Конвоиры позади него отступили на полшага назад, стволы их пистолетов приблизились к его голове, а затем Корт услышал щелчки винтовки палача, когда мужчина поднял оружие и направил его себе за правое ухо.
Это было оно.
Кортленд Джентри поднял голову, вздернул подбородок и решительно уставился в глаза.
«Поехали», - прошептал он.
* * *
Абдул Бассет Рахал, молодой сириец, который должен был умереть следующим, не наблюдал за казнью американского воина. Он просто закрыл глаза и прислушался к грохоту винтовки. Когда раздался звук, он показался громче, чем все остальные, теперь, когда он был полностью сосредоточен на звуке, и отчет только что затих, когда раздался всплеск.
Озеро «Аль-Аззам приняло свою новую жертву, и сириец знал, что пришло его время подойти к краю кровавого пирса.
ГЛАВА 1
НЕДЕЛЕЙ РАНЕЕ
Кладбище Пер-Лашез — самое посещаемое кладбище в мире, но в это дождливое, серое и прохладное утро буднего дня достопримечательность Парижа была практически безлюдной. Пожилая пара кормила белок на булыжниках; дюжина молодых людей торжественно стояла перед огороженным, но простым участком Джима Моррисона. Группа немецких хипстеров бездельничала среди могил, окружающих могилу Оскара Уайльда, и одинокий мужчина сфотографировал статую Эвтерпы, музы музыки, когда она плакала над мавзолеем композитора Фредерика Шопена.
Всего на территории могло быть семьдесят пять посетителей, но кладбище занимало более ста акров холмистой местности и лесов, так что любой, кто хотел уединения, мог легко найти его здесь, в лабиринте могил, склепов, мощеных дорожек и старого дуба.
И один человек сделал именно это. Смуглый пятидесятипятилетний мужчина с редеющими седыми волосами сидел в одиночестве в нескольких рядах вверх по холму от могилы Мольера, на маленькой скамейке, о которой нужно было либо знать, либо наткнуться, чтобы найти. Его звали доктор Тарек Халаби, и в этом человеке было не так уж много такого, что выделяло бы его среди среднего парижанина ближневосточного происхождения, хотя кто-то, разбирающийся в моде, мог бы обратить внимание на тот факт, что его плащ от Kiton стоил к северу от двух тысяч евро, и поэтому они могли бы прийти к вполне разумному предположению, что это был человек со значительным достатком.
Пока он сидел там в тишине кладбища, Халаби вытащил свой бумажник и посмотрел на маленькую фотографию, которую он хранил там. Молодой мужчина и молодая женщина стояли вместе, улыбаясь в объектив, с надеждой и умом в глазах, которые говорили, что будущее принадлежит им, чтобы командовать.
В течение двадцати секунд Халаби смотрел на фотографию, пока не начали падать капли дождя, разбрызгиваясь по изображению и размывая улыбающиеся лица.
Он вытер фотографию этим большим пальцем, положил бумажник обратно в карман пальто и поднял глаза к небу. Он поднял свой зонтик и приготовился раскрыть его, но затем телефон, который он положил на скамейку рядом с собой, зажужжал и загорелся.
Он забыл о надвигающемся ливне, положил зонт и прочитал сообщение.
Крематорий. Один. Избавьтесь от головорезов.
Мужчина в плаще сел прямее и нервно огляделся. Он никого не увидел: только могилы и надгробия, деревья и птиц.
Сзади на его воротнике выступил холодный пот.
Он встал, но прежде чем начать ходить, он отправил ответ.
Я один.
Появилось новое сообщение, и человек в плаще почувствовал, как его сердце бешено заколотилось в груди.
Двое мужчин с пистолетами в пальто у входа. Еще два в пятидесяти метрах к востоку от вас. Они уходят… или я ухожу.
Доктор Халаби мгновение смотрел на телефон, прежде чем дрожащими пальцами напечатать свой ответ.
Конечно.
Он набрал номер, поднес телефон к уху и заговорил по-французски. «Он видит тебя, и он не будет делать этого, когда ты здесь. Возьми остальных, сходи за кофе и жди моего звонка.» Пауза. «Все в порядке».
Мужчина закончил разговор, сунул телефон в карман плаща и начал подниматься на холм по направлению к крематорию.
* * *
Пять минут спустя доктор Халаби, держа зонтик над головой, шел под непрекращающимся дождем. Огромный крематорий Пер-Лашез находился выше на холме, еще на шестьдесят метров, но Халаби все еще пробирался по узким проходам между высокими мавзолеями вокруг. Когда он приблизился, его взгляд остановился на другом мужчине, который сам держал зонтик. Он появился сбоку от огромного крематория, затем ступил на парковку между Халаби и зданием. Халаби ожидал, что мужчина продолжит движение в его направлении, поэтому был удивлен, когда тот вместо этого сел в небольшой рабочий грузовик и уехал на запад.
Халаби был вдвойне удивлен, услышав голос позади себя, менее чем в трех метрах, доносящийся из ниши между двумя склепами.
«Остановись на этом. Не оборачивайтесь». Мужчина говорил по-английски, негромко, его голос был едва громче шума дождя, бьющего по зонтику Халаби.
«Как скажете», - ответил доктор, теперь стоя неподвижно, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках. Он был частично защищен с трех сторон мраморными стенами склепов, а перед ним ряд за рядом из мокрой травы выступали надгробные плиты высотой по пояс.
Голос позади него произнес: «Ты принес это?»
Халаби был сирийцем, он жил во Франции, но его английский был хорошим. «В соответствии с инструкциями. Он у меня в переднем кармане брюк. Должен ли я дотянуться до него?»
«Ну… Я не собираюсь засовывать руку тебе в штаны».
«Да». Тарек Халаби медленно полез в карман и достал синий значок в пластиковом футляре, свисающий с ремешка. Там также был сложенный лист бумаги с адресом на нем. Он перекинул оба предмета обратно через плечо. «Значок поможет вам попасть на мероприятие. VIP-доступ. Как вы знаете, фотографии нет. Вам придется предоставить это самостоятельно».
Мужчина позади него забрал значок и бумагу. «Есть что сообщить нового?»
Теперь Халаби уловил американский акцент, и он знал, что это был, наверняка, человек, которого ему так настоятельно рекомендовали. Он мало что знал об американце, кроме его репутации. Ему сказали, что этот агент — легенда в мире шпионажа и тайных операций, поэтому, конечно, он будет тщательно готовиться, требователен в своих требованиях.
Халаби ответил: «Все то же самое, что и в информации, которую вы получили вчера».
«Охрана вокруг цели?»
«Как вам и было сказано. Пять человек.»
«А в чем угроза?»
«Тоже такой же, как и раньше. Не более четырех противников. Максимум пять.»
«Пять — это больше, чем четыре».
