Расставшись со Снэйком, Шервуд продолжал с лихорадочной быстротой разрабатывать план дальнейших действий. Возвращаться в Москву той же дорогой нельзя. Следовало избавиться и от шофера.
Неожиданно слева, несколько в стороне, показался заводской поселок, и по требованию Шервуда машина свернула влево. У большого четырехэтажного дома Шервуд предложил шоферу подождать.
Он вошел в подъезд дома и остановился: ему нужно было выиграть хотя бы минут десять, чтобы шофер убедился в том, что его пассажир находится у человека, к которому он и ехал по срочному делу. Однако не прошло и двух минут, как на лестничной площадке показалась молодая женщина.
– Вам кого, гражданин? – спросила она, с явным любопытством рассматривая незнакомца.
– Я ищу Стрекопытова, – соврал застигнутый врасплох Шервуд. – Вы не знаете, в какой квартире он живет?
– Стрекопытова? – повторила женщина. – У нас такого нет.
– Значит, я спутал… в другом доме…
– Я тут в поселке всех знаю, – сказала женщина. – Никакого Стрекопытова у нас нет. Да вам какой адрес-то нужен?
Шервуд пробурчал что-то неопределенное и решительно направился к выходу. За женщиной закрылась дверь, и, несколько успокоившись, Шервуд вышел на улицу.
– Я останусь здесь, у приятеля. Вам придется возвращаться одному, – сказал он шоферу и, расплатившись, снова вошел в подъезд. Но на этот раз он оставался в подъезде какие-то доли минуты: едва машина скрылась за поворотом, как Шервуд вышел на дорогу и быстро пошел по направлению к станции Лианозово. Если бы Шервуд не так спешил, возможно, он заметил бы, что невдалеке от него, в том же направлении, шла и женщина, которую он видел на лестничной площадке: она слышала, как, расплачиваясь с шофером, Шервуд говорил, что он останется здесь у приятеля. И удивилась: ведь никакого Стрекопытова поблизости не было, это-то она хорошо знала. Когда же она увидела, как, отделавшись от шофера, незнакомец немедленно отправился на станцию, это ее насторожило. Что все это значило? Зачем этот человек приезжал сюда из Москвы, заплатив сорок рублей за такси? Движимая любопытством и еще не совсем осознанным беспокойством, женщина пошла следом за Шервудом, стараясь не быть им замеченной.
Они пришли на станцию. Шервуд подошел к кассе, взял билет на электричку до Москвы и стал с нетерпением ожидать поезда. Женщина же направилась к уполномоченному государственной безопасности.
Минут через десять Шервуд сидел в чистом и светлом вагоне поезда, который вез его в Москву.
Как только машина Снэйка оказалась в черте города, он поспешил к телефону-автомату.
Ему ответил молодой мужской голос.
– Товарищ Красавин, вы сейчас свободны? – спросил Снэйк.
– Да, в чем дело?
– Я хотел бы часика через два встретиться с вами.
– Где? – поинтересовался собеседник. – Там, где прошлый раз?
– Нет-нет, – усмехнулся Снэйк. До чего же наивен этот Красавин, не понимает, что два раза подряд встречаться в Измайловском парке не следует. Подумав, он сказал: – Придется вспомнить о втором варианте.
Красавин ответил:
– Я сейчас выезжаю.
– Хорошо.
Снэйк повесил трубку, вышел из кабины и, воровато оглядываясь, юркнул в автомобиль. Ничего подозрительного он не заметил и уже спокойнее включил мотор.
Два часа еще не миновало, как Снэйк вышел из автобуса номер пять.
Одет он был теперь в светло-серый костюм. Такого же цвета шляпа и изрядно нагруженный портфель придавали ему солидный вид. Его можно было принять и за почтенного ученого и за крупного хозяйственника.
Выйдя из автобуса, он немного подождал, пока «пятый» повернул направо, в сторону высотного здания Московского университета, и, внимательно осмотревшись, направился прямо, вдоль шоссе, затем свернул в сторону и пошел полем, параллельно большим зданиям новых домов. Минут через десять Снэйк вышел к новой автобусной остановке. Здесь была конечная остановка, и автобусы приходили полупустыми.
Красавин еще не приехал.
Снэйк начинал злиться. Так он, чего доброго, мог обратить на себя внимание. Но вот у окна очередной машины он увидел полное румяное лицо Красавина.
Тогда Снэйк, не дожидаясь, пошел прочь от остановки, вышел на Боровское шоссе и, аккуратно придерживая портфель, спокойно зашагал в сторону от города. Краешком глаза он следил за высокой атлетической фигурой Красавина, видел, как тот, осмотревшись по сторонам, устремился за ним и теперь быстро его нагонял. Он позволил Красавину догнать себя как раз там, где шоссе пересекала пешеходная дорожка, через пустое поле уходящая к видневшимся вдалеке новым строениям. Они свернули на тропинку и пошли полем. Здесь можно было разговаривать – подслушать их было невозможно, и любого, кто стал бы за ними следить, Снэйк легко заметил бы. В этом и было преимущество второго варианта, к которому он нередко прибегал для своих встречь с нужными ему людьми.
