Тахир, отразил все достаточно четко и ясно, однако в личной беседе с Черняевым он рассказал еще столько оперативной значимой информации, не вошедшей в отчет, что необходимо было еще раз проанализировать все детали его путешествия.
Евгений Владимирович достал из сейфа свои старые записи, которые он делал после устных бесед с Тахиром, пока они тряслись по дорогам Горного Бадахшана в поисках пресловутой книги. Найдя в тетради нужную страницу, он еще раз прочитал записанный со слов Тахира рассказ о нападении группы моджахедов на их небольшой отряд во время перевалки ящиков с оружием с высоты горного хребта в узкую долину, прорытую бурной горной речкой в районе границы, номинально разделявшей «аппендикс» афганской территории от Северной провинции Пакистана (так называемый Ваханский коридор). Из рассказа Тахира нельзя было сделать однозначный вывод о том, что эта стычка на границе была случайной. И это сильно смущало Черняева, поскольку могло означать, что канал доставки оружия в пограничные районы Афганистана и Таджикистана контролирует еще какая-то третья сила.
До Северо-Западной провинции Пакистана караван из трех грузовых армейских автомобилей ехал почти без остановок в светлое время суток, и все это время водители за рулем менялись через каждые двести километров. Дорога поднималась все выше и выше, и каждый километр пути давался с большим трудом. По словам Тахира, последние триста километров до города Чарсадда они ехали почти двенадцать часов по горному серпантину. Здесь, сделав остановку на огромном кладбище у некогда расположенного в этом районе легендарного города Пушкалавати, они двинулись к перевалу Малаканд, через который дорога вела в долину реки Сват. Здесь в зеленой зоне долины реки Сват весь груз разделили на мелкие партии и сформировали несколько караванов из верблюдов. Здесь на базе, расположенной в окрестностях города Тимаргарха, формировались команды для сопровождения грузов на заключительном этапе. Возглавляли группы федаины – по три верных Абдул-Вали человека и четверо местных жителей, которым хорошо платили за сопровождение грузов, но которым было запрещено под страхом смерти покидать базу за три месяца до выхода каравана.
Перед началом движения караванов каждому из старших сопровождающих вручался конверт, который он должен был вскрыть только миновав перевал Ловарай – ворота в долину Читрал. В самом Читрале, вскрыв конверт, старший группы получал имя и адрес читральского горного стрелка, который должен был вести дальше караван по горной тропе к конечной точке назначения каравана, указанной в конверте. Такая система конспирации полностью исключала утечку информации о маршруте и конечной точке движения каравана. Все горные стрелки были заранее подобраны и проверены из числа местных жителей – адептов шиитов-исмаилитов, чьи предки еще в бытность сопротивления английским войскам на подъезде к Читралу со стороны Ловарайского прохода на одном из фортов большими буквами написали: «Мы хотим умереть больше, чем вы хотите жить».
Караван, в составе которого Тахир двигался к Ваханскому коридору, через сто километров пути вышел к горному обрыву у реки Дир. Дальше, как рассказывал сам молодой помощник Евгения Владимировича, произошла интересная замена транспорта. Дорога (если верблюжью тропу можно назвать дорогой) заканчивалась высоким обрывом над горной рекой, и ящики, завернутые в дерюгу и обложенные кизяком, с помощью мобильных блоков были спущены вниз с высоты тридцати метров на узкий берег бежавшей по ущелью реки. Когда же последние сопровождающие с личным оружием спустились вниз, оставив с верблюдами двух местных жителей, с противоположного берега раздались автоматные очереди. Стрельба велась, судя по звуку, из двух автоматов, но горное эхо создавало эффект нападения большой группы. Снизу рассмотреть стрелявших не представлялось возможным, и Тахир не смог по внешнему виду определить национальную принадлежность нападавших – то ли это были пуштуны из «Талибана», то ли киргизы, остатки которых проживают в районе Зебака афганского Бадахшана и которые промышляют иногда такими вот набегами на караваны. Бой был коротким, однако один из караванщиков был ранен в руку, и, если бы не те двое, которые остались с верблюдами наверху, потери могли быть значительными. Они, пользуясь своим превосходством в высоте, открыли огонь на поражение и, судя по их радостным крикам, даже добились быстрого результата.
Заключительная часть пути прошла без приключений, хотя и с острыми ощущениями для людей, редко пользующихся террасными тропами, узкими балкончиками нависающими над горной бездной. Но мулы, на которых дальше везли груз, были привычны к такой дороге и вели себя безупречно, постепенно успокаивая и самого Тахира, который больше всего боялся, что сорвавшийся мул утянет его за собой на острые камни горного ущелья. Трудная дорога в горах закончилась затяжным спуском и привела к огромной скале, обойдя которую можно было обнаружить узкий проход, едва заметный из-за параллельно стоявших почти прямоугольных камней, создающих видимость целостной поверхности горного массива. Проход был достаточно длинным и привел в большую пещеру, которая при свете мощных фонарей выглядела как ангар, заботливо подготовленный рукой великана. Ровный пол и каменные полки, лестницей уходящие в темноту далекого потолка, не оставляли никаких сомнений в том, что этим «ангаром» пользовались очень давно и построен он был не местными жителями, которые были далеки от эстетики ровных полов в заброшенных пещерах.
На следующее утро после разгрузки пакистанец отправился в обратный путь, чтобы до закрытия перевалов успеть вернуться домой. У него на это было все два-три дня – в начале октября начинались метели и снегом заносило проходы так, что не то что козлиные тропы, но и глубокие щели не определишь ни визуально, ни с помощью специального щупа. Оставшимся федаинам и Тахиру было полегче – тропа от пещеры шла вниз и через пять километров раздваивалась. Одна дорожка шла в сторону истоков горной реки Ташкурган, текущей в сторону Косраба, небольшого городка на западе Китая, от него недалеко и до Кашгара, а там и Киргизия рядом. Вторая дорожка шла в сторону горной речки Вахандарья, по которой можно было дойти до перевала Барогиль, а там – на родину, в Таджикистан. На этом месте они и расстались. Люди Абдул-Вали пошли с мулами в сторону Ошской долины, а Тахир со своей торбой пошел строго на север. Он знал, что через двадцать – двадцать пять километров пути по этому небольшому каньону он выйдет в места, знакомые ему по оперативной работе, – он много раз ходил здесь, проводя встречи с закордонной агентурой. Паспорт ему при расставании вернули, и он ничуть не опасался встречи с пограничным нарядом. Он даже хотел, чтобы встреча эта произошла как можно быстрее.
…Черняев закрыл блокнот и вновь погрузился в свои размышления. Федаины, по их словам,
