— Иди ко мне. — Она поцеловала его в губы.
— Я не хочу уходить, — шепнул он ей на ухо. — Так нужно.
— Будешь делать то же, что и раньше? — прошептала Тина.
— Ничего другого не остается.
Мило поднялся, шагнул к двери, но в последний момент обернулся.
— Скажи Стеф, что я ее люблю. Скажи, что уехал по делам. Она уже привыкла.
Дверь за ним закрылась.
Тина не знала, сколько времени — на самом деле вряд ли больше семи-восьми минут — она просто лежала, тупо глядя на дверь, ошеломленная случившимся, всем тем, чего не понимала. Потом услышала шум — чьи-то осторожные шаги по неестественно зеленой травке сказочного диснеевского мира. Снова тишина. Резкий, словно кулаком, стук в дверь. Она вскочила и бросилась открывать — пока Стефани не проснулась. Через порог на нее уставилась женщина. Уставилась как-то странно, одним глазом, тогда как второй как будто высматривал что-то за ее спиной. Женщина протянула развернутое удостоверение.
— Где он?
Тина не знала, откуда взялись вдруг силы, выдержка и спокойствие. Она протянула руку, взялась за краешек удостоверения, повернула к свету и прочла — Министерство национальной безопасности. Рядом с фотографией — фамилия и имя, Симмонс Джанет. Она даже попыталась сказать что-то насчет ордера, но было поздно — Джанет Симмонс и сопровождавший ее верзила, не предъявивший никаких документов, уже прошли в комнату и открывали двери.
А потом до нее донесся сердитый голос Стефани:
— Убирайтесь! Не мешайте спать!
Он поцеловал жену, шагнул к двери, но в последний момент обернулся. Тина выглядела такой одинокой на огромной диснеевской кровати.
— Скажи Стеф, что я ее люблю. Скажи, что уехал по делам. Она уже привыкла.
Мило скатился по ступенькам и повернул к парковочной стоянке. Прислушался. Сквозь трескотню сверчков пробивался посторонний звук — гул двух приближающихся машин. Пригнувшись, он перебежал к стоянке и перемахнул через невысокое ограждение. Свет фар прорезал темноту. Было начало одиннадцатого, и большинство гостей либо коротали вечер в ближайших клубах, либо отдыхали после утомительного дня, проведенного в очередях под палящим солнцем. Этих ничем не разбудить, подумал он.
Притаившись между «субару» с техасским номером и «маздой» с флоридским, Мило слышал, как машины остановились, как хлопнули дверцы. Потом голос. Женский, знакомый. Он приник к окошку «субару». Трое мужчин и женщина направлялись к домику, где осталась его семья. Специальный агент Джанет Симмонс шла впереди — в синем, форменном костюме Министерства национальной безопасности. Сопровождавшие ее агенты держали наготове штатные «ЗИГ-Зауэры». Симмонс поднялась по ступенькам. Джордж Орбак последовал за ней, тогда как двое других остались на улице — блокировать возможные пути бегства.
Течет река мимо Евы
И Адама.
Уходи, Мило.
Сейчас? Но я…
Симмонс уже едет за тобой. Она близко. Уходи.
Мило поднял голову и посмотрел на веранду, где Тина оставила свет. Одновременно достал сотовый, вытащил аккумулятор и сим-карту, положил все в карман. Что же дальше?
Справа от террасы осветилось окно. Гостиная. Значит, Симмонс все же постучала. Это ей в плюс. Один из оставшихся на улице агентов отошел на несколько шагов, чтобы получше видеть террасу. За стеклом мелькали силуэты — Тина, Джанет Симмонс, Джордж Орбак. Мило ждал и прислушивался — только бы не разбудили Стефани. Но нет — в прохладном ночном воздухе лишь стрекотали сверчки да звучали приглушенные голоса взрослых. Силуэты переместились в другую комнату.
Стараясь не высовываться, Мило проскользнул между припаркованными почти вплотную автомобилями к краю площадки, присел, расстегнул «молнию» на рюкзаке и достал проволочную вешалку. Удостоверившись, что в домике его нет, остававшиеся снаружи агенты направились к машине. Мило разогнул вешалку, потом сделал на конце небольшой крюк и огляделся. Ему нужен был автомобиль старой модели, но найти таковой оказалось нелегко — приезжавшие на курорт семьи относились в большинстве своем к обеспеченным слоям, в среде которых машины принято менять каждый год. И все же ему повезло — в углу парковки притулилась тронутая ржавчиной «тойота терсел» выпуска конца восьмидесятых. Подобравшись к ней, он попытался просунуть проволоку между окном и дверью.
Через пятнадцать минут Мило уже ехал на юго-запад по шоссе I-4. Он понимал, что Джанет Симмонс первым делом пошлет людей в Международный аэропорт Орландо, а потому решил улететь из Тампы. Другое дело, куда лететь. С этим Мило еще не определился, но сейчас самое главное — убраться как можно скорее из Флориды. Этот штат ответить на его вопросы не мог.
