«Боже милостивый! Только этого не хватало! — успел подумать Бонд. — Неужели нельзя оставить меня в покое?» — И он заснул.
Прошло, как показалось Бонду, несколько часов, когда он почувствовал, как кто-то трясет его за плечо.
— На лед, сэр. Пожалуйста. Все на лед для заключительного танца. Осталась одна минута.
Рядом с ним стоял мужчина в фиолетовой с красным униформе, он нетерпеливо поглядывал вниз.
— Уйдите, — сказал Бонд тупо.
И тут какой-то внутренний голос подсказал ему, что следует избегать скандалов, не обращать на себя внимания. Он еле-еле поднялся на ноги и сделал несколько шагов к катку, с трудом удерживаясь на ногах. Голова у него была опущена, как у раненого быка, и он поводил ею слева направо, вот он заметил разрыв в хороводе, кружившемся вокруг катка, и осторожно проскользнул туда. Кто-то протянул ему руку, и он благодарно ухватился за нее. С другой стороны к нему тоже пытались прицепиться. А потом произошло нечто неожиданное. Прямо с противоположного конца катка рванулась навстречу ему женщина в короткой черной юбочке и ярко-розовой, отороченной мехом куртке, она стрелой пересекла каток и резко остановилась перед Бондом. Бонд почувствовал, как льдинки ударили по ногам. Он поднял глаза. Лицо показалось знакомым — эти сверкающие голубые глаза, горделивое выражение лица, сейчас несколько скрытое золотистым загаром, и ослепительная волнующая улыбка. Кто же это, черт побери?
Девушка протиснулась и встала рядом с ним, схватила его правую руку, потом обе руки.
— Джеймс, — взволнованно прошептала она. — О, Джеймс это я! Трейси! Что с тобой? Откуда ты взялся?
— Трейси, — сказал Бонд тупо. — Трейси, держи меня покрепче. Мне плохо. Потом все расскажу.
Заиграла старая рождественская мелодия, и все, продолжая держаться за руки, стали покачиваться из стороны в сторону в такт музыке.
18. На развилке налево — и в преисподнюю
Бонд не понимал, что его удерживает на ногах, но наконец-то все кончилось, похлопав в ладоши, хоровод разбился на пары и группы.
Трейси взяла его под руку. Бонд собрался с последними силами.
— Смешаемся с толпой, Трейси, — хрипло произнес он. — Надо исчезнуть отсюда. За мной погоня. — Вдруг в нем вспыхнула надежда. — Твоя машина здесь?
— Да, дорогой. Все будет хорошо. Просто держись за меня. Тебя ждут на выходе?
— Может быть. Остерегайся большого черного «Мерседеса». Оттуда могут стрелять. Лучше держись от меня подальше. Я справлюсь сам. Где твоя машина?
— У дороги, с правой стороны. Но не глупи. Послушай-ка, у меня есть идея. Ты наденешь эту куртку. — Она расстегнула молнию и сняла парку. — Чуть маловата, но ничего. Так, просовывай руку в рукав.
— Но ты же замерзнешь.
— Делай, как тебе говорят. На мне свитер и полно всего под ним. Так, теперь другую руку. Вот и хорошо. — Она застегнула молнию. — Джеймс, дорогой, ты выглядишь великолепно.
От меха куртки пахло духами «Ода» от Гуэрлейна. Запах напомнил ему их встречу в Руайале. Какая женщина! Мысль о ней, о том, что у него есть союзник, что он больше не один, что он далеко от этой проклятой горы, вернула Бонда к жизни. Он держал ее за руку и пробирался вслед за ней через толпу, которая теперь устремилась к выходу. Здесь могут быть неприятности! Спустился или нет тот фуникулер вниз, но у Блофелда было достаточно времени, чтобы отправить сюда еще один, набитый до отказа людьми СПЕКТРа. Бонда видели из поезда, все знают, что он направился в сторону Самадена. Они уже успели оцепить железнодорожную станцию. И конечно, понимают, что он попытается затеряться в толпе. Может быть, его запомнил тот пьяница при входе. А как только тронется с места машина, под которой он спрятал лыжи, по красным меткам на снаряжении наверняка выйдут на его след. Бонд выпустил руку Трейси и опять надел свой «Ролекс» так, что циферблат оказался на костяшках пальцев. Благодаря Трейси он немного восстановил силы, он еще сможет доставить им массу хлопот!
Она взглянула на него.
— Что ты делаешь? Он опять взял ее за руку.
— Ничего.
Они подходили к выходу. Бонд внимательно смотрел через щелки маски. Так и есть! Двое головорезов стояли рядом с билетером и прощупывали взглядом каждого проходящего. На противоположной сторону дороги — черный «Мерседес», из выхлопной трубы струится дым. Просто так не прорваться. Значит, надо что-то придумать. Бонд обнял Трейси и прошептал ей на ухо:
— Целуй меня все время, пока мы будем идти мимо столика билетера. Они там, но, я думаю, мы сможем их провести.
Она положила руку ему на плечо и прижалась к нему.
— Как ты догадался, я только об этом и мечтаю. — Она впилась губами в его губы, и в толпе смеющихся, поющих людей они выскользнули на улицу.
Оглянулись, все еще не отрываясь друг от друга, и пошли по дороге. Вот она, милая белая крошка, их машина!
