Хоукинс быстро достиг положения, безжалостно ступая по трупам других агентов: в двадцать девять лет стал заместителем директора по административным вопросам. Жесткий, даже, можно сказать, жестокий стиль работы способствовал тому, что он получил соответствующее прозвище – Барракуда. Это прозвище знали и новые агенты, такие, как Харви. Хоукинс пользовался полнейшим доверием директора: говорили даже, что тот готовит его на свое место.
Харви заметил имя на двери и сразу почувствовал чрезвычайный характер встречи. Он знал, что никого из новых агентов еще не вызывали к мистеру Хоукинсу. Когда он переступил порог, из-за вуали дыма появилась тонкая рука и указала на стул у двери. Стало ясно: ближе подходить но полагалось.
Не прозвучало ни слова. Молчание, которое забавляло Харви на пути сюда, пока он не увидел шрам, казалось обычной психологической обработкой в стиле Бюро. Но в этом офисе сразу чувствовалось, что никакого притворства нет, никто не хочет произвести впечатление на нового агента. Тягостная атмосфера была вполне естественна.
Фигура наклонилась вперед сквозь дымовую завесу. Хоукинс очень тщательно раздавил в пепельнице окурок. Харви успел лишь мельком увидеть светлые волосы, удивительно голубые глаза и совершенно идеальные, почти девичьи черты лица, но они тут же скрылись за вуалью дыма.
Казалось, сейчас Хоукинс заговорит, но где-то позади стола зазвонил телефон – один резкий длинный звонок. Хоукинс едва заметно напрягся.
– Готти! – назвал он имя сопровождающего из внешнего офиса.
Харви ожидал, что голос Барракуды будет похож на хруст гравия под тяжелыми колесами. Ничего подобного – он напоминал звон легкого колокольчика, на октаву выше среднего мужского голоса. Одно слово, но как прозвучало…
Сопровождающий появился в ту же секунду и указал Харви пальцем на дверь. Хотя в камере Харви пробыл не больше десяти секунд, он почувствовал, что о нем составили полное представление.
– Я понимаю, звучит смешно, но все было именно так.
– Откуда ты знаешь, что это был Хоукинс?
– Прочитал имя на двери.
Джей молчал, занимаясь домашним заданием, – отпечатком ступни на гипсе.
– Я тебе точно говорю, это произвело впечатление, – настаивал Харви, уязвленный, что его рассказ о встрече с заместителем директора не вызвал у Джея большого интереса. – Звучит глупо, понимаю, по меня проняло: сидит и смотрит на меня сквозь дым. Мне кажется, он как раз хотел что-то сказать, но тут зазвонил телефон.
– А ты вообще уверен, что видел его? – равнодушно спросил Джей. – Говорят, его не видит никто.
– Видел, видел. И не похож он на Барракуду. По-моему, он очень молодой. А голос – ну, я никогда ничего похожего не слышал. Будто… ну, будто он педик, что ли. Конечно, из-за дыма я плохо его рассмотрел. Интересно, почему они это так обставляют? Дым и все прочее?
– Обычная психология Бюро. Хоукинс – это тог, кто пас увольняет. Наверно, они решили, что если никто не будет видеть Хоукинса, он покажется более зловещим.
– Но зачем он меня вызывал? Вот уж не слышал, чтобы новых агентов вызывали. Его же в самом деле никто не видит. Даже многие начальники обычно говорят с ним по телефону. Все делается через этого Готти, который не может говорить. Иисусе, жаль, мне никто не сказал. Я стал передразнивать беднягу…
Джей промолчал.
– Слушай, а ты не уловил ничего необычного, когда эти двое инструкторов рассказывали сегодня о деле советских шпионов? – переменил тему Харви.
– Нет, – отозвался Джей. Он поднял с пола справочник и начал его листать. – А что там было?
– Ну, тот, что пониже ростом, упомянул о советском КГБ и калом-то «деле КТО» – а у второго чуть глаз не выпал.
– А, теперь припоминаю.
– Как я понял, первый просто проговорился. «Дело КТО»? – Харви приложил руку ко лбу. День был трудный, а у него начиналась головная боль. – Послушай, Джей, у тебя нет?.. – Он спохватился и умолк, но сосед по комнате уже поднял голову. Он понял, что Харви хотел попросить аспирин.
Джей сразу же отвернулся, а потом, как ни в чем не бывало, сказал:
– Я видел подругу Альберты.
– Не шутишь? Честно? – Харви вскочил. – Где? Какая она?
– Да я, в общем, не разглядел. Она стояла в гостиной у пианино, когда я вернулся вчера вечером. Но она быстро повернулась ко мне спиной.
– Почему же ты думаешь, что это подруга Альберты?
