– Проклятие! – выругался себе под нос Линдрос.
– Нашли что-нибудь? – спросил Андерс.
Линдрос сдвинулся с радиуса, и детектор альфа-частиц тотчас же умолк. Счетчик Гейгера тоже продолжал хранить молчание. Ладно, это уже хоть что-то. На такой высоте альфа-излучение может исходить от чего угодно, в том числе и от самой горы.
Линдрос вернулся в ту точку, где детектор зафиксировал альфа-излучение. Подняв взгляд, он увидел, что находится прямо напротив входа в пещеру. Линдрос медленно направился к нему. Показания детектора альфа-частиц оставались постоянными. Затем, метрах в двадцати от входа в пещеру, они стремительно рванули вверх. Остановившись, Линдрос вытер с верхней губы капельки пота. О господи, он только что был вынужден признать, что в крышку гроба земного шара вколочен еще один гвоздь. И все же – пока что гамма-излучения нет. «Гамма-излучения пока что нет», – пытался успокоить себя Линдрос. Это хоть что-то. За эту надежду он держался еще двенадцать метров. Затем ожил и счетчик Гейгера.
О господи, гамма-излучение в сочетании с альфа-частицами. Именно та сигнатура, которую так надеялся не обнаружить Линдрос. Он почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Холодного пота. Ничего подобного Линдрос не ощущал с тех самых пор, как впервые на оперативной работе убил человека. В рукопашной схватке, лицом к лицу, полный отчаянной решимости, как и его противник, прилагавший все силы, чтобы убить его. Подчиняясь инстинкту самосохранения.
– Свет. – Линдрос с огромным трудом выдавил это слово. Его голосовые связки застыли в смертельном ужасе. – Мне нужно осмотреть труп.
Кивнув, Андерс отдал распоряжение Брику, бойцу, который первым осмотрел пещеру. Тот зажег ксеноновый фонарь. Втроем они вошли в полумрак.
Неровный каменный пол пещеры не был покрыт ни опавшей листвой, ни слоем органического грунта. Массивные своды, казалось, физически давили сверху. Линдрос вспомнил то ощущение удушья, которое испытал, когда впервые вошел в гробницу фараона в недрах пирамиды под Каиром.
Яркий луч ксенонового фонаря играл на голых каменных стенах. В этом унылом окружении труп выглядел чем-то само собой разумеющимся. Брик перевел луч света, разгоняя тени. В неестественном пятне ксенонового света труп казался начисто лишенным живых красок: не человеческие останки, а зомби из фильма ужасов. Он лежал в позе полного умиротворения, словно отдыхал, но это ощущение опровергало аккуратное входное пулевое отверстие посреди лба. Лицо было отвернуто в сторону, словно убитый хотел оставаться в темноте.
– Это не самоубийство, тут никаких вопросов быть не может, – Андерс высказал вслух то, что явилось отправной точкой размышлений Линдроса. – Самоубийцы выбирают что-нибудь попроще: самый распространенный случай – пуля в рот. Этого человека убил профессионал.
– Но почему? – отрешенным тоном спросил Линдрос.
Командир пожал плечами:
– Имея дело с этими людьми, это может быть любая из тысячи…
– Назад, черт побери!
Линдрос заорал в микрофон так громко, что Брик, который медленно приближался к трупу, испуганно отскочил назад.
– Прошу прощения, сэр, – виновато произнес он. – Я просто хотел показать вам кое-что странное.
– Посвети фонариком, – распорядился Линдрос.
Но он уже догадался, что его ждет. Как только они вошли в пещеру, стрелки обоих детекторов принялись выделывать пугающую пляску.
«О господи, – подумал заместитель директора. – О господи…»
Труп принадлежал необычайно тощему и очень молодому парню, которому не исполнилось еще и двадцати. Можно ли сказать, что у него семитские черты лица? Вряд ли, но определить это наверняка было практически невозможно из-за…
– Матерь божья!
Теперь это увидел и Андерс. У трупа отсутствовал нос. Вся середина его лица была словно съедена. Отвратительная рана чернела свернувшейся кровью, которая медленно вытекала, пенясь, словно тело еще продолжало жить. Словно что-то пожирало его изнутри.
«На самом деле, – подумал Линдрос, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, – именно это и происходит».
– Черт побери, что это может быть? – хрипло произнес Андерс. – Токсин, разлагающий ткани? Вирус?
Линдрос повернулся к Брику:
– Ты прикасался к трупу? Отвечай, ты к нему прикасался?
– Нет, я только… – опешил тот. – Я что, заразился?
