— Господи Боже мой! — пробормотал напротив него старичок. Брянов больше ничего не хотел слышать и никого не хотел знать, не хотел — уже яростно и отчаянно.
— Брянов, держаться! — раздайся резкий и властный крик. К его щеке кто-то приложил стакан с водой и льдом. Он схватил стакан и стал глотать воду, будто заливая душу, пока не поперхнулся и не закашлял, содрогаясь до одури, до помрачения.
Ему постучали по спине и, подхватив за руки, потянули из-за стола. Он сам рванулся вверх, запрокинул голову и широко раскрыл глаза. Над ним был свежевыбеленный потолок. Таинственный старичок Гладинский неподвижно сидел за столом, как будто весь уменьшившись до размеров гнома… Он с покорством во взгляде смотрел не на Брянова, а в сторону, откуда действовала сила, поднимавшая Брянова, а чуть раньше раздался тот резкий голос.
— Вам уже лучше, Брянов?
Брянов повернул голову: рядом стоял человек в легкой синей куртке нараспашку, сером костюме и синем галстуке.
— Что вы делаете? — проговорил Брянов, чувствуя к нему отчетливую неприязнь.
Учтиво придерживая его, человек улыбнулся, взывая к доверию:
— Ничего страшного, Александр Сергеевич. Просто неадекватная реакция. Тут нечего стыдиться.
— Я позволю себе… — начал было старичок.
— Чуть позже, Петр Евграфович, — отстранил его представитель некой власти. — Вы же видите, нужна передышка.
— Да, да, разумеется, — пробормотал старичок, уничтожаясь на месте.
— Что вы делаете? — громче, злее повторил Брянов.
— Хотите подышать свежим воздухом? Я думаю, сейчас вам это будет очень полезно… — Человек не грубо, но настойчиво потянул Брянова к двери. — Не беспокойтесь. Моя фамилия Павлов. В сущности, все ваши догадки верны. Мы из федеральной безопасности… Произошел довольно необычный случай.
«Официант» уже стоял у двери, приоткрыв ее. Он выглядывал наружу, с профессиональным видом производя «наружное наблюдение».
— Это из вашей области. Вам легко будет понять, — уверял некто «Павлов», пока неторопливо и аккуратно вел Брянова к выходу. — Большое открытие в микробиологии. Информационный вирус. Совершенно безопасный в плане обыкновенных болезней. Принципиально безопасный.
«Официант» вышел наружу первым. За ним, отпустив на миг подопечного, вступил в обыкновенный мир «Павлов», а затем — пустили Брянова.
Он вдохнул осенние запахи, и ему полегчало. Он оперся взглядом на тихую гладь озера, на златочешуйчатый столп, на купол павильона «Космос», и ему полегчало еще больше. Как раз в эту минуту сквозь высокие облака пробилось солнце — и все вокруг стало ярче, веселей и материальнее.
Брянов помнил все — и собаку, и ель, и качавшиеся углы скатерти, — но то теперь улеглось в душе, стало как вода в уютном озере неподалеку — все утихло, кроме одной, последней картины — Элиза и тот.
Казалось, что Элиза стала ему очень близким человеком. Казалось, будто он встретил ее вновь после невообразимо долгой разлуки, такой долгой, что он забыл о ней…
Он встряхнул головой и вперился взглядом в человека, который назвал себя «Павловым».
— Вам лучше?
— Продолжайте, — приказал Брянов.
— Очень хорошо… Кстати, я полагаю, что у вас в диктофоне кончилась пленка.
— Не важно. — Брянову и в самом деле это показалось уже неважным.
— Честно признаюсь, вы мне все больше нравитесь, — с улыбкой сказал «Павлов».
— Черт с вами, — бросил Брянов. — Вы мне сначала докажите, что вы не мерзавцы.
«Павлов» не обиделся:
— Это вопрос обстоятельств… Вирус проникает в клетки мозга, но не повреждает их. Он считывает память… Представляете себе, один этот крохотный шарик может вместить в себя всю память человека. Никакой компьютер…
— Почему я?..
Вирус!
Брянов заметил, что ему легче, хотя слово было выбрано из самых устрашающих слов этого мира.
Вирус!
Зато это было известное, определенное зло — названное по имени. Не демоны, не адское силовое поле, не абстрактный — и потому непобедимый — психотронный дьявол.
— Почему я?
— Минутку, Александр Сергеевич. Существовала лаборатория. Конечно секретная. Память одного человека, очень важного человека, была записана — в виде эксперимента. Потом случилась авария… Скажем так: выброс. Знакомое слово?
— Там были все, кроме меня?
— Мы выбрали вас за ваши профессиональные знания, за сообразительность… и за инициативность.
