— Мы отключили селекторную связь, как только Хардман сказал, что ты везешь Фредль и Сильвию к Бетти, — сообщил мне Падильо.
— Вы поторопились.
— В каком смысле?
— Сильвии пришлось помочь мне убить Магду.
Я рассказал ему о том, что произошло после ухода Хардмана. Слушал он, как обычно, с бесстрастным лицом, словно речь шла о купленных мною акциях, стоимость которых по каким-либо причинам покатилась вниз.
— Куда Хардман отвез этого охранника?
— Не знаю.
— Как Фредль?
— Вроде бы нормально.
— Сильвия?
— В шоке. Она хочет тебя видеть. Хотя бы один раз. Он кивнул, посмотрел на часы.
— Если мы хотим выйти из игры, сейчас самое время.
— Другого случая не представится, так?
— Последующее нас, в общем-то, не касается.
— Это точно. Фредль на свободе. Сильвия цела и невредима.
— До салуна мы можем пройтись пешком. Или взять такси.
— С этим проблем не будет.
— Поедим, выпьем бутылку хорошего вина.
— А обо всем узнаем из завтрашних газет.
Падильо взглянул на меня.
— Но тебя это не устроит.
— Нет.
— Почему? Из-за того, что девчушка с большими глазами спасла тебе жизнь?
— Какая разница, в чем причина? Главное, что она есть.
Падильо положил на стол пару купюр.
— Пошли. Маш ждет в вестибюле.
— На чью сторону встанет Филип Прайс?
— Понятия не имею.
— Что нам предстоит?
— Постараемся удержать Димека от убийства Ван Зандта.
— Каким образом?
— Начнем с уговоров.
— А получится?
— Поживем — увидим.
К отелю «Роджер Смит» мы подошли в двадцать минут третьего. Маш сидел в вестибюле и читал «Уолл-стрит джорнэл». В черных очках. Он дважды кивнул, пока мы пересекали вестибюль, держа курс на лифт. На нас он даже не посмотрел.
Я оглядел вестибюль. Ни одного знакомого лица. Вместе с нами в кабину вошел мужчина. Нажал кнопку с цифрой 3 и вышел на третьем этаже. На десятый этаж мы поднялись вдвоем.
— Я описал Машу и Димека, и Прайса, — пояснил Падильо. — Двойной кивок означает, что Димек уже наверху. Прайс еще не показался.
На десятом этаже мы вышли из кабины лифта и направились к двери с надписью «Сад на крыше». Золотые буквы сияли на красном фоне. Открыли дверь, переступили порог и остановились, ибо увидели нацеленные на нас два пистолета.
Один, как мне показалось, «кольт», сжимал в огромном кулаке Хардман. Второй, размером поменьше, Прайс. Дверь за нами закрылась.
— Сад на крыше не работает, — нарушил затянувшееся молчание Хардман. — Сезон кончился.
Падильо посмотрел на меня.
— Твой протеже.
— Утром он был на нашей стороне, — ответил я.
Мы стояли на небольшой площадке перед лестницей, что вела на крышу. Хардман и Прайс — на пятой или шестой ступени, занимая, как говорится, господствующие высоты.
— Расслабьтесь, — посоветовал нам Прайс. — Держите руки перед собой и не спрашивайте, можно ли вам закурить.
— Я этого не понимаю, Хардман, — я смотрел на здоровяка-негра.
— Деньги, дорогой. Пятьдесят тысяч на дороге не валяются.
— Мы решили объединить наши усилия, — пояснил Прайс. — А наши африканские друзья согласились существенно увеличить положенное нам вознаграждение.
— И очень существенно, — добавил Хардман. — Я не смог устоять, — в голосе его звучали извинительные нотки.
Прайс глянул на часы.
— Ждать осталось недолго.
— Мы рассчитывали, что эта маленькая брюнетка задержит вас, Мак, — продолжил Хардман. — Почему вы здесь?
— Я ее убил.
Он понимающе кивнул, посмотрел на Прайса.
— Значит, наша доля увеличится.
— Похоже, что да.
— А как ваша жена? — спросил Хардман.
— С ней все в порядке.
— Фредль мне нравится. Я бы не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Можете не волноваться.
— А что случилось с вами, Прайс? — подал голос Падильо. — Я-то думал, что вариант с письмом вас полностью устроил.
— Письмо мне ни к чему.
— Хватает одних денег?
Прайс улыбнулся.
— Когда их много, то да.
Падильо отступил к стене, привалился к ней спиной. Руки он держал перед собой.
— Твой приятель Хардман никогда не попадал под суд за убийство?
— Тебе придется спросить об этом его самого.
— Так как насчет обвинения в убийстве, Хардман?
— Меня ни в чем не заподозрят, уверяю вас.
— Значит, с Машем вы все уладили?
— Маш работает на меня, не забывайте об этом.
Падильо хмыкнул, всмотрелся в Хардмана.
— Что должен был привезти Маш из Балтиморы? Героин?
