— Антон!
— Замолчи! — огрызнулся он и задернул шторы, чтобы его не было видно из какого-нибудь дома на другой стороне.
Он точно знал, что сейф вделан в стенку; нужно было только один раз поужинать с Анной в кафе, сводить ее в кино, несколько раз выпить с ней — и все сведения получены. Но он побоялся спросить у нее про комбинацию цифр, она могла догадаться, что не только из-за ее прелестей он лезет в темноте по обледенелой крыше к ней в комнату. Из книжного шкафчика за письменным столом он вынул шесть толстых томов: «Эксплуатация железных дорог». За книгами скрывалась стальная дверца. Сознание Йозефа Грюнлиха было сейчас ясным и четким, он двигался неторопливо и уверенно. Прежде чем приняться за работу, он засек время — десять минут десятого — и рассчитал, что можно оставаться здесь еще полчаса. «Уйма времени, — подумал он и прижал мокрый большой палец к дверце сейфа, — сталь не толще чем полдюйма». Положив сумку на письменный стол, он достал инструменты. Зубила были в идеальном порядке, хорошо отполированы, с острыми концами; Йозеф гордился опрятностью своих инструментов так же, как и скоростью, с которой работает. Можно было бы взломать такую сталь «фомкой», но Анна услышит стук, а он не мог доверять ей, вдруг она раскричится. Поэтому он зажег маленькую паяльную трубку, предварительно надев темные очки, чтобы предохранить глаза от ослепляющего света. При первом же яростном взрыве пламени все предметы в комнате выступили из тьмы, жар опалил ему лицо, и стальная дверца начала шипеть, как тающее масло.
— Антон! — Женщина затрясла ручку двери в спальню. — Антон! Что ты делаешь? Зачем ты меня запер?
— Замолчи! — крикнул он ей сквозь негромкое гудение пламени.
Он слышал, как Анна ощупывает замок и поворачивает ручку. Затем она еще раз потребовала:
— Антон, выпусти меня.
Стоило ему отнять губы от трубки, как пламя уменьшалось. Надеясь на трусость этой дуры, он свирепо крикнул:
— Замолчи, или я сверну тебе шею!
С минуту все было тихо, пламя увеличилось, от жара стальная дверца из красной превратилась в белую, и тут Анна закричала изо всех сил:
— Я знаю, что ты делаешь, Антон! — Йозеф прижал губы к трубке, не обращая на Анну внимания, но следующий ее выкрик испугал его: — Ты у сейфа, Антон!
Она снова принялась греметь ручкой, и он был вынужден приглушить пламя и крикнуть ей:
— Уймись, или, как я сказал, так и сделаю. Сверну твою мерзкую шею, старая сука.
Голос ее стал тише, но он отчетливо слышал ее — должно быть, она прижала губы к скважине.
— Не надо, не надо так говорить, Антон. Послушай, выпусти меня. Мне нужно тебе кое-что сказать, предупредить тебя. — Он не ответил ей, вздувая пламя и снова доводя сталь до белого каления. — Я соврала тебе, Антон. Выпусти меня. Герр Кольбер сейчас вернется.
Он приглушил трубку и, вскочив, повернулся к двери:
— В чем дело? О чем ты?
— Я думала, ты не придешь, если узнаешь. Поласкаться-то хватило бы времени. Полчаса. А приди он раньше, мы бы могли лежать тихонько.
Мозг Йозефа быстро заработал, он не стал тратить времени на проклятья, а погасил трубку, положил ее снова в сумку вместе с зубилами, «фомкой», отмычкой и баночкой с перцем. Не раздумывая, он отказался от одной из самых легких добыч в своей воровской жизни, но он ведь всегда гордился тем, что избегает риска. Его ни разу еще не поймали. Иногда он работал с напарниками, и напарники попадались, но зла на него не держали. Они понимали, какого выдающегося рекорда достиг Йозеф, и отправлялись в тюрьму, гордые тем, что ему удалось скрыться, а потом в разговоре с друзьями обычно так о нем отзывались: «Это же Йозеф. За пять лет ни разу не сел».
Йозеф закрыл сумку и испуганно прислушался: снаружи раздался звук, словно кто-то спустил тетиву лука.
— Что это?
— Лифт. Кто-то позвонил, вызывает вниз, — зашептала Анна через дверь.
Он взял в руки том «Эксплуатации железных дорог», но сейф был раскален докрасна, и он положил книгу на письменный стол. Снизу донесся звук захлопывающейся дверцы лифта. Йозеф отступил к портьерам и, потянув за шнурок, на котором висел револьвер, поднял его дюйма на два выше. Он подумал было, нельзя ли спастись через окно, но вспомнил, что падать придется с высоты тридцати футов на крышу кафе. Затем дверь лифта открылась и захлопнулась.
— На нижнем этаже, — шепотом сообщила через замочную скважину Анна.