– Господин заместитель директора, прошу прощения, сэр, но в какую чертовщину вы нас втянули? Я привык во время совершенно секретных операций оставаться в полном неведении, но в данном случае, по-моему, это уже переходит всякие границы.
Опустившись на колено, Линдрос открутил крышку небольшого металлического контейнера и пальцем затянутой в перчатку руки соскоблил с камня рядом с трупом немного грязи. Крепко завинтив крышку, он поднялся на ноги.
– Нам нужно уходить отсюда, – сказал он, глядя прямо в глаза Андерсу.
– Господин заместитель директора…
– Не беспокойся, Брик. С тобой все будет в порядке, – решительным тоном, не допускающим возражений, остановил его Линдрос. – Все, больше ни слова. Уходим.
Когда они достигли выхода из пещеры и оказались среди голых кроваво-красных скал, залитых клонящимся к закату солнцем, Линдрос произнес в микрофон:
– Андерс, с этой минуты в пещеру ни шагу. Передай этот приказ всем своим людям. Чтобы даже не вздумали ходить туда мочиться. Это понятно?
Командир заколебался. У него на лице явственно отразились ярость и забота о своих людях. Наконец он словно мысленно пожал плечами.
– Так точно, сэр.
Следующие десять минут Линдрос потратил на то, чтобы обойти маленькое плато с детектором и счетчиком Гейгера. Ему очень хотелось понять, каким образом сюда попало радиоактивное заражение – какой дорогой пришли сюда люди, принесшие его. Не было смысла искать, каким путем они отсюда ушли. Убийство парня без носа красноречиво свидетельствовало о том, что остальные члены группы узнали об утечке радиации – причем самым жутким образом. Несомненно, они герметично укупорили свою ношу перед тем, как тронуться дальше. Но теперь удача отвернулась от Линдроса. Вдали от пещеры следы альфа– и гамма-излучения полностью отсутствовали. Не осталось даже слабого намека на след, по которому можно было бы идти.
Наконец он вернулся к Андерсу.
– Командир, уходим отсюда.
– Ребята, вы все слышали! – крикнул Андерс, трусцой направляясь к ожидающему вертолету. – Мальчики, по коням!
– Ва’и, – сказал Фади. «Он знает».
– Не может такого быть, – возразил стоявший рядом Аббуд ибн Азиз.
Пригибаясь, они прятались за камнями на вершине высокой скалы, которая возвышалась метров на триста над плато, – передовой отряд группы из двадцати человек, притаившихся у них за спиной.
– Вот в эту штуку мне все видно. Произошла утечка.
– Почему нас не известили?
Ответа не последовало. В этом не было необходимости. Им ни о чем не сообщили из чувства животного страха. Фади, узнай он правду, перебил бы всех – всех до одного носильщиков-амхарцев. Такова расплата за абсолютный страх.
Фади, поднеся к глазам мощный полевой бинокль 12х50 российского производства, перевел взгляд вправо, чтобы не выпускать из вида Мартина Линдроса. Бинокль предоставлял невыносимо крохотное поле зрения, зато с лихвой искупал это большим разрешением, позволяющим различить мельчайшие подробности. Фади увидел, что предводитель маленького отряда – заместитель директора ЦРУ – использует детектор альфа-частиц и счетчик Гейгера. Этот американец знает, что к чему.
Фади, высокий, широкоплечий мужчина, определенно излучал харизматичное обаяние. Когда он начинал говорить, все присутствующие умолкали. У него было красивое, сильное лицо; смуглая от рождения кожа еще больше потемнела под палящим солнцем пустыни и пронизывающими горными ветрами. Длинные волосы и борода иссиня-черного цвета безлунной полночи слегка вились. Губы были широкими и полными. Когда Фади улыбался, его подчиненным казалось, что само солнце спускается с небес, чтобы озарить их своим сиянием. Ибо Фади возложил на себя обязанности мессии: нести надежду тем, кто расстался с надеждой, истреблять тысячами членов саудовской королевской семьи, стирая эту скверну с лица земли, освободить свой народ, распределить поровну нечестивое состояние деспотов, восстановить истинный порядок в своей любимой Аравии. Он понимал, что для начала необходимо разрушить симбиоз саудовской королевской семьи и правительства Соединенных Штатов Америки. А для этого нужно нанести по Америке удар, сделать ясное заявление, долгосрочное и несмываемое.
Но только ни в коем случае нельзя недооценивать способность американцев терпеть боль. Это заблуждение по какой-то причине широко распространено среди собратьев-террористов; именно из-за него у них возникают неприятности, именно оно больше чего бы то ни было становится причиной жизни, прожитой без надежды.
