– Постараюсь, – улыбнулась Марина.
– Умница. А теперь иди к себе, я немного посплю. Это так тяжело – сразу пересаживаться с корабля на поезд. По-русски, кажется, говорят «с корабля на бал». Правильно?
Марина кивнула на прощание. И вышла в коридор. Там уже стоял и курил Аврутин.
– Побеседовала с наставницей? – улыбнулся он.
– Почему с наставницей? – не поняла она.
– Милена всегда интересуется, кто с кем спит. У нее на этой почве какой-то болезненный интерес, – улыбнулся Аврутин, – а вообще-то она женщина добрая. Хотя со странностями. Ужин я уже заказал, будь готова, пойдем в половине одиннадцатого.
– Я буду у себя в купе, – сказала Марина.
– Хорошо. – Он снова затянулся.
– Можно вопрос? – вдруг спросила она.
– Да, конечно, – повернулся к ней Аврутин.
– Как ты считаешь, я нравлюсь мужчинам?
– Я уже говорил, что последствия беседы с Миленой еще скажутся, – улыбнулся Аврутин.
– Без шуток, – попросила она.
– Конечно, нравишься. Посмотрела бы ты, как на тебя смотрят в отеле. Все мужики провожали нас взглядами.
– Спасибо. – Она повернулась и вошла в свое купе.
Уже закрыв дверь и оставшись одна, она разделась и, стоя перед большим зеркалом, вмонтированным в стенку купе, внимательно изучала свое тело. Милена сказала, что тело женщины – это инструмент, с помощью которого можно добиться очень многого. Значит, и ее тело – такой инструмент. Она разглядывала себя, словно впервые увидев. Затем, накинув легкий халат, открыла дверь в коридор, твердо решив позвать Аврутина. В коридоре уже никого не было. Она разочарованно закрыла дверь и, махнув рукой, легла в постель. И еще долго лежала с открытыми глазами, глядя на пробегавшие по купе редкие огоньки встречных станций.
В ресторане в этот поздний час почти никого не было. За исключением двух полных мужчин, расположившихся в другом конце вагона и заказавших себе целую батарею пивных кружек. Очевидно, это были либо приехавшие немецкие туристы, либо местные потомки бюргеров. Столик для миссис Спадони и ее помощников был сервирован с изысканностью. Сказывался уровень комфорта для пассажиров первого класса, не столь часто выбирающих для своих поездок железнодорожные вагоны.
Они уже приступили к ужину, когда в вагоне появился незнакомец. Аврутин, сидевший лицом к двери, сделал знак рукой, и Милена, кивнув ему, продолжала спокойно есть. Незнакомец подошел поближе и вдруг стал рядом с ними.
– Синьора Спадони, – сладким голосом сказал он, – как я рад вас видеть. Мы опять попутчики.
– Синьор Кальери, – разыграла удивление Милена, – я не знала, что и вы едете в этом поезде.
– Алтьери, – поправил ее подошедший незнакомец, – Гвидо Алтьери, я коммерсант из Буэнос-Айреса.
Он был чуть выше среднего роста, черноволосый, с маленькой крысиной мордочкой и неприятными тонкими губами.
– Конечно, мистер Алтьери, – согласилась Милена.
– Я вижу, вы нашли своих помощников, – улыбнулся Алтьери, он все время смотрел на Марину. И явно старался произвести выгодное впечатление.
– Нашла, – оживилась Милена. – Садитесь ужинать с нами, господин Алтьери, – видимо, опытная Милена заметила, куда были направлены взгляды подошедшего попутчика. – Мистер Рэнд, уступите ему место рядом с вами.
Аврутин, кивнув, пересел на соседний стул, освобождая место для гостя. Подскочил официант.
– Креветочный салат, – попросил Гвидо, и Аврутин, не сдержавшись, улыбнулся.
– Вы едете в Йоханнесбург? – спросила Милена. Разговор шел на испанском.
– Нет, синьора, я направляюсь дальше, в Солсбери.
– Какое совпадение, – снова удивилась Милена, – мы тоже едем в Солсбери. Там я собираюсь купить несколько вещей для своего музея.
– Я знаю, синьора Спадони, читал в местных газетах о вашем приезде. Да и на корабле мы все были немного влюблены в такую очаровательную синьору, как вы.
– Да, конечно, – согласилась Милена, – капитан был так любезен ко мне, даже дал своих матросов для сопровождения моего личного багажа.
– Я бы на его месте поступил точно так же, – улыбнулся Гвидо, по-прежнему рассматривая молчавшую Марину, и наконец не выдержал: – У вас красивый секретарь, синьора Спадони. Я редко встречал таких красивых женщин в своей жизни.
– Да, – кивнула Милена, – Аугуста сочетает в себе славянское и скандинавское начала. Мама у нее была чешкой, а среди предков отца есть и англичане, и шведы.
