Зоя зажала себе рот. Немец же, выругавшись, склонился над упавшим.
— Проклятье! Мерзавец нас надул!
Потрясенный Гальтон стоял и смотрел, как судороги сотрясают тело умирающего. Зоя тоже не шевелилась. Зато Айзенкопф не потерял ни секунды.
Он повернул чекисту голову, приставил к виску шприц.
— Я сейчас сделаю укол. Сыворотка действует как очень мощный стимулятор. Но время эффективности крайне короткое. Мы успеем задать только один вопрос. О чем спросить, решать вам, Норд. Вы — руководитель! Громким голосом, ясно, четко! Второго шанса не будет. И учтите: в этом состоянии он вам ответит одним, максимум двумя словами… Пульс уходит! Соображайте скорей, черт вас возьми! Ну!
— Пусть скажет, кто он на самом деле! — крикнула Зоя. — Нет, пусть скажет, кто нас выдал!
— Чушь! — перебил ее Айзенкопф. — Спросите, что нас подстерегает в Германии!
Гальтон закусил губу. Что спросить? Что самое главное?
Кто послал?
Где ведутся разработки?
На какой они стадии? Нет, это не годится. Одним-двумя словами на этот вопрос не ответишь, да еще в таком состоянии…
— Скорей! — толкнул его биохимик. — Еще десять секунд, и в мозгу начнутся необратимые процессы. Укол ничего не даст! Готовы? Колю!
Игла глубоко ушла в бледный висок альбиноса.
Чтобы попасть на Level 2, Вам необходимо задать единственно правильный вопрос.
Не ошибитесь, иначе миссия будет сорвана!
1. Кто Вас послал? 2. Кто встречает пароход? 3. Где ведутся разработки? 4. Как Ваше имяу Гальтона была такая.
Кто послал альбиноса и как его на самом деле зовут — это частности. Про подстерегающие в Германии опасности знать, конечно, не помешало бы, но эта информация не поможет в решении основной задачи. Главное — установить, где именно вести поиск. Все прочее второстепенно.
— Где ведутся разработки экстракта? — сказал он в самое ухо умирающему. — Место, назовите место!
— Еще громче! Четче! Повторяйте ключевое слово! — вцепился ему в локоть Айзенкопф.
Норд закричал:
— Экстракт гениальности! Где? Место! Назови место!
Веко чекиста дрогнуло, широко раскрылось. Прямо на доктора смотрел розовый глаз с крошечным черным зрачком. Второго глаза не было.
— Ре…кторий, — прошелестели сухие губы.
— Что?!
Рот оставался открытым, глаза тоже, но чекист больше не двигался.
— Кончился, — мрачно объявил немец, державший палец на артерии. — Он сказал «ректорий»? Я правильно расслышал?
Внезапно послышался тихий стук в дверь. Все замерли.
Биохимик выхватил из кармана свой «браунинг». Зоя подняла пистолет, выпавший из руки застреленного чекиста.
— Кто там? — спросил Гальтон, встав сбоку от двери.
— Прошу извинить, сэр… Это стюард. Меня вызвали звонком в соседнюю каюту. Там жалуются, что вы разбудили их криком. Все ли у вас в порядке, сэр?
— Все в порядке. Просто выпили лишнего. Приношу извинения, — настороженно ответил Гальтон.
— Спокойной ночи, сэр. Это вы меня извините, — прошелестел голос.
Еще несколько минут прошли в напряженном молчании. Норд тоже подобрал с пола оружие, приложил ухо к двери.
Но в коридоре было тихо. Кажется, стюард был настоящий.
— Отбой, — сказал доктор, оборачиваясь. — Что за «ректорий»?
Айзенкопф остановил его жестом.
— Обсудим позже. Сначала нужно избавиться от трупа.
Он открыл окно, высунулся, внимательно осмотрелся. Потом ловко вылез на палубу.
— Давайте!
Принял тяжелое тело, которое Гальтон с Зоей перевалили через подоконник. Ее упругое плечо коснулось плеча доктора, и он подумал: «Если наша любовь так начинается, чем же она закончится?» О чем сейчас думала девушка, по ее лицу догадаться было невозможно.
Доктор тоже выбрался на палубу. Вдвоем с немцем они бросили мертвеца в море. Айзенкопф сразу же отвернулся, Гальтон же с полминуты смотрел в черноту, проглотившую человека, который предпочел смерть участи идиота или предателя. На его месте Норд поступил бы так же.
Доктор поежился.
— Идемте, что вы застряли? — поторопил Айзенкопф. — В окно теперь лазить незачем. Можно нормальным манером, через дверь.
Обоим не терпелось обсудить странный ответ чекиста.
— «Ректорий»? — повторил Норд. — Я не знаю такого русского слова, а вы? Rectory — это ведь дом приходского священника?
