Пять лиц, освещенных синим светом, повернулись к нему. Рты раскрылись, глаза побелели. Здесь шум двигателей не был так слышен. В воздухе витал сигаретный дым. Бонд стоял, расставив ноги, твердо держа оружие.
– Голдфингер мертв. Того, кто двинется или не выполнит приказ, я убью. Пилот – курс, высоту и скорость.
Пилот сглотнул. Чтобы ответить, ему понадобилось поднакопить слюны:
– Сэр, мы примерно в пятистах милях от Гус-Бей Мистер Голдфингер приказал лететь как можно ближе к берегу. Он сказал, что мы вернемся назад и достанем золото. Наша скорость двести пятьдесят миль в час, высота две тысячи.
– Сколько времени вы сможете лететь на этой высоте? Расход горючего, наверное, очень большой.
– Да, сэр. Я думаю, что на такой скорости и высоте мы сможем лететь еще два часа.
– Время?
– Только что получили из Вашингтона, сэр, – быстро ответил штурман. – Без пяти пять утра. Рассвет на этой широте наступит через час.
– Где «Чарли»? Метеорологическое судно «Чарли»?
– Порядка трехсот миль к северо-востоку, сэр.
– Пилот, как вы считаете, мы дотянем до Гус-Бей?
– Нет, сэр, не дотянем примерно сотню миль. Мы можем долететь только до северного побережья.
– Ясно. Меняйте курс на «Чарли». Радист, свяжитесь с ним и дайте мне микрофон.
– Есть, сэр.
Пока самолет описывал широкую дугу, Бонд слушал треск и шумы радиоэфира, доносившиеся из усилителя над готовой.
Он услышал тихий голос радиста:
– Океаническая станция «Чарли», вас вызывает «Спидберд-510». G-ALGY вызывает «Чарли», G-ALGY вызывает «Чарли»...
– G-ALGY, дайте ваши координаты, – раздался резкий голос. – Дайте ваши координаты. Это Гандер. Срочно. G-ALGY...
Прорезался Лондон. Восторженный голос что-то заверещал. Голоса теперь неслись со всех сторон. Сильный сигнал Гандера перекрывал всех.
– Мы поймали G-ALGY, они идут около 50o северной широты и 70o восточной долготы. Всем станциям замолчать. Повторяю, мы ведем G-ALGY...
Внезапно прорезался спокойный голос «Чарли»:
– Океаническая станция «Чарли» вызывает «Спидберд-510». «Чарли» вызывает G-ALGY. Слышите меня? Ответьте, «Спидберд-510».
Бонд сунул маленький пистолет за пояс и взял протянутый микрофон.
– "Чарли", говорит «Спидберд-510», угнанный вчера вечером из Айдлуайлда. Я убил человека, ответственного за это, и частично повредил самолет, разгерметизировав салон. Команду держу на мушке. До Гус-Бей не хватит топлива, поэтому садиться будем на брюхо поближе к вам.
Властный новый голос, возможно, голос капитана произнес:
– "Спидберд", говорит «Чарли». Поняли вас хорошо. Кто говорил? Повторяю, дайте имя говорившего. Конец.
Бонд ответил, улыбнувшись и представляя себе тот фурор, который вызовут его слова:
– "Спидберд" вызывает «Чарли». Говорит агент номер ноль ноль семь британской Секретной службы, повторяю, номер ноль ноль семь. Радио Уайтхолла подтвердит. Повторяю, свяжитесь с Уайтхоллом. Конец.
Повисла изумленная пауза. Голоса со всех сторон света пытались прорваться. Какая-то диспетчерская служба, вероятно Гандера, приказала им очистить эфир. «Чарли» снова заговорил:
– "Спидберд", это «Чарли», я свяжусь с Уайтхоллом и уберу зонды, но Лондон и Гандер хотят подробности...
– Извини, «Чарли», – прервал Бонд, – но я не могу держать на мушке пять человек и вести светскую беседу. Дай мне погодные условия, и я отключусь, пока не сядем. Конец.
– О'кэй, «Спидберд», вас понял, ветер слабый, волнения почти нет, вы должны сесть нормально. Скоро возьму вас на радар, будем вести за вами постоянное наблюдение. Есть виски для одного и наручники для пятерых. Счастливо. Конец.