Остановившись у придорожного ресторанчика, он достал телефон, вставил аккумулятор и сим-карту, включил. Приветственная мелодия «Нокии» сменилась звонком. Номер не определился. Мило знал, кто звонит. Он нажал кнопку сброса и тут же, прежде чем Симмонс успела повторить, набрал 411 и попросил оператора соединить его с регистрацией «Американ эрлайнс» в Международном аэропорту Орландо. Телефон просигналил входящий вызов. Не обращая внимания, он спросил взявшую трубку женщину, когда будет следующий рейс в Даллас.
— В шесть утра, сэр.
— Я бы хотел зарезервировать место.
— У вас есть кредитная карточка?
Он раскрыл бумажник.
— Мило Уивер. У меня «Мастер-кард».
Через пять минут вопрос был решен. За это время Симмонс предприняла три безуспешные попытки пробиться к нему. Мило снова разобрал телефон и продолжил путь на юго-запад, подальше от Орландо.
За Полк-Сити на глаза попался торговый центр с несколькими автомобилями на стоянке. Мило понадобилось две минуты, чтобы вскрыть старенький «форд темпо», и еще столько же, чтобы стереть рубашкой все отпечатки в сослужившей свою службу «тойоте».
Сделав следующую остановку уже после Лейкленда, Мило нашел банкомат и снял с карточки на имя Долана триста долларов, которыми рассчитался за бак горючего на круглосуточной заправке. В магазинчике товаров повседневного спроса он купил пачку сигарет, плотный конверт, лист почтовых марок, блокнот и черный маркер и, вернувшись в машину, написал на первой странице следующее:
Мигель, Ханна — пожалуйста, сожгите эту записку.
Это сохраните для Т&С в надежном месте.
Очень важно.
Никто не должен знать.
Спасибо за доверие.
М.
Он сунул записку в конверт и, порывшись в рюкзаке, достал три паспорта. Два из них, на имя Лоры Долан и Келли Долан, тоже опустил в конверт, третий, на имя Лайонела Долана, положил в карман. Потом заклеил конверт, написал на нем адрес родителей Тины в Остине и наклеил несколько марок.
К Международному аэропорту Тампы Мило подъехал спустя два с лишним часа. В начале первого ночи он поставил машину на краткосрочной стоянке, вытер руль и, прихватив рюкзак, направился к северному входу.
Миновав раздвигающиеся стеклянные двери, Мило взял со стойки схему аэропорта и устроился на ближайшей скамейке. Почтовый ящик находился на следующем уровне. Со своего места он видел мониторы с информацией по ближайшим рейсам. Международным аэропорт Тампы можно было назвать с большой натяжкой — все, что здесь предлагалось по данной категории, сводилось к одному рейсу в Лондон и паре в Канаду. Впрочем, сейчас это не имело значения, поскольку он пока еще не собирался улетать из страны.
Просмотрев список, Мило нашел то, что его устраивало: рейс на Нью-Йорк с вылетом в 7.31, то есть примерно через полтора часа после того, как Симмонс поймет, что в Орландо его нет.
К кассе авиакомпании «Дельта» уже стояли трое — отец, мать и сын-подросток. Они тоже отправлялись в Нью-Йорк.
И только тут, стоя в очереди и представляя, как Джанет Симмонс допрашивает его семью, Мило понял, что должен был остаться. Шесть лет ему удавалось защищать Тину от своей работы, и вот теперь выстроенная стена рухнула в течение нескольких дней. Он слишком много рассказал ей об убийстве Энджелы, втянув в нечто такое, чего Тина не понимала и не могла понять, потому что он и сам не все понимал. Зачем нужно было бежать? Почему он побежал?
Ответ был прост. Он побежал потому, что получил кодовый сигнал, который даже по прошествии шести лет как будто толкнул его в спину. Грейнджер использовал этот код только в самом крайнем случае, когда иного выхода не оставалось.
— Сэр? — спросила девушка за стойкой «Дельты». — Вы куда-то летите?
«Боинг-747» совершил посадку в аэропорту Кеннеди в начале одиннадцатого утра — пилот принес извинения за опоздание на девять минут. Грузная соседка, весь полет прижимавшая Мило к окну, призналась, что до смерти боится летать и что ей наплевать, на сколько они там опоздают, — лишь бы снова ступить на землю. Он ответил, что понимает ее опасения. Ее звали Шэрон, Мило представился Лайонелом. Она спросила, не из Нью-Йорка ли он, и Мило, придерживаясь выбранной роли, объяснил, что сам из Ньюарка, что жена и дочь остались во Флориде, а его срочно отозвали на работу. Такой ответ, похоже, несколько огорчил словоохотливую Шэрон.
