою задачу, зависит успех всего дела. Не забывайте о своих товарищах, сражающихся в других частях города и страны. Не подведите их. Да здравствует народная революция!
— Четыре сорок! — огласил все тот же парень.
— Вперед! По машинам! — скомандовал главный, и бойцы бегом ринулись к выходу.
Выбегая на улицу, Петрович увидел новую группу мужчин, готовых сбежать на склад, как только его покинет последний вооруженный человек.
23.08.2009. Россия, г. Анапа. ул. Терская. 01:35
Ветер, потянувший с моря совсем нежданно, трепал короткие черные волосы Андрея, мгновенно сдувал в небытие с силой выпущенный им изо рта табачный дым. Он, то затихал, словно бы прятался за деревьями, воровато выглядывая из-за стволов и зеленой сочной листвы, то вдруг опять наскакивал, атаковал, пытался затолкнуть все живое внутрь помещений, берлог, подвалов, лазов… Куда угодно, главное — с земной поверхности, где сегодня ночью он был хозяином.
Андрей не замечал его. Он стоял возле офиса и глядел в ночную черноту пустыми глазами. Лишь тогда, когда очередной надсадный порыв сбил "крапаль" с сигареты, затянулся, удивленно вынул окурок изо рта, снова подкурил. Без эмоций, без раздражения, автоматически…
Порывы, усиливающиеся с каждой минутой, трепали белые хлопковые штаны на нем как парус на мачте яхты. Из центра города еле заметным фоном звучала музыка, придавая окружающей парня тишине и темноте некий налет неестественности, выдуманности настоящего.
Андрей не думал ни о чем. Он постарался полностью отключить свое сознание перед тяжелой работой. И ветер, будто бы желая помочь ему в этом, обвивал парня со всех сторон лентами соленого морского воздуха, словно пытаясь завернуть в кокон. Ночной город, сдаваясь на милость победителю, покорно застыл, запричитал скрипом жестяных листов на крышах, заохал плохо прикрытыми калитками, зашелестел пленками навесов и не разобранных палаток. И музыка из гуляющего центра, подчиняясь общему настроению, стала совсем тихой, еле различимой в шуме мечущейся листвы.
С неба начали срываться первые капли дождя. Сначала неуверенно, будто разведчики, прощупывающие обстановку. Затем все настойчивее, оккупируя все больше пространства на небесах и земле, покрывая асфальт темными пятнами.
Только теперь Андрей очнулся: вздрогнул, обернулся по сторонам непонимающе, сделал глубокий вдох и выдохнул воздух с силой, зло, мощно, словно зверь, готовящийся к схватке.
Грузный неповоротливый отдыхающий в белой кепке и длинных в полосочку шортах, шатаясь, одиноко брел из центра. Несмотря на одиночество, находился он в весьма приятном расположении духа, и даже напевал себе что-то под нос, периодически прикладываясь к бутылке, видимо, с разливным вином. Заметив стоящего в темноте человека, мужик остановился, как бы между прочим.
— О! — он развел руками вокруг себя, при этом заметно пошатнувшись. — Похоже, буря будет! Хорошо-то как! Слышь, командир! Правда, хорошо…
— Пошел вон, баран, — грозно выдохнул Андрей в лицо мужику и скрылся за приоткрытой дверью офиса.
23.08.2009. Краина, 3 км к юго-востоку от г. Херон. Трасса М-25. Стационарный пост ГАИ. 01.54
— Ну-ка, ну-ка!
Юркий светловолосый рядовой сделал несколько шагов вперед и требовательно поднял жезл перед медленно плывущим мимо поста бело-синим автобусом "Мерседес".
"Рымчане", — подумал он, глядя на номера.
Автобус, приняв вправо, медленно остановился, дверь плавно отъехала.
— Приказ-то помнишь? — поинтересовался невысокий крепко сбитый сержант, поравнявшись с идущим к открытой двери "гаишником".
— Помню, конечно, — деловито ответил тот. — Будем потрошить по полной программе.
— Ты не хами особо, "потрошитель", — насмешливо одернул его напарник. — Знаю я тебя…
— Как можно, Витя? — притворно возмутился тот.
Из автобуса тяжело вышел крепкий лысоватый глупо улыбающийся мужик в поношенном спортивном костюме.
— Инспектор Василенко, — отрапортовал рядовой. — Вы остановлены в связи с плановой проверкой…
От лысого за метр несло спиртным, улыбка не сползала с лица.
"Надеюсь, это не водитель, — подумал про себя милиционер. — Хотя неплохо было бы…"
— Ребята, — заикаясь, произнес мужик и полез в боковой карман куртки. — Спокойно. Свои.
— В смысле? — поинтересовался сержант.
— Мы — рымский "Орел", — лысый, пошатываясь, вынул удостоверение к красной обложке и, раскрыв, показал его гаишникам.
— Мужики, пропустите нас, — вежливо и как-то даже жалобно протянул второй пассажир, коротко стриженый здоровый парень в полосатой футболке, тоже явно не трезвый. Он спрыгнул со ступенек и подошел к инспекторам. — В санаторий едем, под Житвенск. Там места, говорят!… Хоть раз в году отдохнуть!
— Я все понимаю, ребята, примирительно сказал сержант. — Но, извините — у нас приказ. Все автобусы досматривать с особой тщательностью. Так что скажите своим: пусть выйдут и покурят пока. Приготовят документы…
— О-па! — пробубнил себе под нос молодой, прыщавый и длинноносый "старлей", сидевший в застекленной комнате поста за пультом с множеством кнопок и несколькими телефонными трубками, когда увидел остановившийся автобус.
Он снял одну из трубок и громко проговорил:
— Центральная! Я — Двадцать пятый. Остановили рымский автобус… "Мерседес"… Да… Номера сейчас уточню. Да, помню… После проверки сразу доложу…
Закончив разговор, "старлей" внимательно посмотрел на усатого полного старшину, мирно дремавшего у дальней стены на длинной, обитой черным дерматином и порезанной в нескольких местах скамейке.
— Ладно… Спи, фиг с тобой… — пробурчал он и повернулся на кресле в сторону дороги.
