Милена Минич становится наиболее ценным агентом Сахаровского. Она разъезжает по миру с разными паспортами и легендами. Блестяще владея семью европейскими языками, красивая, умная, образованная, Минич становится ощутимой ударной силой ПГУ в мире во время «холодной войны». Уже в середине шестидесятых, когда по инициативе Сахаровского создается группа «Кларисса» для выполнения особо деликатных поручений руководства ПГУ, Милена Минич передается в ведение группы Маркова. Никогда не состоявшая на службе в самом КГБ, Милена за свои услуги получала огромные деньги, позволявшие ей платить за обучение сына в Гарварде и вести тот роскошный образ жизни, который полностью соответствовал легендам ее героинь.
И теперь именно в ожидании этой женщины Аврутин и Чернышева стояли на причале в окружении толпы снующих индусов и китайцев, предлагавших свои услуги по переноске багажа. Негров в порт не пускали даже работать носильщиками. На многих ресторанах и барах висела характерная табличка: «Неграм и собакам вход запрещен». И это никого не возмущало. Режим апартеида был нормальной формой существования белых расистов на юге Африки, пытавшихся сохранить здесь обычаи и нравы девятнадцатого, а то и восемнадцатого века.
Судно наконец закрепилось у причала, и с него начали сходить пассажиры. Улыбающиеся таможенники и полицейские встречали белых пассажиров приветливыми возгласами. Здесь радовались любому гостю, любому приехавшему туристу, здесь гостеприимно встречали любого бизнесмена и банкира. Но с одной лишь поправкой – кроме денег, приехавший обязан был иметь приемлемый цвет кожи. Иначе в этой удивительно красивой и непонятной стране он сразу становился нежелательным иностранцем.
Послышался какой-то шум. Несколько матросов кинулись помогать очаровательной пассажирке, успевшей вызвать всеобщую симпатию во время своего пребывания на корабле. Показалась женщина, одетая в темно-красное платье. Сверху было накинуто какое-то невообразимо огромное аргентинское пончо. На руках у женщины была маленькая белая болонка, словно дополнявшая ее образ. Сразу три матроса несли ее чемоданы, видимо, пассажирке удалось очаровать и капитана корабля, любезно предоставившего своих людей.
В июне в Кейптауне стояла прохладная погода. В Южном полушарии в это время была зима. И хотя даже зимой здесь было достаточно жарко, это была не та тропическая жара, которая обычно бывает здесь в январе – феврале.
– Она, – негромко сказал Аврутин.
Марина внимательно всмотрелась в легенду советской разведки. Генерал Марков, чьим мнением она дорожила, однажды, уже после начала их совместной работы, обмолвился, что у него не было лучше женщины-разведчика, чем Милена Минич. Теперь, смотря на то, как женщина выходила на причал, она понимала слова генерала. Перед ней была элегантная красивая женщина, которая, хотя и выглядела на свои сорок четыре, тем не менее была настоящей Женщиной. Той самой, для которой возраст не имеет никакого значения. Когда не имеют значения красота ее кожи и упругость ее грудей. Когда ее глаза говорят гораздо больше ее тела. Когда все заменяется интеллектом и опытом. Словом, когда женщина соответствует тому недосягаемому идеалу, который в природе иногда встречается у особ королевского рода и самых известных куртизанок, заставляющих ради себя начинать войны и безумствовать тысячи взрослых самцов. Кто знает, может, и легендарная Троянская война началась именно из-за этих качеств Елены.
Милена увидела Аврутина, которого и раньше знала в лицо. Но позвала не его, а Марину.
– Аугуста, – требовательно произнесла она, – подойди ко мне и возьми эту несносную собачку.
Она никогда в жизни не видела Марину, но догадалась, что стоящая рядом с «ее помощником» молодая женщина – ее новый секретарь. Марина не удивилась. Она уже знала, как умеют работать профессионалы. Подойдя к женщине, она взяла собачку.
– С приездом, миссис Спадони, – сказала, вежливо улыбаясь, Марина.
– Здравствуйте, моя дорогая, – сердечно ответила женщина, внимательно вглядываясь в Чернышеву. Кажется, она осталась довольна увиденным, если на губах появилась поощрительная улыбка.
– Вы заказали мне номер в отеле?
– Конечно. Мистер Рэнд распорядился, – показала на своего напарника Марина.
– Ах, Томас, – закричала на весь причал «миссис Спадони», – вы даже не представляете, как я рада вас видеть. Представляете, Томас, у меня началась мигрень, и мне пришлось два дня пролежать в каюте.
