и не скрывал этого, но тяжёлое ранение, полученное при сопровождении союзных конвоев, сделало дальнейшее прохождение службы на флоте невозможным, и ветеран нашёл себя в новом качестве: знание техники, привычка к длительным отлучкам и походной жизни смирили его с железнодорожной романтикой. Теперь он считал, что сопровождение литерных составов не менее ответственно, чем океанские конвои. И в чём-то, несомненно, был прав.
Прозвучала команда «По вагонам!», бойцы поспешно забирались в тамбуры, проводники поднимали подножки, встраивались у дверей, выставив наружу жёлтые флажки.
Потап с Васьком, отступив от края перрона, наблюдали, как мимо плывёт, постепенно набирая ход, сияющий свежей краской состав: для литерных дипломатических поездов советское правительство не жалело нового подвижного состава.
В последнем вагоне, в крайнем окошке Ваську привиделось мелькнувшее на мгновение миловидное личико с непривычным разрезом глаз. Девушка приподняла ладошку на уровень плеча и легонько помахала чумазому юноше. Или тому просто показалось?
Изгибаясь змеёй на стрелках и постукивая колёсами на стыках литерный Пекин-Москва пополз в сторону Кировской дамбы, чтобы через пол суток сбросить ход у перрона Казанского вокзала столицы.
Холл гостиницы «Москва». Столица, 22 октября 1950 г.
Скиф захлопнул последнюю страницу журнала «Огонёк» и бросил его на широкий диван. Здесь, в глубине холла величественной гостиницы они с Фомой парились уже второй час. Котов поставил перед ними непонятную задачу: внимательно следить за членами делегации Компартии Китая, заселившимися в гостиницу накануне.
Непонятной эта задача была со всех сторон: во-первых, «Москва» итак была нашпигована соглядатаями всех мастей, и это неудивительно — делегация такого уровня из молодой коммунистической страны была в Москве впервые. Во-вторых, кроме фотографий членов делегации и их подробного описания майор больше не передал своим подопечным никаких сведений. Досье на товарища Чжана Ло и его окружение «бюрократы» изучили уже чуть ли не до дыр, но так и не могли понять, с какого боку они здесь. Безопасностью делегации, на взгляд Фомы, сегодня занималась чуть ли на половина личного состава МГБ Москвы. А указания майора Котова были более чем лаконичными: «Сидеть в гостинице и смотреть в оба. Если заметите что-то необычное — действуйте по обстановке».
Необычного хватало в избытке. Начать с того, что такого количества китайцев в одночасье столичная гостиница никогда не видела. Китай только накануне отметил первую годовщину становления Народной Республике, и на второй странице «Огонька» был опубликован портрет молодого лидера страны — до недавней поры никому не известного Председателя Компартии Китая Мао Цзе-дуна. В переводной статье китайского журналиста Мэн И рассказывалось о трудовых успехах китайского народа и выражалась надежда, что братский Советский Союз будет и дальше поддерживать своего восточного соседа во всех передовых начинаниях. Статью оба изучили до дыр, но никакого понимания своего теперешнего задания она им не принесла.
Конечно, оба прекрасно понимали, что в свете американской агрессии в Корее, где против адептов мирового империализма плечом к плечу встали наравне с корейским народы СССР и Китая, визит столь представительной делегации был вполне уместен. Но рядом с малозаметными постороннему глазу спецами из правительственной охраны, наводнившими гостиницу «Москва» молодые сотрудники Бюро № 1 всё ещё чувствовали себя вислоухими щенками.
Мимо проскочили двое китайцев с пухлыми портфелями под мышками с засученными по локоть рукавами и в одинаковых круглых очках, делавших их похожими на однояйцевых близнецов… Впрочем, на взгляд Скифа, вся делегация состояла из если не родных братьев и сестёр, до, по крайней мере близких родственников — выходцев из одной деревни, настолько они все были похожи! Круглолицые, косоглазые, низкорослые и, как казалось на первый взгляд, все одного возраста. Только ко второму часу стало понятно, кто есть кто. Фома, едва завидя кого-нибудь из свиты товарища Ло, тут же спешил свериться с переданными ему Котовым фото из досье. Так он умудрился теперь отличать хотя бы некоторых из них, что считал своим несомненным успехом.
Скиф на это только посмеивался, потягивал крепкий кофе, который захватил с собой на смену в термосе, ждал того момента, когда делегация отправится с визитом в Кремль, где в настоящее время готовится встреча на высшем уровне. Но туда, как пояснил курсантам Котов, им пока путь заказан. В общем, через пару часов нудное сидение в холле обещало закончиться к вящему удовольствию обоих.
— Смотри, — толкнул приятеля в бок Андрей. — Это у нас?..
Иван бросил короткий взгляд на идущую скользящим шагом по гасящему звук шагов красному ковру коридора китаянку в голубом шёлковом платье с традиционными жёлтыми китайскими драконами. Пышные волосы были собраны на затылке в высокую причёску, поддерживаемую парой тонких золотых шпилек. Ножки, обутые в европейские туфельки, мелко семенили в сторону номера товарища Ло.
— Товарищ Юнь Мэй, помощница и переводчица товарища Ло, — без запинки ответил Скиф, не сводя взгляд с кукольного личика китаянки. — Закончила британский колледж в Гонконге, свободно владеет английским и русским языками, отец работал на КВЖД [42], инженер, мать — учительница в школе. В аппарате Председателя Мао в первых дней. Что ещё? Умница, красавица, ну, да это ты и сам видишь…
— Кому что, а немытому — баня, — хмыкнул Андрей, провожая взглядом юную китаянку. На пороге она на секунду задержалась и бросила ему короткую улыбку. Дверь захлопнулась за ней с глухим чавкающим звуком: для высокопоставленных гостей в номерах была обеспечена самая качественная звукоизоляция.
— А что? Очень даже соблазнительная кисонька, — мечтательно прикрывая глаза, бросил Скиф. — Прям куколка с картинки… А идёт-то как пишет! Дыхание Востока, так сказать.
Фома прыснул, он бы и расхохотался — настолько сейчас его приятель и коллега был похож на кота, мечтающего о крынке сметаны, но положение обязывало. Он прекрасно помнил, как первый месяц в школе Иван мечтал об оставленных за её высоким забором своих подружках. Такой вот резкий переход от слегка вольной жизни к монашескому аскетизму его поначалу сильно раздражал. А отсутствие увольнительных в город хорошему настроению тоже не слишком способствовало. Когда же их, наконец, впервые отпустили на сутки в Москву, Иван, против ожидания Андрей, отправился не по подружкам, а домой, проведать мать и отца. И этим он заслужил уважение Фомы и его полное доверие.
Сам Андрей тогда провёл выходной в «Иллюзионе», кинотеатре в новой высотке, где смотрел непереводного «Диктатора» с неповторимым Чарли Чаплином, хотел проверить своё теперешнее знание языка. И вот второй выезд в город — и уже первое задание.
К курсантам неслышно подошёл, как подкрался, один из специалистов охраны, негромко бросил:
— Товарищ Юнь Мэй покинет номер товарища Ло через пару минут, один из вас должен сопроводить
