– Вставай! – приказал сержант Коулу.
Но тот не хотел вставать, отбивался изо всех сил – ногами, головой, пробовал кусаться.
– Хватит! Получай свое! – крикнул ему сержант. Он схватил Коула в охапку и поставил на стул, Джек набросил на него веревочную петлю…
Новозеландцы ушли.
Гейм, опустошенный и обессиленный пережитым, остался лежать, привязанный к кровати. Из трех находящихся сейчас в этой комнате людей в живых остался лишь один человек, и этот один – он, Стивен Гейм
Измотанные трудной дорогой лошади свернули с горной тропы и приблизились к обширному полуразрушенному строению, три всадника сошли на землю – высокие, закутанные в плащи от летнего зноя и пыли.
Из-за холмов пробивались последние лучи заходящего солнца. У самой дороги располагались на ночлег путники: местные крестьяне, бродячие торговцы со своим скарбом, одетые в разноцветное тряпье цыгане – обычная публика у придорожного трактира. На вершинах гор на востоке белели снега, до тех скалистых громадин от трактира далеко – там, от Бискайского залива до Средиземного моря раскинулся каменный хаос Пиренеев, мощными пиками поднимающийся за облака.
– Это и есть трактир кривого Франсиско? – спросил один из спешившихся всадников своего спутника.
– Си (да), сеньор, – ответил тот.
– Тогда пойди и поговори с ним. Нам нужна комната, если у него есть свободная, и корм для лошадей. Иди, Родриго.
Родриго – это был еще молодой, сильного сложения испанец с открытым выражением загорелого лица, смышленым взглядом черных глаз – скрылся внутри здания. Приехавшие терпеливо ожидали его. Кони стояли понурив головы.
Прошло никак не менее четверти часа, прежде чем Родриго возвратился.
– Франсиско сейчас выйдет, – проговорил он.
– Ты осмотрел помещение?
– Си, сеньор. Я нашел для вас просторную комнату.
– Ты не заметил – есть у кривого Франсиско постояльцы, кроме нас?
– Си, сеньор, двое.
– Кто они?
Родриго пожал плечами.
– Я их никогда не встречал. Один – молодой немец, другой тоже иностранец.
– Ты не выяснил – давно ли они здесь? Кто такие? Откуда приехали?
– Кривой Франсиско не знает их. Немец здесь уже несколько дней, а второй прибыл только сегодня утром, с гор, как и мы.
– Ты видел их? Как они выглядят?
– Немец совсем еще молодой, вертлявый, всюду сует свой нос, а другой… Да вот и он сам, – Родриго выразительно качнул головой.
Из дверей трактира вышел высокий, несколько сутулый, плотный мужчина, одетый в костюм горного туриста. Человек этот, должно быть, захотел подышать свежим воздухом, – он бросил беглый взгляд на трех вновь появившихся постояльцев, ничем не отличавшихся от местных испанцев и, отойдя в сторонку, уселся на обрубок бревна, вынул из кармана трубку, набил ее табаком, с удовольствием закурил. Он не обратил никакого внимания на вновь прибывших, но собеседник Родриго при одном взгляде на него вздрогнул, и с губ его слетело глухое ругательство, и не на испанском, а на чистом немецком языке. Он отошел к своему товарищу и, указывая ему глазами на американца, тихо сказал:
– Человек Аллена Харвуда. Его зовут Шервуд. Полковник Шервуд. Я встречал его в Западной Германии, там он занимался проведением одной кровавой операции, нарушил границу ГДР, был схвачен, осужден, но вскоре освобожден и передан американцам. Шервуд – один из крупных агентов разведки Аллена Харвуда. Ты понимаешь?
– Да, конечно…
Теперь они вдвоем незаметно рассматривали разведчика.
– А не Харвуд ли прислал его сюда? Шервуду необходимо искупить вину за провал тогда, в Германии.
– Да, да, вполне возможно…
Кланяясь, появился хозяин этого заброшенного в глуши заведения Франсиско, и в самом деле кривой, и пригласил сеньоров в отведенное им помещение. Поручив Родриго позаботиться о лошадях, прибывшие скрылись в здании. Это были Герман Гросс и инженер Можайцев.