– Я сразу обратил на это внимание, – кивнул Гвидо, – такое редкое сочетание холодной скандинавской красоты и жизнелюбия славян. Вы не боитесь, что ее украдут?
– Не боюсь, – засмеялась Милена, – надеюсь, ей не захочется оставить меня одну в этих местах. Вы бывали раньше в Йоханнесбурге?
– Много раз, синьора, – оживился Гвидо, – и могу быть даже вашим гидом в этом городе.
– Как это мило с вашей стороны, – улыбнулась Милена, – мы совсем не знаем города. А доверять местным жителям я бы не хотела. Они здесь столько лет живут с этими черными, что постепенно сами стали немного папуасами. Разве не так?
– Папуасов здесь нет, – терпеливо объяснил Гвидо, – здесь зулусы и бушмены.
– Какая разница, – отмахнулась Милена, – я все равно никому не верю.
– Синьора, я буду сопровождать вас до самого Солсбери. Обещаю вам это.
– Как это любезно с вашей стороны.
В вагон-ресторан вошел высокий мужчина. Перебитый нос свидетельствовал о его былом увлечении боксом. Либо вошедший просто обладал дурным характером. Он сел в углу, рядом с веселившимися бюргерами, и заказал себе двойное виски, иногда поглядывая в сторону столика синьоры Спадони. Милена не могла его видеть, сидя спиной к дверям, но по лицу Аврутина поняла, что в вагоне появился еще один незнакомец. И нечаянно уронила вилку, попросив Марину поднять ее. А сама оглянулась назад. Мгновенного взгляда было достаточно, чтобы составить мнение. Она незаметно покачала головой. Это был явно не тот, кого они искали.
– А в Южной Родезии вы тоже бывали? – спросила Милена.
– У меня даже есть там небольшое поместье моего брата, хотя оно не такое большое, как мое ранчо в Аргентине. У меня в Пеуако самое большое ранчо во всей округе. – Очевидно, последние слова предназначались Марине. Гвидо произносил их, глядя в лицо молодой женщине.
А Марина вдруг вспомнила слова Милены и содрогнулась от отвращения. Даже во имя выполнения своего задания она не сможет встретиться с таким мерзким типом, как этот Гвидо с бегающими маленькими глазками на крысином лице.
– В Пеуако, – оживилась Милена, – я там несколько раз проезжала. У моих знакомых есть ранчо совсем рядом, в Тренке-Лаукене. Может, вы знаете семью Санчес. Они достаточно известны в нашей стране.
– К сожалению, нет, синьора, – развел руками Гвидо, – я не так часто бываю на своем ранчо. Дела вынуждают меня отвлекаться от него и постоянно находиться либо в Буэнос-Айресе, либо в Париже.
– Ах, Париж! – сразу уцепилась за последнее слово Милена. – Вы любите бывать в этом городе?
Гвидо Алтьери явно смутился. Он говорил с Миленой, рассчитывая произвести впечатление на ее спутницу. И несколько ослабил контроль за своей речью. Ему было неприятно, что у него сорвалось название именно этого города – Париж. Это было заметно и по его лицу.
– Иногда в Париже, иногда в Мадриде. Я люблю прилетать в Европу.
– Конечно, – оживленно болтала Милена, делая вид, что не заметила его оплошности.
Мрачный «боксер», сидевший в конце вагона, заказал чашку кофе. Он явно не собирался уходить раньше, чем освободится весь ресторан. Аврутину он совсем не нравился.
Они беседовали еще минут пятнадцать, пока наконец Милена не решила, что пора заканчивать поздний ужин. Она поднялась первой. За ней вскочили все остальные. Проходя мимо незнакомца, Аврутин постарался рассмотреть его лицо. Нет, это был явно не тот, кого они искали. У этого были совсем другие глаза, хотя майор понимал, что все равно нужно будет все проверить.
Ночь прошла спокойно. Правда, Марине показалось, что несколько раз у ее купе останавливался кто-то, спешивший по коридору. Она поднялась рано, в седьмом часу, когда все еще спали. Скоро была остановка в Кимберли, откуда уже был заказан разговор с Буэнос-Айресом. Марина спешно умылась, оделась и вышла в коридор. Несмотря на то что в вагоне первого класса хорошо отапливались все купе, в коридоре было достаточно прохладно. Из своего купе вышел Аврутин. Он был уже выбрит и, как всегда, одет в строгий темный костюм.
– Встала уже, – улыбнулся он, – скоро станция.
Через десять минут поезд остановился в городе Кимберли, крупном железнодорожном порту, расположенном в треугольнике между реками Оранжевой, Вааль и Маддер.
Марина в сопровождении Аврутина сошла с поезда, поспешив в здание железнодорожного вокзала. Ее уже ждали. Телефонистка была готова соединить Кимберли с Буэнос-Айресом, где еще не наступило утро. Аврутин остался на улице. Марина терпеливо ждала, пока дадут нужный ей номер телефона. И вот наконец телефонистка, сидевшая в другой комнате, разрешила:
