– Не заметил.
– Я иду к полковнику Пичугину. Всё ему рассказываю, и пусть он вызывает прокуратуру или КГБ. Ее нужно взять с поличным.
– А ты не спугнул Марееву? Зачем про иглу спросил?
– Проверил ее нервы.
– После того, как она рискнула жизнью любимого человека на переезде, ты еще сомневаешься в их крепости? Они у нее стальные
– Теперь я сомневаюсь в другом: в ее любви к Ольховскому. Зам по науке для нее хорошее прикрытие. Игла использовала возможности его положения для доступа к секретной информации.
– Думаешь, она расколется?
– В любом случае ждать нельзя. Она может исчезнуть, прихватив секретные данные. Ее надо остановить!
Командир научно-исследовательской части полковник Вячеслав Кондратьевич Пичугин грузно сопел на протяжении подробного рассказа Заколова. Листочек с формулами лежал перед ним. Он тарабанил по нему толстыми пальцами и время от времени нервно давил на клавиши калькулятора. После каждой такой процедуры полковник хмурил густые брови, погружался в раздумья и сопел еще интенсивнее.
Заколов покончил с логическими выводами и вопросительно смотрел на Пичугина. Грузный полковник откинулся на спинку кресла. Мебель жалобно заскрипела всеми искусственными суставами.
– Так ты утверждаешь, что наша Настя – агент американской разведки?
– Я не утверждал, что именно американской. Возможно, она шпионит в пользу другой страны.
– Какой же это еще?
– Вячеслав Кондратьевич, на данном этапе это не имеет решающего значения. Она ворует государственные секреты, подрывает обороноспособность страны, и этим всё сказано!
– Вот что, Тихон Петрович. Я, конечно, уважал твоего отца, светлая ему память, и всё прочее… Но тебе до него еще расти и расти! Ты подсовываешь мне решение абстрактной задачки и на ее основе делаешь вывод, что железнодорожная катастрофа подстроена. Ты не видишь за формулами людей! А я вижу. Я свидетель отношений Мареевой и Ольховского на протяжении многих лет! Это святое. Я видел Настю, когда она получила сообщение об ужасном происшествии. На ней лица не было, она чуть сознание не потеряла! Ее ели-ели привели в чувство с помощью лекарств.
– Это от накопленного волнения. Она сильно переживала за исход акции.
– Не перебивай. Настя любила, о, черт, любит Игоря Анатольевича! Это подтвердят все. Она не могла подставить его под поезд!
– Вот расчет. Это был оправданный риск.
– Да что ты всё бумажкой тычешь! Где доказательства, что это ее? И ты думаешь, следователи поймут, что там написано?
– Поэтому я и пришел к вам. Вы им объясните. Вам поверят.
– Следователям нужны факты. Мареева плакала, когда увидела Ольховского живым. Это были слезы счастья.
– А рядом лежали останки тех, кого она отправила на тот свет. У нее был повод для радости.
– Ну, Тихон, ты не человек, а бездушный механизм.
– Мои выводы построены на логике.
– Какой? Губная помада на столбе? Если на заборе написано слово из трех букв, то это не значит, что за ним ты обнаружишь указанный агрегат!
– А как же припрятанная магнитная лента? Что вы на это скажете?
Пичугин тяжело вздохнул и посмотрел на Заколова, как раздосадованный учитель на упрямого ученика.
– Вот что мы сейчас сделаем. Мы спустимся в лабораторию, извлечем проклятую ленту и спросим у Анастасии, что она об этом думает.
– Естественно, она будет всё отрицать.
– А мы проверим содержимое ленты. Если всё так, как ты нафантазировал, тогда пусть этим занимаются компетентные органы.
– Информация может быть зашифрована.
– У нас имеются специалисты, которые решат и эту проблему, – уверенно заявил Пичугин, поднимаясь из-за стола. – А листочек с задачкой пока оставь себе. Меня школьные задачки давно не интересуют.
– Вячеслав Кондратьевич, я опасаюсь, что мы не сможем предугадать ее реакцию, – вслух подумал Заколов, решая, как спровоцировать Марееву на неадекватный поступок, который бы ее изобличил.
– Не беспокойся, у меня еще достаточно сил, чтобы справиться с хрупкой женщиной, – усмехнулся полковник и серьезно добавил: – Безосновательные подозрения – последнее дело. Мне нужен здоровый работоспособный коллектив.
Однако ни провоцировать, ни применять силу им не пришлось. Когда полковник Пичугин и Тихон Заколов вошли в лабораторию?23, они натолкнулись на безжизненное тело Анастасии Мареевой.
Лаборатория была пуста. Женщина лежала в центре комнаты лицом вниз, ногами ко входу. Красивые бедра раздвинулись, позволяя разглядеть нижнее белье. Одна из туфель соскочила с ноги и валялась рядом со сломанным каблуком.
– Анастасия! – вскрикнул Пичугин и бросился к ней.
– Ничего не трогать! – остановил его Заколов. Он прошел к Мареевой и двумя пальцами попытался нащупать пульс на ее шее. Биение отсутствовало, сухая кожа остывала. – Она мертва.
– Это… точно?
– Мы опоздали.
– Не может быть. Что случилось?
Тихон осмотрел тело. Никаких внешних повреждений он не заметил. Кровь тоже нигде не сочилась. На полу расплылось пятно от чая, валялись осколки разбитой чашки. Мареева уронила ее при падении. Но почему? Яд в чае? Или она упала, сломав каблук? От сломанного каблука не погибают. Если только при падении не ударяются головой. Но здесь ровный фальш-пол, отнюдь не бетонный. К тому же видно, что Мареева в последний момент успела подставить руки и самортизировать удар. Она могла стукнуться коленом, локтем, но никак не головой. Максимум, что произошло, это касание щекой пола. Но это не смертельно. Что тогда? Остается яд, подсыпанный в чай.
– Вызовите следователей и экспертов, – уверенно приказал Тихон растерянному начальнику.
Тот закивал и потянулся к телефону. Заколов жестом осадил его.
– Из другой комнаты! Здесь ни к чему не прикасаться.
Пичугин вышел, но вскоре вернулся.
– Как же я расскажу об этом Ольховскому, – причитал полковник. – Он не переживет. Она для него…
– Заходите внутрь и никого не пускайте. Будем ждать следственную бригаду, – решительно прервал его Заколов. За спиной начальника появились офицеры, работавшие в этой лаборатории. Тихон махнул им рукой. – Вы тоже войдите, и закройте дверь.
Сотрудники протиснулись в комнату, удивленно взирая на тело Мареевой. Заколов не давал им опомниться.
– Когда вы видели Анастасию Марееву в последний раз?
– Что с ней случилось?
– Это я и хочу понять. Расскажите подробно обо всех событиях с того момента, как я вышел из лаборатории.
Старший из офицеров, капитан, покосился на полковника.
– Да- да, говори, – нетерпеливо подтвердил начальник. – Настя умерла.
Глаза капитана округлились, он глотнул воздух, как рыба на берегу, и сбивчиво начал рассказывать.
– Анастасия Павловна пришла сегодня поздно. Ну, это вы видели. Ей надо было забрать из ремонта автомобиль и помочь Игорю Анатольевичу. Она была раздраженной. Я пошутил, а она огрызнулась… Наверное, не надо было. У нее такие переживания в последние дни.
– Какие?
– Я имею в виду случай на переезде, ремонт машины. Сегодня она недолго здесь была. Вышла почти сразу вслед за вами.
– Куда?
– Это я не знаю. Потом она вернулась, и мне кажется, успокоилась. Мы пригласили ее пообедать вместе, время уже подошло. Но она отказалась.
– Сказала, что чай попьет, – добавил старший лейтенант.
– Да, и даже улыбнулась, мол, за фигурой следить надо. И мы ушли. А вернулись только что.
– Как вы пьете чай? Где стоят чашки, откуда берете воду? – уточнил Заколов.
– Чайник вот, – показал капитан на тумбочку. – Воду из-под крана наливаем, а свою чашку Анастасия Павловна всегда держала в тумбочке.
– Посмотрите на осколки. Это ее чашка?
Капитан осторожно подошел к телу Мареевой.
– Да, ее.
– Она наливала чай при вас?
– Нет. Только чайник включила. Когда мы уходили, он еще не закипел.
Во входную дверь, обитую металлом, шумно постучали. Пичугин вздрогнул и открыл. В лабораторию ворвался рассерженный прокурор Крюков. Он яростно сверкнул глазами на Заколова.
– Доигрались, дилетанты, мать вашу!
Вслед за прокурором вошли следователи и эксперт. Крюков обошел комнату, склонился над телом. На лице отобразилась болезненная гримаса.
– Какая женщина… – Посочувствовав неизвестно кому, Виталий Степанович обратил внимание на любопытных в коридоре и распорядился: – Свидетели, обнаружившие тело, остаются. Остальных прошу покинуть помещение. Из здания никому не выходить, вплоть до моего разрешения. – Он щелкнул пальцами следователю. – Приступайте к осмотру.
Военные инженеры, пятясь, отступили в коридор. Помимо следственной бригады в комнате остались Пичугин и Заколов. Маленький прокурор, задрав подбородок, сурово покрутил бровями, решая, с кого начать.
– Мы вошли вместе, – подсказал полковник.
– По чьей инициативе?