И в этот момент «Мерседес» настойчиво засигналил. Походка Бонда, а может, его старомодные лыжные брюки были замечены — человек в «Мерседесе» узнал его!
— Быстрее, дорогая, — сказал Бонд нетерпеливо.
Девушка бросилась в машину, вставила ключ зажигания, Бонд вскочил с другой стороны — поехали! Он оглянулся. Через заднее стекло увидел двух мужчин, стоящих на дороге. Они не станут стрелять, пока вокруг так много свидетелей. Ага, побежали к «Мерседесу». Слава богу, «Мерседес» стоял передом к горе, по направлению к Санкт-Морицу. А Трейси в этот момент уже преодолела крутой поворот, и они помчались по основной дороге, проходящей через деревушку, по которой всего лишь полчаса назад, пошатываясь, шел Бонд.
Пока они развернутся и бросятся в погоню, пройдет не меньше пяти минут. Трейси вела машину с бешеной скоростью, но на дороге было интенсивное движение — сани с бубенцами, полные закутанных в меха туристов, возвращались назад в Понтресину, попадались и случайные автомобили с громыхающими на колесах цепями. Она все время шла на тормозах, непрестанно сигналя, тот самый сигнал с переливами, который Бонд помнил так хорошо, хотя он и звучал диссонансом.
— Ты ангел-спаситель, Трейси, — сказал Бонд. — Но полегче на поворотах. Не хотелось бы оказаться в кювете.
Она взглянула на него и рассмеялась от всего сердца.
— Кажется, тебе полегчало. Но совсем не вижу выражения твоего лица. Сними эту дурацкую маску и мою куртку. Через минуту в машине станет жарко — запаришься. К тому же хочу видеть тебя таким, каким помню. А ты мной доволен?
Жизнь вновь возвращалась к Бонду. В этом крошечном автомобиле просто сказочно, особенно с Трейси, она восхитительна. Он уже почти не вспоминал о том ужасном спуске с горы, обо всем, что пришлось пережить. Опять появилась надежда, пришла на смену ужасу и отчаянию. Он почувствовал, как тело расслабилось.
— Я скажу, что доволен тобой, — сказал он, — когда доберемся до Цюриха. Можно на тебя рассчитывать? Лучшего времяпрепровождения в рождественскую ночь и не пожелаешь. — Он открыл окно и выбросил маску, снял куртку и накинул ей на плечи. Появился большой указатель — дорога спускалась в долину. — Здесь налево, Трейси, — сказал он. — На Филизюр, а потом на Куар.
Она повернула, по мнению Бонда, слишком круто. Вновь сделала вираж, из которого, он был готов поклясться, они могли не выйти. Но даже на грязном льду дороги она вполне владела ситуацией, сумела вывернуть руль, удержать его и беспечно поехала дальше.
— Ради бога, Трейси, — сказал он, — и как это только тебе удается? Ведь даже цепей на колеса не надела.
Она засмеялась, довольная тем, что в его голосе прозвучали страх и восторг.
— Шины, специально изготовленные для ралли «Данлоп». Партию делали на заказ — только для гонщиков, но мне удалось перехватить несколько штук. Не волнуйся Расслабься и получи удовольствие.
В ее голосе появились какие-то совсем новые нотки, она — счастлива, и это чувствовалось по голосу; ничего подобного тогда в Руайале нельзя было и предположить. Бонд повернулся и впервые внимательно посмотрел на Трейси. Да, это была совсем другая женщина, пышущая здоровьем, озаренная каким-то внутренним светом. Распущенные светлые волосы задорно переливались, а полуоткрытые красивые губы, казалось, все время были готовы растянуться в улыбке.
— Доволен?
— Выглядишь ты просто великолепно. Но, ради бога, скажи мне, как ты оказалась в Самадене? Это просто чудо какое-то. Ты спасла мне жизнь.
— Ладно-ладно. Лучше ты мне скажи, в чем дело. Никогда не видела, чтобы человек до такой степени не стоял на ногах. Я глазам своим не поверила. Я подумала, что ты пьян в стельку. — Она бросила на него взгляд. — Выглядишь все еще неважно. Включу-ка я вентилятор, — она склонилась к приборной доске, — он взбодрит тебя. — Она выдержала паузу. — Со мной все очень просто. В один прекрасный день из Марселя мне позвонил папа, просто так, поинтересоваться, как я там. Он спросил, видела ли я тебя, и, по-моему, был страшно недоволен, когда я сказала, что мы не виделись. Практически он приказал мне поехать и разыскать тебя. — Она взглянула на него. — Знаешь, он очень привязался к тебе. Как бы то ни было, он разыскал адрес человека, которого ты ищешь. Он сказал, что уверен, что и ты тоже уже знаешь этот адрес. Он сказал, что, зная тебя, не сомневается — искать надо где-то здесь неподалеку. Он говорил о клубе «Глория». Он велел мне сказать тебе, если мы встретимся, чтобы ты вел себя поосторожнее, не зарывался. — Она засмеялась. — И он оказался прав! Словом, я уехала из Давоса, где меня действительно поставили на ноги, как ты и говорил, и только позавчера оказалась в Самадене. Канатная дорога вчера не работала, и я собиралась добраться туда сегодня, собиралась поискать тебя там. Вот как все просто. А теперь ты рассказывай.