— С героином я не балуюсь. Маш ездил за ЛСД. Пятьсот граммов.
— Крупная партия. Но зачем тащить ЛСД из Африки? Я-то думал, что эту отраву можно приготовить даже дома.
— Не все так просто. Полиция не дает проходу. А готовый товар расходится быстро. Пятьсот граммов вполне достаточно для приготовления пяти миллионов доз. При оптовой продаже за каждую можно взять тридцать центов.
— ЛСД вез англичанин?
— Вроде бы да.
— Но его положили в морозильник. Наверное, вместе с ЛСД.
— Я этого не знаю.
— Позвольте еще один вопрос, Хардман. Как Маш узнал, кто я такой?
— Он этого не знал. Лишь нашел в вашем кармане адрес Мака.
— Вы слишком много говорите, Падильо, — вставил Прайс.
— Вы — профессионал, Прайс. Как по-вашему, можно ли найти в моем кармане клочок бумаги с адресом?
— Разумеется, нет. Но все равно, замолчите.
— Если бумажки с адресом в моем кармане не было, скажите мне, Хардман, откуда Маш узнал обо мне и Маккоркле?
— Понятия не имею, — ответил негр.
— Вы не так глупы, чтобы не понять, в чем тут дело, — внес в разговор свою лепту и я. — Даже мне по силам сообразить, что к чему.
— Как давно работает на вас Маш? — добавил Падильо.
Хардман спустился на одну ступеньку.
— Вы хотите сказать, что Маша ко мне заслали?
— ЛСД вы не получили, не так ли? — Падильо пожал плечами. — Вместо наркотика к вам попал я. Почему?
— ЛСД у Маша?
— Замолчите вы наконец, — разозлился Прайс. — Мы уйдем отсюда через несколько минут, тогда и займетесь розысками вашего ЛСД.
— Товар стоит миллион, — возразил Хардман. — Я хочу знать, что с ним произошло. ЛСД у Маша? — спросил он Падильо.
— Нет.
— Тогда у кого?
— В казначействе Соединенных Штатов[11].
Красная дверь за нашей спиной распахнулась, и на площадку перед лестницей влетел Маш. Падильо, судя по всему, только этого и ждал, потому что метнулся на ступени и сшиб Прайса с ног. Хардман взмахнул ногой, целя Машу в голову, но промахнулся, и Маш проскочил мимо него. Я схватил здоровяка-негра за вторую ногу и дернул изо всех сил. Он упал, выпавший из руки пистолет загремел по ступеням. Прайс уже бежал наверх, Падильо — следом за ним. На спине Хардман пролежал не более секунды. Для своих габаритов он обладал завидной подвижностью. Я и в подметки ему не годился, хотя и весил на пятнадцать фунтов меньше.
В итоге я так и остался на площадке, а Хардман на шестой ступеньке. Он достал из кармана нож, раскрыл его. Прайс, Падильо и Маш уже преодолели лестницу и скрылись из виду.
— Вам туда не пройти, Мак. Вы останетесь со мной.
— Мне нужно на крышу.
— Я вас не пропущу.
— Хардман, у вас еще есть возможность выйти сухим из воды. Уходите. Я вас не задержу.
Негр рассмеялся.
— Вы джентльмен, не так ли? Он меня не задержит. Дерьмо собачье.
— Уходите, Хардман. У вас еще есть время.
— Никуда я не уйду, да и вы тоже.
— Мне нужно на крышу.
— По этой лестнице вы не пройдете.
Я сунул руки в карманы пальто, левой достал нож, правой — пистолет.
— Вы ошибаетесь, Хардман. Я — не джентльмен. Будь я джентльменом, я бы пошел на вас с ножом. Но я отдаю предпочтение пистолету, а потому — прочь с дороги.
— Стрелять вы не решитесь, Мак. На выстрел сбежится полиция.
— Стены и дверь звуконепроницаемы, — возразил я. — Громкая музыка не должна нарушать покой постояльцев.
— Вам не хватит духа выстрелить в меня.
— Довольно болтать.
Хардман спустился на одну ступеньку, чуть отставив правую руку. Нож он держал параллельно полу. Наверное, для того, чтобы лезвие без помех вошло между ребер.
— Дайте мне ваш пистолет, Мак, — теперь нас разделяли только две ступени.
— Вам придется меня пропустить, Хардман.
— Нет, — с улыбкой он поставил ногу на следующую ступеньку.
И все еще улыбался, когда я выстрелил в него. Только вторая пуля стерла улыбку с его лица.
— Дерьмо, — пробормотал он, сполз с последней ступеньки на площадку и затих.
Я бросился наверх. Падильо и Прайс сошлись друг с другом у раздевалки. Пистолет Прайс где-то потерял, но нож сберег, и теперь он блестел в правой руке англичанина. Падильо стоял ко мне спиной, а Прайс медленно надвигался на него, не сводя глаз с правой руки противника. Я догадался, что в ней зажат нож. Похоже, в этот день холодное оружие было в чести.