Во время свидания с Можайцевым в Северной Норвегии посланец Карла Функа – Гюнтер Курц проговорился: если бы инженер принял предложение немца – ему пришлось бы заниматься монтажом и, естественно, дальнейшим усовершенствованием своих установок не на территории Германии. Можно ли верить Курцу и где же прячется Шольц с похищенной им документацией установок «М-1»? Гросс и его друзья квадрат за квадратом «прочесали» все наиболее подозрительные места в Западной Германии, но ничего не обнаружили. Тогда пришлось прибегнуть к помощи генерал-полковника фон Шулленбурга – через Вилли Лонга тот сумел обнаружить подозрительные связи Функа с Испанией. Как-то Функ обронил, что в империи генерала Франко у него есть надежное убежище, которое он, вроде бы в шутку, назвал вольфшанце – «логовище волка». Известно, что так именовал свои секретные штаб-квартиры Гитлер. Его вольфшанце были поистине звериными берлогами, – изолированные от всего мира, они день и ночь охранялись вооруженными бандами эсэсовцев. Что же это за вольфшанце имеет Карл Функ в Испании и не там ли устанавливаются смертоносные аппараты, изобретенные инженером Можайцевым? Это было необходимо проверить. Гросс принял предложение одной из строительных фирм и по ее поручению отправился на Пиренейский полуостров. Инженер Можайцев поехал вместе с ним под видом его помощника и под вымышленной фамилией. Они начали поиски с отдаленных районов Астурии и Эстремадуры, поскольку были уверены: именно такой глухой уголок избрал для своих преступных затей Карл Функ, возмечтавший о роли космического пирата. Однако ни в Эстремадуре, ни в других отдаленных местах следов Функа обнаружить не удалось. Кастилия, южные провинции в счет не шли – там было слишком оживленно. Так они очутились в отдаленных предгорьях Пиренеев. Лерида, Уэска, Наварра – может быть, в одной из этих восточных областей Испании скрыто вольфшанце Функа и обосновался предатель Шольц с построенными по украденным им чертежам установками «М-1»?
Время, когда Можайцеву приходилось лечиться от удара в голову, нанесенному ему Шольцем, миновало. Дни, когда он был вынужден скрываться от пущенных по его следам ищеек Гюнтера Курца, тоже прошли, сейчас Можайцев не боялся этих людей, его лишь раздражало то обстоятельство, что преследование не дает возможности приняться за задуманное дело. Дело это – беспощадная борьба с Функом. Эта борьба определила смысл жизни ограбленного и обездоленного, доведенного до крайнего отчаянии человека. Нанести удар по Функу, уничтожить и Шольца и установки «М-1» – ни о чем ином теперь Можайцев и не мечтал. Не совершив этого, он просто не мог бы жить, физическое существование потеряло для него всякий смысл. Когда-то он имел семью – потерял ее; с некоторого времени он знал, что Оксана Орленко в Москве, жена Ландышева и к нему, конечно, не вернется. Оставался сын, – боясь потерять мальчика, он спрятал его от своей бывшей жены столь тщательно, что, несмотря на все усилия, она не смогла разыскать его, однако Харвуд вовлек в кровавую игру разведки даже ребенка русского инженера, и Можайцев там, в Соединенных Штатах, потерял и сына. Можайцев отлично понимал, зачем понадобился Аллену Харвуду его малыш-сын, и знал: настанет час, когда Прайс и Харвуд выкинут на стол и этот «козырь», ведь сынишка инженера-изобретателя оставался в их руках на положении заложника. Можайцев неизменно приходил к выводу: его ребенок жив, роковая минута пока не настала, – они не имели возможности предъявить ему, инженеру Можайцеву, ультиматум, поскольку потеряли всякий контакт о ним. Таким положением следовало воспользоваться, – и Можайцев, не теряя ни одного дня, занялся розысками вольфшанце Карла Функа.
Можайцев оставался таким же, каким повстречала его Эрика – решительным, замкнутым, – лишь на висках появилось больше седины, в глазах – мрачноватого блеска, гнева в затаенного отчаяния. Жизнь многому научила его: в нем почти ничего не осталось от прежней беспомощности и наивности.
– Пуэде энтрар, сеньоры? Можно ли мне войти, сеньоры? – раздалось за дверью, и тотчас появился кривой Франсиско с жареной курицей и бутылкой вина.
Утоляя голод, они не переставали наблюдать в окно за американцем… Шервуд сидел на обрубке бревна, погрузившись в размышления, и видимо, не замечал не только приехавших, но и молодого немца, поселившегося в трактире кривого Франсиско несколько дней назад. А между тем тот, кажется, следил за ним – по крайней мере, раза два выходил на улицу, будто для того, чтобы убедиться, что Шервуд никуда не сбежал. Он не стеснялся! Что же все это могло значить? Зачем здесь Шервуд? Что он делает в этих горах, почему его прельстили Пиренеи, что увидел и узнал разведчик Харвуда во время этой своей поездки в дебри восточной Испании? Кто и с какой целью следит за ним?
Друзья прекрасно знали, что в Испании Франко и американцы и немцы из Западной Германии чувствуют себя как дома, во время поездки по стране они то и дело встречали их, но, к сожалению, это обстоятельство не давало ответа ни на один из возникших у них вопросов. И все же им казалось, что существует какая-то связь между появлением в этих краях Шервуда и делами, которыми занимаются тут они, Гросс и Можайцев, сами. Но какая именно связь – было неясно. Настораживало прежде всего само появление на этой пустынной дороге агента Аллена Харвуда. Настораживало и волновало: Шервуд торчит здесь неспроста.