– Сообразил по описанию Чидси. Даже со спины видно, что это высокий класс. Стройная, красивые ноги…
– Что же ты сразу не рассказал?
– Да я забыл.
– Забыл! Как можно забыть такое? Я несколько недель мечтаю увидеть эту куколку, а ты забываешь упомянуть, что она внизу. Вдруг бы я что-то смог сделать? Заговорил бы о чем-нибудь. О чем угодно, понимаешь! Господи, нас уча! всяким трюкам, уж для себя-то сумеем постараться.
– А что толку? Чидси говорит, она лесбиянка. Ты ее не заинтересуешь.
– Откуда Чидси знает? Он к ней и близко не подходил. Пусть они сидят вместе в задней комнате. Ну и что? Может, они кроссворды разгадывают, в карты играют. Мало ли у людей бывает нормальных занятий. И вообще Чидси пошловат, я ему не верю.
– Я тоже не верю и тоже считаю, что Чидси пошловат. Но если это так, он, вероятно, в ту замочную скважину подглядывал. И поэтому сказал правду.
– Боже мой, в какой мир я попал! – Харви в притворном отчаянии всплеснул руками. – Сточасовая рабочая неделя! Дурацкие тесты! Лесбиянки!
– Ну что ж, – суховато сказал Джей, – у тебя всегда есть шанс попроситься во Вьетнам.
Харви и Джей возвращались домой после занятии. Когда они огибали угол здания, Харви заметил боковым зрением какое-то движение. Повернувшись, он увидел фигуру напротив здания – руки закрывали лицо, будто человек закуривал сигарету. Фигура показалась ему знакомой… Не тот ли это смуглый, безголосый, который сопровождал его к Хоукинсу?
– Заметил того типа? – небрежно спросил Харви.
– Где?
– Вон, у здания, на тротуаре. Только не оглядывайся.
Джей все же оглянулся.
– Какой тип? Там никого нет.
Харви быстро повернул голову. Никого.
– Но там был человек. Примерно у середины того здания. Мне показалось, что он водил меня к Хоукинсу.
– Или у тебя воображение разыгралось. Если в том месте кто-то стоял, то куда же он: елся?
– Ну, может, поднялся наверх, я не знаю. Но я видел там кого-то. – Голос Харви уже звенел от напряжения.
– О’кей, о’кей. Там был человек. Успокойся. – Джей искоса взглянул на него, и дальше они шли молча.
Только в своей комнате заговорили о том, что приближалось неумолимо: встрече с директором. Первым нарушит молчание Харви:
– Когда состоится встреча с директором?
– Сразу после первого числа.
– Говорят, все происходит очень быстро, – продолжал Харви. – Мы просто проходим по одному и пожимаем ему руку. Интересно, про его палец па пуговице врут или нет?
– Какая пуговица?
– А, так ты не знаешь? – Харви оживился. – Когда проходит эта церемония, директор держит левую руку на пуговице. Если ты ему не понравился – бах! – и тебя нет.
– Ну, не знаю. В это с трудом верится.
Но сколько бы они ни шутили на эту тему, предстоящая встреча с директором действительно была делом серьезным. Последствия любой встречи с ним могли оказаться роковыми не только для нового агента, а и для любого в организации. Аудиенцию получить было несложно. Агент мог ее испросить, и его желание исполнялось немедленно. Но ввиду риска фатального исхода просьбы такие поступали очень редко.
В тот понедельник – шла последняя неделя учебной программы – началась цепь событий, которые имели огромное значение для Харви Такера.
Вечером Харви обедал один. Джей исчез в 6.00, после последнего занятия, объяснив поспешно, что ему нужно кое-что купить.
Отобедав, Харви позвонил в Гэйлорд – по спрашивал ли его кто. Трубку подняла тетя Фрида. Эта суровая усатая старушенция лет под восемьдесят ненавидела отвечать на телефонные звонки. Очень сухо обойдясь с Харви, она бросила трубку. Харви покинул ресторан, вовсе не уверенный в том, что, если позвонят из конторы, тетя Фрида передаст его сообщение: он ушел по магазинам и вернется к десяти.
Вечер был туманный, холодный и очень темный. В такую погоду приятно прогуляться, хотя и охватывает грустноватое настроение.
Магазины поблизости от Гэйлорда уже закрылись, и Харви пришлось отправиться за несколько кварталов. Там жили главным образом негры.
Пока он шел, погода немного улучшилась, и Харви издалека приметил писчебумажный магазин. Через несколько минут он уже стоял у прилавка и покупал блокноты и бумагу. От хозяина Харви узнал, что аптека находится тремя кварталами дальше, и направился в ту сторону.
Дома по обе стороны улицы становились все более убогими и жалкими. Тротуары были завалены хламом – казалось, что жители разом опустошили свои квартиры.
