— Нет. Если бы она дала им номер, они бы уже нашли вас.
Баямо замолчал, сраженный аргументом Малко.
— Она знает, где находится ваше убежище?
— Нет. Не совсем. Но... вчера вечером я проявил неосторожность. Я нахожусь недалеко от того места, где ты меня высадил.
— Мне необходимо тебя срочно видеть, — сказал Малко. — Я звоню из кабины в «Свободной Гаване». Мы должны что-то предпринять.
Кубинец долго не отвечал.
— Ты уверен, что они за тобой не следили? — спросил он наконец.
— Уверен. Я оставил машину в «Тропикане».
— В таком случае через четверть часа там, где ты меня встретил в первый раз.
Малко вернулся в шумный холл. Никто не следил за такси, следовательно, у него было время для передышки. Правда, ненадолго. Он направился к туалетам, нашел тот, в котором спрятал пистолет, и поднялся, чтобы обыскать сливной бачок. Пистолет был по-прежнему там... Он протер его и сунул за пояс. В положении, в котором он находился, это грозило ему лишь несколькими дополнительными годами каторги.
Потом Малко направился по коридору, ведущему к валютному магазину, вышел с боковой стороны отеля и быстро смешался с толпой. Место для встречи было близко — чуть подальше, в Ведадо. Он проник в неухоженный сад и спрятался в тени дерева, следя за улицей.
Мимо него проехало несколько машин, но Луиса Мигеля не было. По истечении часа он начал тревожиться. Почему не пришел Баямо? Он заставил себя подождать еще пять минут и затем отправился пешком в «Свободную Гавану». С каждой истекшей секундой опасность возрастала. Необходимо было во что бы то ни стало узнать, что же случилось с Баямо.
Кабина была свободной, и, обливаясь холодным потом, он начал все сначала. На этот раз кубинец сразу снял трубку. Малко услышал его прерывистое дыхание.
— Это Марк, — сказал он. — Почему вы не пришли?
— Они всюду, кругом! — прокричал с ненавистью кубинец. — Я вышел и на всякий случай сделал крюк. Я увидел машины Ж-2 в настоящем боевом порядке. Квартал был оцеплен. Завтра утром они все перероют. Эта потаскуха Херминия продала меня. Я погиб.
Малко онемел от ужаса. Он готов был предложить Баямо помощь в организации отвлекающего маневра, но даже если он им удастся, куда деться потом? Он вытер лоб, голова у него шла кругом. Это был конец его миссии.
— Что можно сделать?
— Ничего, — проскрипел зубами Баямо. — Чтобы этот педераст Джеральдо отправился в ад! Скоро они придут, и я их уложу сколько смогу. Я не хочу, чтобы меня пытали и потом повесили.
— Я попытаюсь вытащить вас оттуда. Кубинец горько засмеялся.
— Это я уже где-то слышал... Тебе повезет, приятель если ты сам выпутаешься.
У Малко все переворачивалось внутри при мысли о том что должна была выдержать Херминия. В «Тропикане» он видел лишь ее тень...
— Не отчаивайтесь, — сказал он. — До конца ночи я вам позвоню.
— Если тебе ответит другой, ты будешь знать, что произошло. Прощай.
Баямо, видимо, ни во что больше не верил. Словно зомби, Малко вышел из кабины. Он почувствовал себя страшно одиноким. Невозможно связаться с Джеральдом Свэтом. Впрочем, американец не мог оказать никакой помощи. Херминия была вне игры, а Сальвадор Хибаро работает на противника. Даже если Малко сумеет вытащить Баямо из его убежища, куда сунуться потом и что делать? Его телефонные звонки, несомненно, прослушивались, и кубинцы уже, вероятно, идут по его следам.
Полный мрачных мыслей, Малко сел в такси.
— В «Тропикану», — сказал он.
— Там уже закрыто, сеньор!
— Я там оставил машину, — объяснил Малко.
Все его попытки найти решение проблемы оказались тщетными. Последние туристические автобусы уже давно уехали. Малко сел в свою машину и направился к «Виктории»! Он ожидал увидеть там людей из Ж-2, но даже в баре никого не было, и полицейский на посту не обратил на него никакого внимания. Пытаясь решить проблему, он растянулся на кровати...
* * *
Положив ноги на маленький столик, Ракель лежала, вытянувшись на софе, и рассеянно смотрела «Унесенные ветром» по видео. Испанский перевод был ужасный, но иметь на Кубе подобные кассеты было неслыханной роскошью. Предоставившие ей этот дом друзья привозили их тайком из каждой поездки... На экране Скарлетт О'Хара обменивалась горячим поцелуем с Ретт Батлер, и это ее возбуждало.