— Только не по-русски. — Айзенкопф тяжело вздохнул. — Неужели это был бред? Эх, лучше бы вы спросили, кто нас встретит в Бремерсхавене…
К каюте они вернулись в скорбном унынии — как, впрочем, и подобает могильщикам. И удивленно переглянулись. Из-за двери доносился нежный голос, напевавший:
«Девицы, красавицы,
душеньки, подруженьки!
Разыграйтесь, девицы,
разгуляйтесь, милые!»
— Что это?! — поразился Гальтон.
— «Хор девушек» из оперы Чайковского «Евгений Онегин», — угрюмо объяснил Айзенкопф. — Финальная картина первого акта. Крестьянские девушки ищут в лесу ягоды и радуются жизни. Интересно только, чему это радуется ее сиятельство?
Зоя сидела на корточках, подпоясавшись вместо передника полотенцем, и затирала тряпкой следы крови на ковре. Она взглянула на вошедших с лучезарной улыбкой, будто они застали ее за приятнейшим и невиннейшим занятием. Перевернутый стул стоял на месте, разлитые по столу чернила прикрывала сложенная в несколько слоев салфетка.
«Удивительная, ни на кого не похожая», уже в который раз подумал Норд, но не с восхищением, а с тревогой.
Немец раздраженно заметил:
— Женский инстинкт всегда и всюду наводить уют по-своему прелестен. А на то, что мы остались с пустыми руками, вам наплевать. Глупые мужские заботы, да?
— Всё чудесно! — Она бросилась к Гальтону и звонко его поцеловала. — Ты гений! Как замечательно, что ты нас не послушал! Ты спросил именно то, что нужно!
— Ты поняла, что он ответил?!
— Не сразу. Но потом сообразила. «Ректорием» называется здание в московском университетском квартале. Когда-то там квартировали ректоры.
— Ну и что?
— А то, что теперь в этом доме находится Музей нового человечества и Пантеон Мозга! Это невероятно! Мы еще не добрались до советской границы, а уже знаем, где ведутся секретные работы! Не придется ехать в Ленинград, не придется проверять все научные институты подряд!
Она поцеловала Гальтона еще раз, теперь в губы.
— Ну не знаю, — проворчал биохимик. — Лучше было выяснить про Бремерсхавен. Раз нами занялись агенты Коминтерна, до Москвы мы можем и не добраться… Я ваших восторгов по поводу гениальности Норда не разделяю.
— И очень хорошо, что не разделяете, — весело ответил Гальтон, очень гордый собой. — Еще не хватало, чтобы вы кинулись меня целовать вашими синтетическими губами.
— Доктор Норд, что я слышу! — недоверчиво воскликнула княжна. — Вы пошутили?
Он расхохотался: смешно, у него получилось смешно! Глядя на него, рассмеялась и Зоя. Даже Айзенкопф фыркнул.
Ветерок шевелил занавесками открытого окна.
По ту сторону, на палубе, у самой стены, стоял мужчина со скуластым лицом. В руке он сжимал пистолет.
Мужчина прикидывал, сможет ли он через окно застрелить всех троих.
Во-первых, выходило, что не сможет. Одного — запросто. Если повезет — двоих. Но не троих, не троих!
А во-вторых, план «Б» предписывал другое.
Скуластый сопел от горя и бессильной ярости, беззвучно шепча: «Эх, товарищи, товарищи…» Потом прокусил себе до крови руку, чтобы не разрыдаться.
* * *
Последний день плавания члены группы провели не разлучаясь. Если выходили, то ненадолго и только вместе. Но предосторожности оказались излишними. Ничего угрожающего или подозрительного замечено не было.
А вечером пароход «Европа» вошел в устье реки Везер, где находился конечный пункт следования, порт Бремерсхавен.
Еще до того, как корабль пришвартовался, возникло ощущение, будто происходит нечто из ряда вон выходящее. По палубе бегали моряки, на капитанском мостике царила нервозная суета.
Всё разъяснилось за несколько минут до прибытия.
По корабельной трансляции, с тысячью извинений, объявили, что возникло непредвиденное осложнение. На берегу стачка докеров, заранее не объявленная и потому заставшая администрацию порта врасплох. Но беспокоиться абсолютно не о чем. Германия — цивилизованная страна, а немцы — законопослушный и дисциплинированный народ. Никакой опасности для господ пассажиров нет, на транспаранты и лозунги обижаться незачем, это обычная коммунистическая демагогия. Единственное неудобство состоит в том, что пока невозможно произвести выгрузку крупногабаритного багажа. Поэтому на берег могут сойти лишь те, у кого ручная кладь. Остальным, к сожалению, придется подождать, пока производственный конфликт будет улажен с представителями профсоюза.
