Идьигос лениво достал длинную тонкую черную сигарету, прикурил, затем тихо сказал:
— Идет война, Хорхе, и выживет в этой войне тот, у кого чувство самосохранения развито сильнее, чем у других, у кого разум преобладает над эмоциями, кто способен четко видеть реалии и адекватно оценивать ситуацию. Ну, так как, будем и дальше о них говорить?
«Судьба этих двоих предрешена, спорить и что-то доказывать — бесполезно, — понял Кастиенте. — Да и зачем? Кто они мне? Мигель — тоже карта отыгранная, но, как говорится: с драной овцы хоть шерсти клок. Сдеру с него деньги, а там… А американца надо убирать в любом случае; он меня видел у Гибсона, прижмут — а они это делать умеют, прижмут его обязательно — даст мое описание; в неделю меня возьмут. Надо уходить; к черту „Кондор“, пусть этот воюет… Кастро не свалить; надо было раньше; сейчас Советы на его стороне. А за своего космонавта они тут камня на камне не оставят. Нет уж, без меня…»
— Валерио и Пирс, — тяжело назвал Кастиенте имена двух человек из своей группы. — Они и сейчас смотрят за ним.
— Это хорошо, пусть смотрят. К американцу сходи сегодня же. Он тебя знает, думаю, проблем не будет. А сумма?.. Если все сделаешь гладко, она увеличится вдвое. А теперь давай поговорим о предстоящей операции…
…После того как Кастиенте ушел, к Идьигосу зашел Ромарио, его ближайший помощник, с которым Идьигос советовался в большинстве случаев и который был в курсе всех дел.
Встреча Бредли со связником, как это и предусматривалось, состоялась возле кубинской Академии наук, которая после революции находилась в здании Капитолия. Бредли узнал его по значку на рубашке. Там был изображен Московский Кремль, космический спутник над ним и аббревиатура СССР.
— А вы знаете о том, что этот Капитолий — точная копия того, что находится в Вашингтоне? — спросил Бредли человека, фотографирующего здание Академии. Это были слова пароля.
— Американизация всего и вся, до чего могут дотянуться щупальца Соединенных Штатов, насильственное насаждение своего образа — болезнь того строя, который господствует там, — дал ответ на пароль связник и, оторвавшись от окуляра видоискателя, уже от себя добавил:
— Что, приходилось бывать в Вашингтоне?
«Вот каналья, — весело подумал Бредли, глядя на улыбающегося мужчину с фотоаппаратом; тот тоже внимательно разглядывал его. — Хотя, почему каналья, про Вашингтон ввернул хорошо, к месту; захотел проверить мою реакцию».
— И неоднократно… Это не интересно, а вот оказаться в Москве я бы хотел очень, — с грустной улыбкой сказал Бредли и кивнул на значок. — Вы, я смотрю, из Советского Союза?
— А вы наблюдательны. Да, я из СССР.
— Наблюдательность и любопытство — часть моей работы. Гюнтер Тауберг, — представился Бредли и протянул руку, — корреспондент газеты «Нойес Дойчланд».
— Мясников. Павел Аркадьевич… Можно просто — Павел. Спецкор газеты «Правда».
Они пожали друг другу руки. Мясников отстегнул значок и протянул его Бредли:
— Возьмите, на память, как сувенир.
— Павел, так не честно, мне нечего подарить вам взамен. Хотя… — Бредли достал из небольшой папки ручку, блокнот, сделал в нем запись и показал ее своему новому знакомому. — Обратите внимание, как мягко пишет ручка.
Мясников поднял взгляд на Бредли:
— Обратил…
— Дарю, — Бредли протянул ему ручку. Это был Parker 61 Signet с золотым пером и золотой стрелкой на корпусе. — В нашей с вами работе хорошая ручка — незаменимая вещь.
— Спасибо, Гюнтер… — Мясников смущенно улыбнулся. — Воистину: подарок царский. В таком случае, — он заговорщицки подмигнул, — не отметить ли нам наше знакомство? Я угощаю. Здесь неподалеку есть одно уютное местечко, могу я вас туда пригласить?
В принципе встреча немецкого журналиста из Восточной Германии со своим коллегой из Советского Союза странной не выглядела, поэтому они, не таясь, сидели в небольшом открытом ресторанчике на бульваре Прадо и тихо разговаривали. Мясников рассказал Бредли об анонимном звонке в кубинскую службу безопасности, ввел его в ситуацию, связанную с готовящимся покушением на Фиделя Кастро и советского космонавта Юрия Алексеевича Гагарина, рассказал также об арестах, проведенных кубинской контрразведкой.
— Гюнтер, не могли бы вы — если, конечно, это не идет в разрез вашей работе — как-то помочь в этом деле? — передал просьбу Алексеева Мясников. — Сейчас нам важна любая информация.