Ракель не знала, куда себя деть. С того момента, когда она хлопнула дверцей машины Марка Линца, она постоянно думала о нем... Ее ярость прошла. Имея ключи, она решила укрыться в этом пустом доме, сказав своим, что уезжает в Варадеро. Она больше не могла выносить тесноту семейной жизни с ее обычной тоской. Сейчас она чувствовала себя наэлектризованной и испытывала бешеное желание любить этого человека с необыкновенными золотистыми глазами. Долгий поцелуй на экране взволновал ее. Напрасно она гнала образ из головы. Она вновь видела себя в ночном центре с этим мужчиной. Она чувствовала себя обделенной и злилась на себя. Вместо того, чтобы предаваться с ним любви, она теперь лежит одна на этом диване.
Машинально ее рука коснулась холма Венеры. Некоторое время она оставалась в этом положении с судорожно сжатыми пальцами, не шевелясь и почти не дыша. Внезапно у нее появилось желание посмотреть вместо этой слащавости что-то другое. Она поднялась рывком, взяла кассету с фильмом «Эммануэль» и вставила ее в видеомагнитофон «Самсунг». Первый же кадр привел ее в шоковое состояние. Кассета не была перемотана, и она увидела Эммануэль в тот момент, когда fa занималась любовью в кресле самолета. Ее тело сотрясалось от сильных толчков мужчины... В тишине комнаты прерывистое дыхание молодой женщины на экране казалось еще более реальным. Ракель вернулась на место. Она положила руку на бедро и закрыла глаза, сосредоточившись на хриплых вздохах, которые возбуждали ее. Словно самостоятельное существо, ее рука медленно поднималась по внутренней стороне бедра и, наконец, достигла желанного места. Здесь Ракель остановилась, говоря себе, что это рука другого, что она не осмеливается...
Безотчетно ритм ее дыхания изменился. Ее живот спазматически поднимался и опускался. Рука возобновила свое исследование и проникла под узкую кружевную полоску на ее трусиках, в самом низу между бедрами. Ракель снова открыла глаза и увидела еще более горячую сцену. Как и она на днях, Эммануэль с жадностью впилась в твердую и толстую плоть мужчины.
Ракель представила себе иностранца. Словно под действием его руки, она поднята колено, натянув нейлон над увлажнившимся от желания низом живота. Ее другая нога отодвинулась и вяло оперлась о подлокотник дивана. С открытыми ляжками, готовая отдаться невидимому любовнику, лицо и особенно глаза которого неотступно преследовали ее, она оставалась так в совершенно бесстыдной позе.
Рука под трусиками спустилась, прикасаясь к самым заповедным местам, потом снова поднялась и замерла. Только ее средний палец касался заветного места, другие освобождали доступ. Ощущение было настолько сильным, что она подумала, что сейчас удовлетворится. Ее палец, проникнув во влажную ложбину, совершал неловкие движения взад и вперед, как это делал бы мужчина.
Левая рука Ракели судорожно впилась в подушку. Ей внезапно надоели трусики. Подняв ноги, она спустила их и пнула на пол. Ее больше не занимало то, что происходило на экране. Рука снова легла на низ живота, и средний палец, глубоко погружаясь в нее, возобновил свое медленное движение. Круговыми движениями ладони она нежно поглаживала свой низ живота.
Ракель хотела продлить это чудесное ощущение, но в то же время в ней поднималось неукротимое желание получить наслаждение.
Ее средний палец медленно достиг небольшого гребня и слегка его коснулся. Ощущение было настолько сильным, что ее тело изогнулось в форме дуги, и у нее вырвался глухой стон.
— Аа...
Больше удерживать себя она не могла: ее палец быстро затеребил чувствительное место, вызвав серию восхитительных вздрагиваний. Стон перешел в хриплый крик. Ее бедра открылись еще больше, потом закрылись, сжав при этом руку. Сердце громко стучало в груди, она вся взмокла. Изнемогая, она открыла глаза и смутно увидела на экране двух ласкающих друг друга девушек.
Словно автомат, ее рука потянулась к телефону и сняла трубку.
* * *
От прозвучавшего телефонного звонка кровь хлынула в жилы Малко.
Кто мог звонить ему в это время? Разве только Баямо, чтобы сообщить очень плохую новость... Малко решил ответить.
Робкий голос спросил:
— Марк?
— Ракель!
— Да. Я сожалею о своем поведении вчера. Я была дурой.
Малко готов был расцеловать ее. Он посмотрел на часы: половина второго. До рассвета оставалось менее четырех часов. Четыре часа, чтобы спасти Баямо.
— Я тебя хотел догнать, но ты ушла так быстро...
— Я тебе тоже звонила, — ответила Ракель, — но ты еще не вернулся. Ты провел приятный вечер?
