А иногда, ты оказываешься в каком-то волшебном саду, наполненном ароматом тропических цветов. Опускающееся в море солнце, отбрасывает длинные фиолетовые тени от зарослей кустарников, окружающих беседку, в которой ты сидишь. И ты чего-то ждешь, еще не зная чего. И ты видишь прекрасного юношу, идущего по дорожке. И сердце твое начинает трепетать, тело охватывает истома. Он подходит к тебе, берет тебя за руку и долго смотрит влюбленными глазами. И что-то говорит, но ты его не слышишь. Ты чувствуешь токи, идущие от его руки и из его глаз. Он садится рядом с тобой, обнимает и нежно целует тебя. И последний луч утопающего в море солнца, золотит верхушку кипариса, единственного свидетеля любовных игр…
У Гали было несколько компаний сверстников. В последнее время увлеклась высоким, смуглолицым, голубоглазым Давидом, который был старше ее года на три. Ее привлекали его независимость, самостоятельность, чувство какой-то внутренней свободы. Отец его работал в Госплане, ездил на служебной черной «Волге» с водителем. Мать была членом Союза советских художников. Красивая грузинка стремилась, как могла, оградить сына от коммунистической идеологии. У Давида всегда водились деньги. Учился он в Плехановском институте народного хозяйства, где отец часто выступал с докладами и лекциями. Давид давно заметил искреннее восхищение, которое сквозило в глазах Гали. Если ей удавалось потанцевать с ним, она прижималась к нему всем телом и закрывала глаза. Иногда Давид собирал пирушки у старшего брата Георгия, который жил один в двухкомнатной квартире. К тридцати годам Георгий успел три раза съездить за границу по протекции отца и развестись с женой, брак с которой считал студенческой глупостью. Во время частых отъездов Георгия в командировки хата была в распоряжении Давида, который жил со своими родителями. Порой пирушки затягивались далеко за полночь, а то и до утра. Когда подвыпившие пары разбредались по кроватям и диванам, Гали готова была убить Давида, который, не обращая на нее никакого внимания, уводил в спальню свою очередную пассию. Гали была самая молодая из приглашаемых девиц, и ее к 11 часам вечера старались выпроводить домой. Правда, перед этим она должна была вымыть всю посуду, убрать мусор и навести относительный порядок. Собственно для этого Давид ее и приглашал.
В тот вечер Гали, убравшись, решила принять душ. Из-за шума воды она не заметила, что кто-то приоткрыл дверь в ванную и сквозь щель наблюдает за ней. Это был Георгий, неожиданно вернувшийся раньше намеченного срока. Гали закрыла кран, взяла полотенце и стала вытираться. Красота обнаженной девушки, стоявшей к нему спиной, возбудила грузина. Поспешно бросив на пол плащ, пиджак он открыл дверь и схватил Гали сзади. От неожиданности она вскрикнула. Увидев Георгия с полуспущенными брюками, вытаращенными глазами и вздыбленным членом, она завизжала так, что зазвенели стекла. Прибежавшие на крик собутыльники, сообразив, в чем дело, покатились со смеху, и быстро разошлись заканчивать прерванную групповуху. Гали, натянув платье на мокрое тело, понеслась по лестнице вниз, не дожидаясь лифта.
Давид и Георгий являли собой полную противоположность друг другу. Георгий был небольшого роста, лысоват, с короткими волосатыми пальцами и брюшком, которое вылезало из брюк. Обрюзгшее от частого употребления горячительных напитков лицо и глаза навыкате запомнились Гали на всю жизнь. Всю дорогу домой ее трясло. Окончательно она пришла в себя только на следующий день.
Прошло несколько дней. Гали стала забывать происшествие. Но, однажды рано утром раздался телефонный звонок. Телефон висел в коридоре, и трубку снимал тот из жильцов, кому было не лень выйти из комнаты. Потом, он или она, что есть мочи, кричал имя жильца, которого спрашивали по телефону. Звонил Давид. Голос его был грустным.
— Ты знаешь, мне так надоели шумные компании. Давай сходим с тобой в кино, здесь рядом с моим домом, а потом посидим у меня, послушаем Дюка Элингтона. Больше никого не будет. Да, мой брат… просит передать тебе извинения, он не хотел тебя напугать… Просто ты очень красивая, и он не совладал с собой.
— А он что, тоже будет?
— Нет-нет. Он вернется очень поздно, а может быть, и вообще останется у друзей. Его приятель защитил диссертацию, и они отмечают это событие в ресторане.
«Господи, неужели ты услышал ее молитвы?»
— Конечно, давай пойдем в кино и послушаем Дюка.
Сидя в темном зале, Гали едва следила за тем, что происходит на экране. Шел итальянский фильм «Утраченные грезы», в главной роли звезда 60-х годов Сильвана Пампанини.