— Характеристика для вступления в партию.
— И за остроумие…
Брянову захотелось врезать этому «Павлову» по морде. Он подумал, что эта выходка, наверно, сошла бы ему с РУК.
— Я не давал согласия.
— Все гораздо сложнее, Александр Сергеевич. Я полагаю, вы пересмотрите свою позицию, когда будете обладать более полной информацией. Если хотите, можете задать вопрос.
— Почему я?
— Я уже сказал. Серьезный отбор в плане семейных обстоятельств, профессионального опыта. Теперь вопрос вашего «согласия»… Насколько мне известно, вы давали согласие на испытание новых фармакологических средств. За вознаграждение. Так?
Брянов вынужден был признать, что в институте не брезговал таким способом заработка.
— Но вы меня обманули! — стоял он на своем. — Мне никто ни слова не сказал о каком-то вирусе…
— Есть проблемы, — понимающе кивнул «Павлов». — Первая проблема — в значении этого открытия для всего человечества. Уж извините меня за высокие материи. Вторая — в том, что никто не в силах предугадать, какие знания могут вам открыться. Как бы вы поступили с той информацией, которую при желании способны скрыть от нас… Как бы мы в этом случае определили, стала проявляться в вашей памяти инородная информация или нет.
Вирус!
Маленький невидимый демон.
— Ваше молчание — знак, — усмехнулся «Павлов». — Если не согласия, то понимания. Значит, основной вопрос заключается в ком-пен-са-ции…
Рассматривая новую фотографию, Брянов уже многое знал.
Пока — только с чужих слов. Чужая память все еще была полна загадок, как остров сокровищ, истлевшую карту которого дали ему в руки.
С фотографии улыбалась худенькая миловидная девушка в строгом, элегантном костюмчике и изящной шляпке с длинным острым перышком. Рядом с ней стоял офицер в черной стильной форме СС.
Девушку звали Элиза фон Таннентор. Она была балериной и связным Абвера в Италии. Ее убили в начале сорок первого года, когда стали подозревать в двойной игре: на Рейх и на Британию.
Узнав о ее гибели, Брянов заметил в себе только легкую грусть. Вся эта история случилась так давно…
Память Пауля Риттера, любившего Элизу, не откликнулась болью.
Пауль Риттер не мог знать о ее смерти. По имевшимся сведениям, сам он погиб немногим раньше, когда англичане разбомбили секретную лабораторию на Канарах, в которой изучали тот необыкновенный вирус.
— Можно открыть окошко? — спросил Брянов, почувствовав, что новое замкнутое пространство начинает тяготить его.
— Пожалуйста, — с готовностью откликнулся «Павлов» и опустил стекло в машине, стоявшей на площадке перед рестораном.
Офицер в форме СС был случайным персонажем, всего лишь достоверной деталью эпохи. Берлинская опера на заднем плане не вызвала у Брянова никаких ассоциаций.
В настоящий момент он знал только общие правила игры.
Ему предстояло спасти человечество от угрозы информационного заражения.
Лаборатория на Канарских островах была когда-то уничтожена. Англичане, которым удалось заполучить штамм вируса «на стороне», впоследствии проводили на островах скрупулезные исследования и в конце концов пришли к заключению, что опасности нет. Однако совсем недавно в районе, где некогда находилась лаборатория, произошел какой-то загадочный взрыв, после которого у нескольких туристов, побывавших в этих местах, стали проявляться «ложные воспоминания». Возможно, один из боксов, в котором хранились штаммы в те давние времена, не был обнаружен.
Месяц тому назад Александр Брянов в качестве «подопытного» испытывал на себе новые лекарства: как ему было сказано, сильные транквилизаторы, действующие мгновенно, если их использовать в виде глазных капель. Он не мог отрицать, что вызвался добровольцем и подписал соответствующий договор.
Так что теперь основная проблема действительно заключалась в «компенсации»… жестоких правил игры, согласно которым ему ничего не оставалось, как только приложить все усилия к тому, чтобы с помощью чужих воспоминаний разыскать секретный отсек лаборатории. В нем предположительно могли храниться не только образцы штамма, но и некое «противоядие», о котором упоминал в своих записках Пауль Риттер и которое так и не было найдено. В противном случае…
— Мы вынуждены скрывать от вас подробную биографию Риттера и большинство документов из его досье, — предупредил «Павлов», — хотя понимаем, что какие-то факты и предметы могли бы способствовать поискам. Дело в том, что, по всей видимости, уже началась игра на время, причем это — игра, в которой нельзя слишком торопиться. Мы считаем, что вам самому, по своему наитию, необходимо искать ключевые образы. Излишними подсказками мы рискуем раньше срока блокировать вашу настоящую память.