«Тогда все в порядке, — подумал Йозеф. — Можно не спешить. Назад в спальню Анны, а потом по крыше. Придется ждать двадцать минут поезда на Пассау». Ножка стула, засунутая за ручку двери, застряла. Ему пришлось положить сумку и пустить в ход обе руки. Стул соскользнул на паркет и раскололся. В этот миг зажегся свет.
— Ни с места! — скомандовал герр Кольбер. — Руки вверх!
Йозеф Грюнлих сразу же подчинился приказу. Он повернулся очень медленно и за эти несколько секунд обдумал план действий.
— Я не вооружен, — тихо сказал он, пристально, с простодушным упреком глядя на герра Кольбера.
На герре Кольбере была синяя форма и круглая фуражка помощника начальника станции, он был маленький и тощий, со смуглым морщинистым лицом, старческая рука, державшая револьвер, слегка дрожала от волнения и ярости. Простодушные глаза Йозефа сузились на миг, он устремил взгляд на револьвер, определяя, под каким углом будет сделан выстрел, и прикидывая, пролетит ли пуля мимо. «Нет, — подумал он, — целиться он будет мне в ноги, а попадет в живот». Герр Кольбер стоял спиной к сейфу и пока еще не мог заметить лежащие в беспорядке книги.
— Вы не понимаете, — добавил Йозеф.
— Что вы там делаете у двери?
Лицо Йозефа все еще пылало от жаркого пламени.
— Мы с Анной… — произнес он.
— Объясни. Ну же, говори ты, негодяй! — закричал на него герр Кольбер.
— Мы с Анной приятели. Сожалею, герр управляющий, что вы меня застали. Анна пригласила меня сюда.
— Анна? — насмешливо спросил герр Кольбер. — Зачем?
Йозеф смущенно вильнул бедрами.
— Ну, герр Кольбер, вы же знаете, как это бывает. Мы с Анной приятели.
— Анна, иди сюда.
Дверь медленно отворилась, и Анна вышла из своей комнаты. Она уже надела юбку и привела в порядок волосы.
— Это правда, герр Кольбер, — сказала она, с ужасом глядя мимо него на незамаскированный сейф.
— Что с тобой? На что ты уставилась? Хорошенькое дело! Женщина твоего возраста!
— Верно, герр Кольбер, но… — Она заколебалась, и Йозеф прервал ее, не давая ей возможно, — и защищаться или обвинять его:
— Мне очень нравится Анна.
Жалкая, она с благодарностью приняла эти слова.
— Да, он так и говорил мне.
Герр Кольбер топнул ногой:
— Ты просто дура, Анна. Выверни у него карманы. Может, он у тебя деньги украл.
Ему все еще не приходило в голову взглянуть на сейф, и Йозеф стал играть предложенную ему роль мелкого воришки. Он отлично знал их хвастовство и привычку хныкать. С ними он работал, нанимал их и без сожаления смотрел, как их отправляли в тюрьму. «Карманники», — называл он их, подразумевая под этим словом людей без всякого честолюбия и сообразительности.
— Я не воровал у нее денег, — захныкал он. — Ни за что я бы на это не пошел. Мне нравится Анна.
— Выверни ему карманы.
Анна повиновалась, но руки ее заскользили по его одежде, словно лаская.
— А теперь задний карман.
— Я не ношу оружия, — сказал Йозеф.
— Задний карман, — повторил герр Кольбер, и Анна отвернула подкладку пиджака. Когда герр Кольбер убедился, что и тот карман пуст, он опустил револьвер, но его все еще трясло от старческой ярости. — Превратить мою квартиру в бордель! — закричал он. — Что ты можешь сказать в свое оправданье, Анна? Ну и дела творятся!
Анна, уставившись на пол, ломала худые руки.
— Не знаю, что на меня нашло, герр Кольбер. — Но, произнося эти слова, женщина, по-видимому, все поняла. Она подняла глаза, и Йозеф увидел, как в ее взгляде преданность уступила место отвращению, а отвращение — гневу. — Он соблазнял меня, — медленно произнесла она.
Тем временем Йозеф не спускал глаз со своей черной сумки, лежавшей на столе за спиной у герра Кольбера, с груды книг и с незамаскированного сейфа, но тревога не мешала ему думать. Рано или поздно герр Кольбер обнаружит причину его прихода, а он уже заметил около руки начальника станции звонок, возможно проведенный в квартиру швейцара.
— Могу я опустить руки, герр управляющий?
— Можешь, но стоять не шевелясь. — Герр Кольбер топнул ногой. — Я докопаюсь до правды, даже если мне придется продержать тебя здесь всю ночь. Не допущу, чтобы мужчины ходили сюда соблазнять мою прислугу.
Слово «мужчины» заставило Йозефа на секунду забыть об осторожности, одна мысль о том, что он мог прельстить эту поблекшую Анну, позабавила его, и он улыбнулся. Анна заметила эту улыбку и догадалась, чем она вызвана.