Гали прижималась к плечу Давида и изредка бросала на него взгляды. В середине фильма, когда Сильвану соблазняют на заднем сиденье автомобиля, Давид положил руку на бедро Гали и стал ее нежно гладить. Она почувствовала, что в голове зашумело, как от глотка шампанского…
Дома Давид предупредительно помог снять пальто, усадил Гали в ее любимое мягкое кресло, которое всегда было занято другой, приготовил кофе, включил музыку. Гали была на вершине блаженства. Неужели это все происходит с нею? Может быть, она видит это во сне, или в тех грезах, наяву, которые ее иногда посещали? Давид поставил танцевальную музыку и увлек Гали на паркет. Медленный слоу-фокс, звуки саксофона, красивое тело Давида рядом. Она закрыла глаза. Все остальное было как во сне. Губы Давида, его руки, сжимающие ее грудь… Она отдавалась этим объятиям с наивным бесстыдством, радостью и надеждой. Ей хотелось его чувствовать внутри себя, сливаясь с ним в одно целое. Давид отпивал шампанское и поил ее из губ в губы. Это было впервые и очень приятно. Она отпивала пол глотка и возвращала шипучку Давиду.
Соблазнитель в танце увлек ее в полутемную спальню. Она так ждала этих мгновений, что боялась открыть глаза — вдруг, это всего лишь сон. Его горячие влажные губы исследовали каждую ложбинку, каждую складку ее тела…она давно была готова принять его. Как прекрасны были эти мгновения….
Последнее, что она чувствовала, прежде чем забыться легким сном — нежную руку любимого, лежащую на груди. Она проснулась от внезапно навалившегося на нее тела, которое ворвалось в нее с яростью дикого кабана. Но, это был не Давид! Георгий!!! Вырваться уже не было никаких сил. Гали показалось, что она теряет сознание. Грузин визжал и похрюкивал от удовольствия. Яростное сопротивление, попавшей в западню птахи, распаляло его еще больше. Через пол-часа, показавшаяся бедняге вечностью, гад, обливаясь вонючим потом, тяжело дыша, обессилевший, сполз с нее и попытался погладить по волосам.
Щелкнул выключатель, в спальне зажегся свет. В дверях, как ни в чем не бывало, стоял ухмыляющийся Давид, с бутылкой шампанского в руках.
— А вот и третий! — мерзко улыбаясь, прогундосил Георгий. Гали резко вскочила и бросилась с кулаками на предателя.
— Как ты мог? Ты все это подстроил! Какая же ты сволочь! Ненавижу!!!
Ее охватила волна обжигающей ярости. Гали вцепилась ему в лицо ногтями, укусила за шею и расцарапала грудь до крови. От неожиданности, Давид выронил бутылку. Защищаясь, отшатнулся назад и закрыл лицо руками. Резкий удар коленом в пах, бросил его на пол. Приподнявшийся на локте, Георгий получил удар пяткой в переносицу. Из сломанного носа на простыни обильно хлынула кровь. Он хрюкнул, ткнулся головой в подушку и беспомощно задергал руками. Гали рванула с его шеи массивную золотую цепь с Георгием Победоносцем. Схватив, валявшуюся под ногами бутылку Гали хрястнула его по затылку и бросилась к выходу. Удар пришелся по касательной, и это спасло горячего южанина от сотрясения мозга. Только на лестничной клетке Гали осознала, что стоит у лифта совершенно голая. Вернулась в квартиру за одеждой.
Очнулась Гали на следующее утро на скамейке в беседке в соседнем дворе. Тело болело, особенно нестерпимо — низ живота. Кажется поднялась температура. Засохшие струйки крови на бедрах сильно напугали ее. Еще гаже было на душе. Она не помнила, сколько часов просидела неподвижно. Было противно и мерзко. Тупая боль сидела в голове, как гвоздь. Нужно было дождаться, чтобы народ разбежался из гадюшника по делам. Еще лучше, если мама тоже уйдет куда-нибудь. Тогда, можно незаметно просочиться в ванную и смыть водой налипшую на нее мерзость. Гали прикрыла глаза и вновь куда-то провалилась.
Неожиданно, она услышала внутри себя спокойный женский голос: «Успокойся и приди в себя. Когда-нибудь, ты обязательно отомстишь тем, кто надругался над тобой. Но, не сейчас. Ты получила жестокий урок. С сегодняшнего дня ты не будешь верить ни одному слову мужчин. Ты не будешь верить ни их словам, ни клятвам, ни поступкам. Ты переживешь боль души и тела. Ты закалишь себя. Ты станешь сильной, богатой и независимой. Ты добьешься всего сама. Впереди тебя ждут еще более сложные и трудные испытания. Но, после каждого из них, ты будешь еще сильнее. Ты входишь в жестокую жизнь взрослых! Иди!» С каждым словом в Гали вливалась, неведомая ранее, мощная очищающая струя энергии Она встала, выпрямилась и пошла.