– Спасибо, «Чарли», добавьте чашку чая к этому меню, ладно? Я везу с собой симпатичную девушку. Говорит «Спидберд». Конец связи.
Бонд отдал микрофон радисту.
– Пилот, они уберут зонды и будут постоянно вести нас. Ветер и волнение слабые. Теперь успокойтесь и давайте попробуем вылезти из этой передряги живыми. Как только мы сядем, я открою дверь. Того, кто попытается выйти из кабины раньше, я пристрелю. Ясно?
Из-за спины Бонда раздался девичий голосок:
– Я только что подошла, хотела присоединиться к коллективу. Но, пожалуй, воздержусь. Мне как-то не улыбается перспектива быть пристреленной. Но ты можешь снова вызвать этого мужика и попросить два виски. От чая у меня икота.
– Пусси, брысь на место, – сказал Бонд, в последний раз оглядел кабину и вышел.
* * *
Два часа, а может и два года спустя Бонд лежал в теплой каюте метеосудна «Чарли», слушая сквозь дрему утреннюю радиопрограмму из Канады. Тело его болело. Он вспоминал, как ушел в хвост самолета, заставил девушку надеть спасательный жилет, встать на колени и закрыть голову руками, уткнувшись в сиденье. Сам встал за ней и над ней, крепко обнял ее и уперся спиной в спинку сиденья сзади него.
Она нервно отпускала шуточки по поводу двусмысленного положения, когда «Спидберд» на скорости 100 миль в час шлепнулся брюхом на воду, поднимая стену брызг. Удар оторвал хвост самолета. Золото, сложенное в багажном отделении, разломило самолет пополам, и Бонд с девушкой оказались в ледяной воде. Так они и плавали, полуоглушенные, в своих желтых спасательных жилетах, пока их не подобрали. К этому моменту на поверхности плавало лишь несколько обломков, а экипаж с тремя тоннами золота на шее шел ко дну Атлантического океана. Спасательная лодка еще некоторое время порыскала в волнах, но никто больше не всплыл.
С ними обращались наполовину как с членами королевской семьи, наполовину как с марсианами. Бонд ответил на наиболее важные вопросы, а затем все это показалось слишком сложным для его измученного мозга, Теперь он лежал в тишине и покое, с удовольствием потягивал виски и думал о Пусси Галоре, о том, почему она предпочла спрятаться под его крыло, а не Голдфингера.
Дверь из соседней каюты отворилась, и вошла Пусси. На ней не было ничего, кроме серого рыбацкого свитера, заканчивающегося значительно выше колен. Рукава свитера были закатаны. Она как будто сошла с картины Вертса.
– Меня утомили вопросы, не хочу ли я, чтобы меня растерли спиртом, – сказала она, – а я всем говорю, что если кто и будет меня растирать, то только ты, и если меня и будут чем-то растирать, то тобой. – И закончила неуверенным голосом: – И вот я здесь.
– Закрой дверь, Пусси, – решительно сказал Бонд. – Сними этот свитер и лезь в кровать, не то простудишься.
Она выполнила все, что ей было сказано, как послушный ребенок.
Устроившись в объятиях Бонда, Пусси спросила, глядя ему в глаза, голосом не гангстера, не лесбиянки, а обычным девичьим голосом:
– Ты будешь мне писать в «Синг-Синг»?
Бонд посмотрел в глубокие фиалковые глаза, которые не были теперь ни жесткими, ни властными. Он наклонился и легонько поцеловал их.
– Мне говорили, что ты любишь только женщин.
– Мне раньше никогда не попадался настоящий мужчина. – Голос ее снова стал жестким. – Я уроженка Юга. Знаешь, какое там определение девственницы? Это девушка, бегающая быстрее своего брата. Что до меня, то мне было двенадцать лет и я бегала медленнее, чем мой дядя. Это было не очень приятно, Джеймс. Ты вполне можешь себе это представить.
Бонд улыбнулся, глядя на бледное прекрасное лицо.
– Все, что тебе требуется, – это пройти курс НЛТ.
– А что это?
– Это? Нежная любовная терапия.
– Кажется, мне это нравится.
Она посмотрела на чувственный, жесткий рот Бонда, протянула руку и поправила черную прядь, упавшую ему на глаз. Заглянув в серые с дичинкой глаза, поинтересовалась:
– И когда приступим?
– Сейчас, – ответил он тихо и закрыл ее рот своим.