– Ну, рассказывайте, как дела, – обратился Снэйк к своему спутнику. – Занимаетесь ли спортом, как я вам рекомендовал, посещаете ли стадион?
Красавин пожал плечами:
– Спортом занимаюсь, что ж… а дела мои… я думаю, что вы вызвали меня сюда не для того, чтобы выслушивать болтовню о моих делах, которые не представляют для вас никакого интереса.
Снэйк исподлобья посмотрел на Красавина.
– Вы чем-то расстроены? Что-нибудь случилось? – спросил он.
– Мне надоело все это. Я не хочу больше работать на вас, понимаете – не хочу! И сегодня я приехал сюда для того, чтобы сказать вам об этом. Я требую, чтобы вы оставили меня, наконец, в покое. Поймите – я не желаю зачеркивать свою жизнь из-за преступной ошибки, совершенной, когда я еще был мальчишкой-студентом. Михаил Иваныч, не могу я больше!
– Так, так, Красавин. – Снэйк строго посмотрел на парня. – Но вы же знаете, что за этим последует?
– Вы выдадите меня, разоблачите? – Красавин сжал кулаки. – Я готов нести любую ответственность за прошлое, но я не хочу кошмарного настоящего. Я не хочу умирать заживо, ежедневно… все время думать о том, что вот сейчас придут и арестуют меня.
– Для того, чтобы вас арестовали, надо провалиться, а до этого не дошло, – заметил Снэйк. – Но вы опасный человек, Красавин. Это я говорю вам доверительно… И что же вы решили, если сегодня я отвечу вам отказом? Пойти на Лубянку и сообщить…
– О том, что некий гражданин Силин Михаил Иванович принуждает меня работать на иностранную разведку, – твердо закончил Красавин.
– И меня сейчас же арестуют! – Снэйк зло рассмеялся. – А вы уверены, что я действительно проживаю под той фамилией, под которой вы меня знаете?.. Но дело не в этом.
Голос американца стал жестким и угрожающим.
– Мы с вами люди дела и давайте решать их по-деловому. Итак, вы поступили на работу?
– Конечно, нет, – ответил Красавин. – С того времени, как меня уволили по сокращению штатов, я давно мог бы устроиться на производство, но вы почему-то мне не разрешили. И в то же время избегали разговора со мной.
– Это естественно, – усмехнулся Снэйк. – Во-первых, я знал, о каком разговоре со мной вы мечтали, а такая беседа, как вы сами понимаете, не очень приятна мне; во-вторых, мне нужно, чтобы вы до поры до времени были свободны.
Красавин остановился.
– Михаил Иваныч, или как вас там еще, – начал он. – Повторяю, я не хочу и не буду больше работать на вас. Довольно! И учтите, я не боюсь вас.
Снэйк тихо рассмеялся.
– Не кажется ли вам, дорогой мой, – сказал он, – что вы ломитесь в открытую дверь? Вы не хотите больше иметь со мной дела – я согласен. Вы удивлены? Да, да, я согласен. Почему? Да потому, что я тоже живой человек, и мне жизнь дорога, а иметь дело с вами опасно. Вы, Красавин, человек неуравновешенный, и кто знает, что вы можете выкинуть.
– Например, пойти на Лубянку? – иронически спросил Красавин.
– И это не исключено, – спокойно согласился Снэйк. – Или взбредет блажь наброситься на меня при встрече на улице. При вашей силе…
– Это могло бы случиться, – со смехом заметил Красавин.
– Шалишь, этого не могло бы случиться, – сказал Снэйк неожиданно новым, злым голосом. От его напускного спокойствия ничего не осталось. Он подошел к своему спутнику вплотную, подняв на него застывший в бешенстве взгляд. – Если бы я считал это нужным, я уже сегодня двадцать раз отправил бы вас на тот свет, Красавин. Я могу сделать это и сейчас безо всякого шума… Не думаете ли вы, что кто-нибудь увидит, как я расправлюсь с вами и брошу ваш труп вот в эту канаву? И ваши мощные мускулы не спасут вас, вы это отлично знаете.
Слово «снэйк» в переводе с английского на русский означает «змея». Вот сейчас Снэйк и действовал, как змея, он шантажировал Красавина и грозил ему смертью. И тот понял, что оказался в дураках: к чему, в самом деле, было бахвалиться своей силой, когда вот этот безжалостный, с оловянными глазами человек может в любую минуту лишить его жизни? Снэйк видел, как его молодой спутник вздрогнул.