То, что в прицел контрреволюционеров попал Гагарин, было для Бредли откровением; в тех материалах, которые передал ему Спарк, об это ничего сказано не было.
— Я постараюсь… — задумчиво кивнул Бредли. — Мне нужна будет возможность постоянного контакта с вами; возможно, понадобится какая-то информация или, наоборот, у меня возникнет необходимость что-то сообщить вам.
— Да, это обговаривалось еще в Москве… — Мясников, улыбнувшись, достал подаренную авторучку, написал на салфетке номер и подвинул ее к Бредли. — На этом телефоне круглосуточно дежурит оператор; информацию передадут мне незамедлительно. А если мне срочно понадобится увидеться с вами?
— Я остановился в отеле «Саратога». Если меня не будет в отеле, оставьте для меня письмо, портье я предупрежу.
Бредли закурил, поднес язычок пламени к салфетке, положил ее в пепельницу и смотрел на огонь, пока он не стал угасать; через два часа в отеле «Насьональ» у Бредли была назначена еще одна встреча. Эта встреча была с сотрудником разведки ЦРУ, работавшим на Кубе под прикрытием французского писателя-публициста Жана Фишера; это тоже была их первая встреча. Фишер должен сообщить Бредли о том, как проходит подготовка к операции «Кондор», какие есть тонкие места, какие моменты не до конца проработаны. Вместе они должны продумать и устранить слабые звенья операции. Но сейчас, после того что рассказал ему Мясников, Бредли понял: от него ждут не только информации, от него ждут действенной помощи. А для того чтобы не допустить проведения операции «Кондор» наверняка, запланированного объема контакта с Фишером будет недостаточно; теперь ему, Бредли, необходимо было проникать внутрь заговора. Для этого ему нужен был выход на контрреволюционные группы, а его у Бредли не было и как сделать так, чтобы Фишер вывел его на руководителей антикастровского подполья, он не знал.
«Он даже близко не пустит меня к теме, это понятно… — проанализировал ситуацию Бредли. — Зачем ему делить лавры со мной, если операция пройдет и будут достигнуты ожидаемые результаты. Он мне отдаст ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы, в случае если операция провалится, свалить всю вину на меня».
Мясников хотел задать Бредли вопрос, но делать этого не стал, осекся; он увидел, как смотрит Бредли на догорающую салфетку.
— Как там дома? — вдруг спросил Бредли тихо и по-русски.
— Дома всегда лучше, чем в гостях, — так же тихо и так же по-русски ответил связник. — Давно не были?
— Да как вам сказать? Достаточно, чтобы забыть запахи осеннего леса: сырых грибов… прелой листвы. А почему вы спросили?
— Меня просили передать вам, чтобы по своему каналу связи вы передали в Центр наиболее полную информацию о себе. Чем это вызвано, мне неизвестно.
Бредли кивнул:
— Так о чем вы хотели меня спросит? — вновь перешел он на испанский.
— Те цифры… У Капитолия…
— Запомнили их?
— Разумеется.
«А с ним хорошо работать, — подумал Бредли, по-особому глянув на Мясникова, — легко. Чувствуется, что это у него не первая командировка. Сколько ему, лет тридцать пять — тридцать семь, не больше… Но сорока еще точно нет… И, видимо, воевал».
— Это вашингтонский номер телефона одного моего старого знакомого… — Бредли усмехнулся. — Можно сказать, друга. Бывшего оберштурмбаннфюрера СС Вилли Гарднера.
— Ого… Где это вы с ним?..
— Давняя история, долго рассказывать. Как-нибудь в другой раз… Так вот, этот Гарднер сосватал меня… И кому бы вы думали? Самому генералу Гелену, ни много ни мало. Ну а генерал успешно «завербовал» меня; не удивляйтесь, я ведь сюда добирался через Западную Германию. Кстати, этот номер светить нельзя, он дан мне в Пуллахе для выхода на Гарднера; по номеру легче будет найти его в Вашингтоне. Туда он направлен для связи со мной; его новое имя — Джон Дэйтон.
— И на чем же Гелен взял вас?
— Угроза жизни моим друзьям в Нью-Йорке… Прием примитивный, но другого-то на меня у него ничего не было, поэтому мне пришлось «клюнуть». Больно уж ему хотелось иметь своего человека в ЦРУ. Ну, неважно… Дальше… На этого Гарднера-Дэйтона у меня есть информация, которую в дальнейшем можно будет попробовать использовать против него.
— Вы хотите сказать?.. — Мясников замолчал; он еще не до конца поверил в правильность той мысли, которая пришла к нему; слишком смелой и невероятной она казалась.
