растянулся, поймав на лету пулю точно в лоб. Второй бросился к окну, отстреливаясь на ходу, но две пули одна за другой угодили ему в живот. И небритый коренастый бандит в одной майке, страшно ревя, покатился по полу, зажимая свой простреленный живот.
Сосновский вскочил и пинком отбросил пистолет со стола, лежавший рядом с раненным в руку бандитом. Коган поднялся с пола медленно, осматривая результаты побоища. Он с сомнением постоял возле корчащегося от боли бандита. Но необходимости пристреливать его уже не было, тот затих и обмяк с открытым ртом.
– Что у вас тут за лежбище? – потребовал ответа Сосновский, схватив раненого бандита за волосы и ткнув ему ствол пистолета под подбородок. – Ну, ты, падла! Отвечай! Я от Седого и порешу тебя, как и остальных, если будешь молчать!
Боль в простреленной руке и ужас от того, как быстро все закончилось кровавой бойней, волной накрыли мужчину, и он замотал головой, бледнея от потери крови и болевого шока. Сползая со стула, он прохрипел:
– Баба тут в подвале. Ее стерегли. Гриб велел.
Сосновский перевел взгляд на коврик, лежавший ближе к кухонной части комнаты, под которым просматривалась дверца подпола с кольцом. Коган перехватил его взгляд и подошел к дверце. Отпихнув ногой половик, он взялся за кольцо и медленно потянул его, направляя ствол пистолета вниз. Выстрелов не последовало. Наоборот, снизу на него глянули испуганные черные глаза, полные мольбы. Господи, да это же Оксана Леонидовна Карева. Майор показывал им всем ее фото, когда узнал о похищении жены. Чего же она натерпелась, сидя в подполе, да еще когда тут разразилась почти что война, стрельба, как на фронте!
– Оксана Леонидовна? – неуверенно спросил Коган, с трудом веря в то, что удалось освободить захваченную бандитами женщину.
Когда Карев вошел на конспиративную квартиру и увидел свою жену, он бросился к ней с таким жаром, с такой силой, что чуть не сбил с ног Сосновского. Майор сгреб в объятия Оксану и принялся целовать ее, гладить по плечам, по волосам, он брал ее за руки, смотрел в глаза и снова принимался целовать, прижимая к себе. Шелестов сделал оперативникам еле заметный знак, и те отвернулись. Кто-то принялся разглядывать довоенный журнал «Крокодил», лежавший на комоде, кто-то хозяйские фотографии на стене.
– Ребята, да вы же не понимаете, что вы сделали, вы же… – Карев смотрел влажными глазами на оперативников, прижимая к себе зареванную и счастливую жену.
– Понимаем, Олег Иванович, все понимаем, – улыбнулся Шелестов. – Искали мы Оксану Леонидовну, всеми силами искали, и вот повезло.
– Ну, все, все, милая. – Карев стал вытирать глаза, лицо жены своим платком, потому что ее платок промок насквозь. – Теперь ты в безопасности. Останешься здесь, под нашей охраной. И пока все не закончится, никуда выходить не будешь. Ну, все, все, родная! Все хорошо!
Оксану Леонидовну увела в другую комнату женщина-врач, которая здесь с ней останется на несколько дней, а оперативники уселись за круглый стол, стоявший посреди комнаты. Карев снова стал серьезным и волевым руководителем. Ни следа от прежней слабости ни в голосе, ни в лице.
– Этого, которого вы привезли вместе с Оксаной, допросили. Рана не очень опасная. Много крови потерял, но жить будет. Я уверен, что он и правда пятая спица в колесе и информацией не владеет. Туповат он для блатного авторитета. Гриба знает, видел пару раз, но ничего о месте, где тот прячется, где залег, он, разумеется, не знает. Не его уровень. То, что вы там натворили, можно расценить двояко. Либо НКВД вычислил, где прячут женщину, и отбил заложницу, либо это другая банда, например того же Седого, которому такая заложница тоже нужна. Или он случайно ее обнаружил. Тогда мотивация нападения слабовата, но можно что-то придумать.
– Ну а вы к какому варианту больше склоняетесь? – поинтересовался Буторин.
– Думаю, что не стоит мудрить и огород городить. Чем проще, тем лучше. Я предлагаю распространить информацию, что это была операция НКВД. Тем более мне кажется, что Гриб уже так и сам думает.
– Откуда у вас такая уверенность? – удивился Сосновский.
– А Гриб очень доверял Лехе Машному. Тому самому, за которым вы следили и который вас, сам того не зная, вывел на место, где держали Оксану.
Буторин опустил голову и промолчал, давая возможность Кареву рассказать все самому. Сосновский и Коган недоуменно переглянулись. А Карев только покивал и продолжил излагать свою мысль:
– В уголовной среде, как говорится, не западло переметнуться в другой клан, выдать кого-то, если тебе угрожает опасность. Доверять не будут, назад не возьмут, но поступок твой поймут. Мужество и стойкость все уважают, даже блатные, но вот когда ты скурвился и настучал в милицию или в НКВД, такого, конечно, не простят, какими бы ни были мотивы. После того как вы Машного отследили и он вас, сам того не зная, вывел туда, где Оксану прятали, зародилось сомнение у Гриба насчет этого парня. Серьезные сомнения. И он устроил спектакль. И для своих, и для вас, я думаю. Виктор Алексеевич вот, сам того не ведая, оказался в самом начале даже участником этого спектакля.
– Да, – усмехнулся Буторин. – Нет больше вашего Лехи Машного. Хотя за помощь ему, конечно, спасибо. Он сегодня за мной все утро ходил, а потом пришлось его нос к носу ставить. Он и сказал, что не просто следит за мной, а ищет способа встретиться и переговорить без свидетелей. Ну, и сказал, что Гриб хочет со мной увидеться, предложение есть ко мне о совместном налете. Заявил, что о моем ответе немедленно сообщит Грибу. А через пять минут после того, как мы с ним расстались, его насмерть сбила машина на улице.
– Убийство? – быстро спросил Сосновский. – Казнь за предательство?
– Не исключено, – согласился Буторин. – На несчастный случай это было мало похоже. Единственное, что непонятно в этом происшествии, а почему его было просто не зарезать в переулке в назидание своим? Зачем нужна была предварительная встреча со мной?
– А может, он тебе продемонстрировал свои гарантии, – предположил Коган. – Мол, если что не так, то он любого убьет, лишь бы дело сделалось. Ни перед чем не остановится. Мол, разговор короткий с теми, кто скурвился. А заодно и тебе передал, что увидеться хочет. Теперь Лехи нет, никто не знает, что он к тебе с посланием от Гриба приходил. Гарантия, между прочим. Если дело серьезное предлагает, то гарантия серьезная.
– Все может быть, – согласился Карев. – Кстати, машина, которая сбила Машного, нашлась. Брошенная на окраине около оврага.