Ошеломленные таможенники провожали взглядами столь неотразимую даму и весь ее груз, даже не думая досматривать багаж. Два заказанных «Бьюика» уже ждали на выходе из здания морского порта. В первую машину сели сама миссис Спадони, ее секретарь и помощник. Во вторую бережно погрузили вещи приехавшей.
– Надеюсь, здесь хорошая погода, – уточнила приехавшая у своего секретаря.
– Да, миссис Спадони, почти прохладно, – односложно ответила Марина, подавленная грандиозной игрой и красотой женщины. А та, видимо, поняв, в чем дело, вдруг наклонилась к Марине и тихо по-русски, с явным сербским акцентом, сказала:
– Чуть спокойнее, душечка. Не волнуйтесь так. Я тоже раньше очень сильно волновалась.
В отеле их уже ждали. Сам менеджер гостиницы взялся проводить почетную гостью наверх, в апартаменты. Была обычная суета вселявшихся гостей, ускоренная качеством обслуживания и сервисом гостиничного персонала. Только через пятнадцать минут они остались наконец одни. Милена вышла на балкон. Ее помощник и секретарь поспешили за ней.
– Как здесь здорово, – вздохнула Милена, – я последний раз была в Южной Африке двенадцать лет назад. Да и то проездом. Не так часто дела забрасывают меня сюда.
Она говорила по-английски, четко произнося слова, словно сама кончала Оксфорд или Кембридж. Когда она говорила по-французски, вообще нельзя было определить, кто перед вами – француженка или представитель другой национальности. А вот по-русски и по-итальянски она говорила с заметным акцентом. Ее испанский язык был безупречен. Как и все европейские аристократы, она знала основные европейские языки, так помогавшие в общении и ее передвижениях по миру.
– Мы выезжаем завтра днем, – сообщил Аврутин, наклоняясь к Милене, – билеты уже купили.
– Нет, – внезапно сказала, словно очнувшись, Милена, – мы выезжаем сегодня ночью. Должен быть поезд в Преторию. Вот на него и возьмите билет.
– Сегодня? – ошеломленно переспросил Аврутин. – Я думал, вы захотите отдохнуть.
– В дороге и отдохну.
Она поманила их рукой и, войдя в большую ванную комнату, открыла воду. Теперь шум воды заглушил бы любое подслушивающее устройство.
– Со мной плыл один пассажир. Он поедет именно этим рейсом в Йоханнесбург, – тихо сообщила Милена, – мне он показался подозрительным. По-моему, он что-то знает о нашем подопечном. Нам нужно уехать вместе с ним.
– С чего вы взяли? – спросил ошеломленный Аврутин.
– Очень просто, – спокойно ответила Милена, – капитан корабля был очень любезен и разрешал мне иногда звонить домой, и в Европу, и в Аргентину. И однажды я сама услышала, как мой попутчик договаривается о свидании в отеле «Виктория» в Солсбери. И обещает потом встречу на корабле в Руанде. Вы верите в такие случайности?
Аврутин ошеломленно молчал.
– Значит, выезжаем сегодня, – решила Милена.
Вечерний поезд из Кейптауна вышел точно по расписанию. Инфраструктура железных дорог юга Африки была лучше, чем всех остальных по всему континенту. Сказывался разный уровень развития этих стран и наличия у власти квалифицированного белого персонала. Все три крупных порта на юге страны – Кейптаун, Порт-Элизабет и Ист-Лондон – были связаны железнодорожным сообщением с Йоханнесбургом, самым большим городом страны. Расположенные вокруг него города-спутники, уже давно превратившиеся в большие промышленные центры, делали эту часть страны похожей на промышленные районы Англии или Германии, с поправкой на африканское своеобразие. Отсюда шли главные пути в Мозамбик, Ботсвану и Зимбабве, здесь был промышленный центр огромной страны, обеспечивающий ее процветание и благоденствие.
Заказав для себя три купе первого класса, миссис Спадони расположилась в следующем на север страны поезде с максимальным удобством. В соседнем вагоне ехал некто Гвидо Алтьери, коммерсант из Буэнос-Айреса, направлявшийся по своим делам в Йоханнесбург. Обратив внимание Аврутина на этого господина, Милена пригласила к себе в купе своего секретаря. В отеле они так и не смогли поговорить, и теперь, оставшись одни, с любопытством смотрели друг на друга.
Милена была старше на пятнадцать лет и обладала тем бесценным опытом, который невозможно получить нигде, кроме как общаясь с огромным количеством людей и попадая в бесчисленные переделки. У Марины, благополучной выпускницы МГИМО, только недавно начавшей работать на ПГУ, такого опыта, разумеется, не было.
